Лучшее за год 2006: Научная фантастика, космический боевик, киберпанк - Гарднер Дозуа

— И не обращать больше внимания на собственные нужды? Милый, не глупи.

Ренц снова нашел в себе силы улыбнуться. Он помог ей лечь и вытер глаза рукавом рубашки.

— Что говорят врачи? — спросил он.

— Они полагают, что все опять под контролем. Насколько необратимы повреждения, удастся узнать только через пару недель. Но они не слишком велики, милый. Все не так уж и плохо.

По тому, как она это произнесла, по выражению ее глаз Ренц понял, что «все не так уж и плохо» только потому, что худшее еще впереди. Он сделал глубокий вдох и кивнул.

— А как насчет тебя? — спросила Анна. — Я слышала, что вам удалось отразить какое-то нападение в Нью-Йорке. Они пытались нанести повторный удар по ресторану?

— Нет, это было не нападение, — сказал он. — Что-то другое. Но очень странное. Мы задержали всех девочек, вовлеченных в происшествие, но, судя по всему, между ними нет никакой связи. Просто странное совпадение.

— Девочки?

— Маленькие девочки. Может быть, пяти или шесть лет.

— Марионетки?

— Нет, все они оказались «пустышками». К тому же не подключенными ни к одной из Сетей. Они были просто… людьми, — произнес Ренц, глядя на свои ладони. — Я устал от этого, Анна. Действительно устал. От всего этого.

— Даже от того, что тебе нравилось?

Перед его внутренним взором прошли воспоминания о волнующих моментах, о том, как они устанавливали разрядники, о страхе, беспокойстве и успехе. Ощущение, что он являлся частью чего-то большего, нежели он сам. Тепло прижавшейся к нему Анны, когда они танцевали или занимались любовью.

— Особенно от того, что мне нравилось, — произнес Ренц. — Все ужасно.

— Бедняжка, — сказала она. — Знаешь, мне очень жаль. Если бы я только могла все исправить. Я стараюсь убедить свое тело просто успокоиться, но…

Анна с трудом пожала плечами. На нее было больно смотреть. Ренц кивнул.

— Все нормально, мне бы не хотелось тащить с собой в глубины ада кого бы то ни было еще, — произнес Ренц.

— Что ж, это мило, — сказала она и вкрадчиво добавила: — А ты не задумывался о переходе в отряд поддержки? У многих в моей группе там мужья и жены. Им, похоже, несколько полегче.

— Я недостаточно опытен. Ничего хорошего из этого не выйдет.

— У них есть консультанты. Ты должен хотя бы поговорить с ними.

— Хорошо. Я поговорю с ними. У меня скоро отпуск. До тех пор я могу и повоевать.

Она рассмеялась и отвела взгляд. В ее глазах отразился свет — действительно льдинки.

— Что такое? — спросил он.

— Повоевать. Забавно. У тебя своя битва, родной, а у меня своя.

— С той лишь разницей, что ты сама себе враг.

— Ага, прямо-таки гражданская война, — с усмешкой произнесла Анна. — В моей группе есть парень по имени Эрик. Тебе он понравился бы. Он говорит, что это словно два человека в одном теле. Один из них пытается выжить, а второй мечтает убить первого, даже если это будет означать гибель для них обоих.

— Хороший он и плохой он, — сказал Ренц.

— Смотря с какой стороны посмотреть. Можно сказать, что его иммунная система свято верит, что совершает героические поступки. Маленькие белые клетки носятся повсюду и рвут друг друга на части. И трудно убедить этих парней прекратить свою работу.

Ренц покачал головой. Пальцы Анны сплелись с его. Кондиционер кашлянул и вернулся к прежнему монотонному гулу.

— В твоей группе все такие мрачные?

— Они не бывают в тех местах, где приходится делить детей на марионеток и «пустышек», но… Да, все они мрачноваты.

— Похоже, они из той же породы, что и Маркес. А что с боевым духом твоего отряда? — спросила Анна.

— Серьезно пошатнулся после событий в Нью-Йорке.

— Так что там на самом деле произошло?

Он не должен был рассказывать ей. Но рассказал.

* * *

— Кто-то выше — на один уровень комплексности выше — обнаружил способ воздействия на нас, — произнес человек на трибуне. — Вопрос в том, что мы должны предпринять в связи с этим. И ответ прост: ничего. Мы ничего не должны предпринимать. Занимайтесь своими делами так же, как и всегда. Позвольте мне объяснить, почему это столь важно.

До сих пор все обнаруженные нами аномалии обладали общей структурой. Все они сводились к пропаганде. К нам дружелюбно, может быть, даже примирительно обращаются наши враги. Мы начинаем думать о них как о хорошеньких девочках и милых старушках. В противном случае на нас обрушивается поток сообщений, напоминающих нам, что и те, кто нам не безразличен, тоже могут погибнуть. Что мы можем погибнуть.

