Охотник за смертью: Восстание - Саймон Грин

Бой шел весь день, не принося преимущества ни одной из сторон. Дождь тоже шел, и за стеной ливня силуэты сражающихся казались зыбкими и размытыми. Кто-то уже обезумел от ярости битвы и стихии и с воплями рубил всех вокруг, не разбирая, где друг, а где враг. Воздух был настолько насыщен влагой, что трудно было дышать. Дождь заливал глаза и уши, попадал в рот. Но, несмотря ни на что, бой продолжался. Рэндом и Руби стояли спина к спине, их мечи мелькали с невозможной скоростью. Им никто не мог противостоять. Вокруг падали и умирали мятежники и наемники, но эти двое были непобедимы. Они сражались до тех пор, пока не прозвучал сигнал к отступлению и обе армии не скрылись в своих траншеях, унеся с собой раненых и убитых. А ливень все не стихал. Таким был второй день весны.

А на следующее утро наступило лето. Дождь стих, как будто его кто-то выключил, и на смену ему пришел палящий зной. Он становился все невыносимее и невыносимее, и когда казалось, что жарче быть уже не может, температура все еще продолжала подниматься. Вода в траншеях активно испарялась. Горячий воздух обжигал бронхи. В этом раскаленном аду трудно было даже пошевелиться. На белом от жары небе сияло ослепительное солнце. Наемники Вольфов влезли в специальные охлаждающие костюмы. У мятежников таких костюмов не было, но им это было не нужно. Ко всеобщему удивлению, Руби и Рэндом тоже не нуждались в охлаждающих костюмах. Они легко приспособились к новому климату. И вот снова раздались свистки, и обе армии встретились там же, где и вчера, на этот раз под палящим солнцем. Кровь лилась из распоротых мечами животов, а лучи дисраптеров заставляли человеческие головы взрываться подобно гнилым фруктам. Вот вскрикнул мятежник, которому вражеский топор рассек руку, а вот обливается кровью наемник, оставшийся без половины лица… Люди дрались, чтобы расчистить себе место для драки. Убитые и раненые падали наземь, под ноги сражавшимся. Крики боли и ярости смешивались с боевыми кличами. Неровная земля покраснела от крови и кое-чего похуже. В конце дня снова прозвучал свисток, и армии разошлись, прихватив с собой раненых. Летом раны воспалялись очень быстро. Убитых бросили разлагаться на поле боя. За ними вернутся позже, ночью, когда жара немного спадет.

Ночью сражались добровольцы. С обеих сторон наверх отправились небольшие отряды горящих ненавистью бойцов — тех, кто за день не успел удовлетворить свою жажду мести. Они ползком выползали из трещин в черноту ночи и один за другим погибали в бесшумных стычках. А внизу, в относительной безопасности туннелей, мятежники, как могли, пытались выспаться, несмотря на удушающую жару. Второй день лета был еще жарче, чем первый. Но стоило прозвучать свистку, и обе армии опять бросились в атаку. Жара или холод — они должны были убивать.

На следующий день наступила осень. Ртуть в термометре опустилась так низко, как будто кто-то ее выпустил. Прозвучал сигнал, и сражение началось по новой. Поле боя уже с утра было багровым от пролитой накануне крови, приварившейся к металлу под безжалостным летним солнцем. Теперь жара кончилась, но ее сменили порывы штормового ветра. Он был так силен, что легко мог унести человека. Бойцы обеих армий подвесили к поясу дополнительный груз и надели утяжеленные ботинки. Ветер поднимал в воздух куски искореженного металла и обрушивал их на сражающихся. Потом началась гроза. В небе засверкали молнии, каждая из которых в мгновение ока могла испепелить человека на месте. Утяжеленные доспехи настолько мешали двигаться, что битва превратилась в какой-то замедленный фарс. Но кровь все равно лилась рекой. И ни раненые, ни умирающие не видели в происходящем ничего смешного.

И наконец снова пришла зима и принесла с собой снег, бураны и леденящую стужу. Фабричные охранники натянули на себя специальные термокостюмы. Мятежникам такие костюмы были ни к чему. Рэндому и Руби — тоже. Они легко адаптировались к новым условиям. Чтобы снег не слепил глаза, все сражающиеся надели защитные очки. Спорная территория превратилась в засыпанное снегом поле. Тут и там по нему бродили небольшие группки вооруженных людей и в буране пытались найти врага. Иногда враг находил их первым. Снег недолго оставался белым — скоро он уже весь был запятнан кровью и усеян телами павших бойцов. Рэндом и Руби сражались без устали, снова и снова выходя на поверхность, невзирая на лютый мороз. «Отверженные» шли в бой с их именами на устах. Они были готовы пойти за своими новыми лидерами куда угодно, хоть в преисподнюю. Мороз обжигал легкие и замораживал кровь в жилах, но пылающая в сердцах мятежников ярость согревала их в любую стужу. Прошло еще два, и на смену зиме пришла весна. Все началось снова. Так выглядел год на Техносе III.

Но впервые за многие годы силы воюющих сторон были неравны. Несмотря на ярость природы и отчаянное сопротивление противника, «отверженные» шаг за шагом продвигались вперед. Линия фронта все ближе и ближе подползала к фабрике. Джек Рэндом и Руби Джорни были почти вездесущи. И где бы они ни появлялись, мятежники с новой силой кидались в атаку, а наемники Вольфов трепетали. Обе армии только и говорили, что о легендарном Джеке Рэндоме и его беспощадной спутнице, которых не брали ни холод, ни жара, ни вражеский меч. А глубоко внизу, в металлических туннелях мятежников, без устали трудился над планами Александр Шторм. В свое время он был почти таким же героем, как Рэндом, но сейчас Рэндом сражался, а Шторм организовывал рейды и руководил очисткой туннелей от живности, не знавшей о том, что идет война. В те редкие минуты, когда Александру удавалось передохнуть, он старался не думать о том, что Джек в отличие от него, похоже, вовсе не состарился.

А Джек Рэндом действительно чувствовал себя молодым. Он стал намного сильнее, а рука его, сжимавшая меч, и не думала уставать. Рэндом снова стал тем легендарным героем, чье имя заставляло трепетать даже Железный Трон. А если он и выглядел моложе, то замечала это только Руби Джорни, которая о своих наблюдениях не рассказывала никому. Рэндом сражался вместе с «отверженными», и они медленно, но верно продвигались вперед. Мятежники погибали один за другим, но и противники их тоже были не вечны. А сестры милосердия, как могли, заботились о раненых.

Война продолжалась.

А в небольшом приемном зале фабричного комплекса Дэниэл и Стефания Вольфы нетерпеливо ожидали назначенной встречи. Раньше это помещение было просто большим складом, но теперь какая-то храбрая душа попыталась превратить его в парадный зал. На полу бывшего склада лежал красный ковер, а в качестве украшений использовались живые цветы. И если ковер был, прямо скажем, кричащим, то цветы действительно оживляли безликое оформление фабричного комплекса. Их не поливали по нескольку дней кряду, но цветы были местными. В открытом грунте они привыкли к худшим условиям.