Властелин Некронда - Джейн Уэлч

Ответа он не дождался. Скорчившись в уголке, Каспар напряженно вслушивался в молчание, покуда собственное учащенное дыхание и стук пульса не загремели в ушах, точно гром. Охваченный паникой, он пополз наугад, ощупывая пол и стены камеры в поисках выхода. Под руку попался обломок то ли камня, то ли какой-то доски. Юноша попытался процарапать им лаз сквозь скалы – но безуспешно. Тогда он выхватил нож и, всадив клинок в тонкую трещинку, принялся расшатывать камни. Безнадежно.

Не в силах более владеть собой, пленник кричал и вопил, отчаянно стуча по каменным стенам, покуда вконец не охрип и не сбил в кровь руки. По-прежнему ничего не изменилось. На Каспара нахлынуло леденящее душу сознание: здесь он и умрет.

В полном истощении юноша снова сел и прислушался. Ни шороха, лишь звук падающей воды. Голова Каспара упала на грудь… Нет, стойте! А это что за странный гул? Торра-альтанец не знал, доносится этот шум снаружи или звучит у него в голове, но гул нарастал. Каждая жилка тела Каспара напряглась в ожидании, он чувствовал, как вокруг разливается колоссальная сила, рвется у него из груди и, не находя выхода, накапливается, концентрируется в тесной клетке под каменными сводами.

Именно в этот миг юноша поймал себя на том, что касается пальцами серебряного ларчика, а в мыслях прикидывает, не стоит ли воспользоваться мощью Некронда. Каспар торопливо отдернул руку, боясь, что ослабевший разум его уже успел натворить что-то непоправимое. Нервно сглотнув, он опять навострил слух. Тишина. Лишь то же унылое – кап-кап-кап.

Пить хотелось зверски. Высунув язык, пленник попытался лизнуть стену, надеясь поймать капельки воды, но лишь пребольно ударился носом о каменный выступ. Схватившись рукой за ушибленное место, Каспар энергично растер нос и шмыгнул, проверяя, все ли в порядке. И снова шмыгнул, уже принюхиваясь. В пещере вдруг, откуда ни возьмись, потянуло мерзостной гнилью.

Сердце бешено забилось в груди. Каспар замер, весь превратившись в слух, и наконец услышал их – тихие шелестящие шаги. Кто-то подкрадывался к нему, вынюхивал. Волосы на затылке у торра-альтанца стали дыбом.

Втискиваясь в стену, он дрожал от страха. В ушах звучало эхо безумного хохота. Что-то мягкое вскользь задело его, в ноздри ударило нестерпимое зловоние гниющей плоти. Каспар весь подобрался во тьме, обхватывая колени руками и прижимая их к груди. О, Великая Мать, смилуйся!

– Наконец мы остались вдвоем, только ты и я, – зловеще прошипел из мрака отвратительный, исходящий слюной голос.

Острые зубы легонько куснули Каспара за кончик ноги. Юноша завопил и ударил врага, но рука его коснулась лишь пустоты. Подземелье вновь зазвенело издевательским хохотом.

– Теперь ты мой!

Укус повторился, на сей раз сильнее, в бедро, клыки глубоко вонзились в плоть. Каспар сделал быстрый выпад, но кинжал прорезал лишь воздух, снова никого не задев. Ох, если бы только хоть что-нибудь видеть! А лунный камень на что? Ну, конечно! И как это он сразу не сообразил! Лихорадочно порывшись в карманах, юноша выхватил свое сокровище. Тесная клетка озарилась мягким мерцанием – но оно выявило лишь склизкие стены, отполированные стекающими струйками воды, что искали трещины, стремясь все глубже в недра земли.

При свете Каспару сразу стало спокойнее. Он в первый раз осознал, что же должен был значить кристалл с изображением его матери для слепнущего под Торра-Альтой дракона. Юноша прижал мерцающее око к груди и надолго забылся в тихом блаженстве, сам себя не помня от облегчения – похоже, свет отпугнул нападающего. В почти полном изнеможении он соскользнул на гладкий пол и вгляделся в матово-белую поверхность лунного камня – там клубились неясные дымчатые облака, точь-в-точь на небе в ненастный денек. Облака эти сгущались и темнели, все больше и больше напоминая грозовые тучи.

– Помогите! – прошептал торра-альтанец, глядя в камень. – Кто-нибудь, услышьте меня! Ну, пожалуйста! Камень стал гранитно-серым и резко потяжелел.

– Перрен! – воззвал юноша. – Помоги мне! Должно быть, ты еще там. Помоги!

Ничего не произошло. Каспар закрыл глаза и стиснул зубы, борясь со страхом и вновь усиливающейся головной болью. Прижав колени к груди, он легонько покачивался взад и вперед, призывая последние крохи мужества. А затем из тьмы что-то ухватило его за шею. Вскрикнув от неожиданности, молодой воин извернулся, вырываясь, пытаясь нанести ответный удар. Пальцы его задели мягкий мех, пещера вновь сотряслась от хохота.

– Я дождался, пришло время отмщения, – прорычал звериный голос.

– Кто ты? Чего тебе от меня надо?

Торра-альтанец сжался в комок. Почему-то голос казался ему знакомым, даже несмотря на этот утробный рык.

– Я хочу, чтобы ты мучился так же, как мучился я! – раздался ответ. – Я маленькими кусочками сдеру с тебя живую плоть, а когда руки твои превратятся в голые кости, вырву у тебя Некронд!

– Нет! Никогда! Великая Мать не допустит этого!

– Великая Мать! У нее нет власти надо мной! Я купил власть богатствами твоего отца. Ах, как же приятно мне было грабить могучего барона. Теперь лесничие ходят вокруг меня на цыпочках, сам Страйф ко мне прислушивается, а старик Тёрн даровал ему помощь своего народа. Теперь, мой крошка-племянничек, я обладаю таким могуществом, какая тебе и не снилась!

– Гвион! – задохнулся Каспар, окончательно понимая, чей же голос искажен волчьим рычанием. Что же такое сказать, чтобы умиротворить эту измученную, страдающую душу? – Гвион, успокойся, я не хотел тебе вредить. Ведь ты же был мне дядей, родная плоть и кровь. Морригвэн…

– Морригвэн! – взвыл бестелесный голос. – Морригвэн! Она всегда любила только мою сестру. Она никогда не любила меня!

Вой превратился в вопль ярости, затем в глухое рычание. Руки – человеческие руки! – схватили Каспара за горло, разрывая воротник, а звериная морда с острыми кривыми клыками рвалась к лицу.

Юноше не хватало воздуха даже кричать. Челюсти человека-волка смыкались на его горле. Несчастный только и мог, что яростно молотить врага зажатым в руке лунным камнем, но он быстро слабел, взор заволокла кровавая пелена. Каспар из последних сил отбивался и вырывался, но понимал, что вот-вот потеряет сознание – а следом и саму жизнь. Пальцы, сжимавшие лунный камень, разжались. Юноша ощутил победную радость врага. Но тут волк замер.

Лунный камень со слабым стуком упал на пол, мягкое мерцание померкло. Мир снова сделался темным, немым и неподвижным. Торра-альтанцем овладело оцепенение, полное безучастие ко всему. Он проиграл.

Внезапно уши его наполнил оглушительный рев, подобный гулу водопада. Голова просто раскалывалась, к горлу подступала тошнота – но все это означало, что он еще жив. Боль – чудесно, тошнота – замечательно! Еще жив!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});