И с подобными мыслями мы выходим на задание. В сражении между двумя массовыми сознаниями подобное ослабление противника становится сильным ходом. Представьте, как легко вы смогли бы победить в кулачном бою, если бы умудрились убедить мускулатуру соперника, что на самом деле вы ей нравитесь. Именно так все и может обернуться, — резко завершил фразу человек на трибуне. — Нам необходимо соблюдать осторожность. Необходимо постоянно помнить о том, что происходит, потому что, если мы изменим свое поведение, эта тварь победит. Пускай наш противник размякает — будет просто замечательно. Но себе мы этого позволить не можем. Если у нее ничего не выйдет, она может отказаться от подобной стратегии. Но если мы дадим ей точку опоры — если у нее все начнет получаться, — повода для отказа от своих намерений у нее не возникнет.

Теперь перейду к хорошим новостям. Некоторым из вас они уже известны. Поступили устные доклады, что то же самое происходит и с бригадами террористов, так что, может быть, подобная тварь есть и на нашей стороне. Если все именно так, то нам остается только убедиться, что плохие парни сломаются раньше нас.

Ренц потряс головой. Она казалась тяжелой и словно набитой ватой. Маркес коснулся его руки.

— Ты в порядке?

— С чего он взял, что их две?

— Что?

Докладчик продолжал свою речь. Ренц наклонился к Маркесу и быстро зашептал:

— Две. Почему он думает, что этих тварей две? Если существует только одна, то мы имеем дело не с войной. А если так-Почему мы решили, что это война, а не болезнь? Может, это нечто просто пытается сказать нам, что все идет не так, как должно? Может, с миром происходит то же самое, что и с Анной?

— А какая разница? — спросил Маркес.

— Когда болеешь, стараешься излечиться, — сказал Ренц. — А в войне хочешь только победить.

— Прежде чем мы продолжим, — произнес человек на трибуне, — я должен прояснить несколько моментов.

Он поднял руку и выставил указательный палец, желая подчеркнуть значимость своих слов, но те — какими бы они ни были — умерли раньше, чем он успел их произнести. Линк Ренца оборвался. Пауль, Паасикиви и Торн исчезли, а Маркес стал просто телом рядом с ним, а не кем-то в его сознании. Наступило полсекунды мертвой тишины, когда каждый агент в зале осмысливал произошедшее. Во время этой бездыханной паузы Ренц успел задуматься: сидит ли Анна сейчас в Сети и когда узнает о случившемся? Он услышал, как выругался Маркес, прежде чем раздались первые взрывы.

Взрывной волной из легких Ренца вышибло воздух. Наступило тупое оцепенение, какое бывает после автомобильной аварии, и мир превратился в калейдоскоп из бегущих людей, выкрикиваемых приказов, кислого запаха взрывчатки. Спотыкаясь, Ренц побрел к выходу в одной из стен зала, но остановился прежде, чем дошел до него. Именно этого нападающие и ждут — к выходу бежали большинство агентов. Маркес растворился в толпе, и Ренц машинально попытался установить с ним связь. Под высоким потолком, словно грозовая туча, клубился дым. Раздался еще один отдаленный взрыв.

Аудитория практически опустела. Бомбы были заложены в правой части зала — несколько рядов сидений исчезло. Мертвый докладчик безмолвно повалился там, где стоял. Его тело было изрешечено шрапнелью. Пожар распространялся прямо на глазах Ренца. Он подумал об остальных — Паасикиви, Торне и Пауле. Они тоже могли подвергнуться нападению.

Среди обломков лежали тела. Ренц быстро пошел мимо них; воздух в помещении начинал выгорать. Мертвец. Мертвец. Мертвец. Первым живым оказался человек чуть старше его самого, лежащий на ступенях. Седеющие волосы, темная кожа и огромные руки, покрытые кровью.

— Надо выбираться, — произнес Ренц. — Идти можешь?

Мужчина поднял на него расфокусированный взгляд.

— Начался пожар, — сказал Ренц. — На нас напали. Надо выбираться.

Что-то из сказанного подействовало. Человек кивнул, и Ренц ухватил его за руку, помогая подняться. Вместе они похромали наружу. За их спинами кто-то закричал, призывая на помощь.

— Скоро вернусь! — крикнул Ренц через плечо. — Вытащу этого парня — и сразу назад!

Он и сам не знал, правду ли говорит. Снаружи улица напоминала разворошенный муравейник. Аварийные машины, полиция, агенты. Ренц передал своего подопечного бригаде «скорой помощи». Но когда собрался вернуться обратно, его остановил медик.