Чёрная река - Токацин

— Шонхор — так называется этот зверь? — Кесса решилась подойти к спящему существу. Риланкоши положил его в маленький кокон, подвешенный к стене, и ящер, не просыпаясь, убрал голову под крыло.

— А это птица или ящерица? — спросила Кесса на всякий случай. — Оно не сродни харайге?

— Сродни, — кивнул эльф. — И летает прескверно. Однако этот лес не слишком хорош для птиц. Это лесной шонхор. Говорят, они водились и в ваших землях. Но знорки питали к ним такую ненависть, что от них не осталось и пёрышка. Не трогай его — он, как и ты, ранен и напуган.

«Это всё наяву,» — Кесса украдкой ущипнула себя, но зелёные стены, папоротниковые ковры и спящий ящер с четыремя крыльями остались, где и были. «Я в настоящем эльфийском замке, и тут меня знают. И это настоящие авларские эльфы, те, кто говорит со всеми живыми… Река моя Праматерь! Даже Речник Фрисс этому не поверит!»

За окном что-то взревело, Кесса бросилась к нему, но увидела внизу только навесы, а на стенах — лишь струи дождевой воды и серебристые листья. Риланкоши едва заметно поморщился.

— Надобно соблюдать осторожность, — пробормотал он. — Холодный ветер за окном, знорка. Прикрой его. Там закололи алайгу, ничего страшного в этом нет.

В коконе, почуяв чужую смерть, зашевелился шонхор, открыл зубастую пасть, попытался высвободить крылья. Авларин легко подул на него, издав несколько щёлкающих звуков. Ящер затих.

— А большая у вас крепость? — спросила Кесса. — Я видела из окна много стен и башен.

— Тут многим хватает места, — кивнул Риланкоши. — Даже зимой.

— А зимой вас становится больше? — слегка удивилась «Речница».

— Многие из лесных жителей зимуют у нас. Тут теплее… и спокойнее, — усмехнулся авларин. — Лесные дома по зиме пустеют. И ты, судя по всему, тоже будешь зимовать у нас.

«Зимовать…» — Кесса растерянно усмехнулась. Ей было не по себе — настолько, что по коже ползли мурашки. «Я всегда зимовала только в Фейре… А тут даже не пещера!»

— Мне надо вернуться на Реку, — нерешительно сказала она. — Там мои родичи… и Речник Фрисс. Я не думала, что уйду… так надолго.

— Холодные дожди уже идут, — пожал плечами Риланкоши. — А за ними с неба потечёт хашт, и он же поднимется из земли. Пятнадцать или двадцать дней — и явятся Хелигнэй, воины льда. Куда ты пойдёшь, и куда успеешь уйти? Ты не шонхор, чтобы перезимовать в дупле.

…Холодный дождь всё лил за окном. Кесса сквозь дрёму слышала, как стекает по стенам вода, и как колышутся за башнями широколистные папоротники. Завеса снова качнулась, пропуская в залу эльфа, одетого в чешую.

— Риланкоши! Когда мы увидим тебя в Зале Чаш? — усмехнулся пришелец, ставя на сундук большой круглый сосуд на четырёх лапах и выкладывая рядом пару коротких двузубцовых лезвий. — Питья не принёс. И вот ещё кое-что, для тебя и для раненых. Вот бы ты чаще выбирался из норы!

— Зачем бы? Вы, Дети Намры, без меня уже и с алайгой не справитесь? — нахмурился Риланкоши. — Даже здесь был слышен крик. Кто не уследил?

— Всему сразу не научишься, — пожал плечами чешуйчатый эльф. — Чёрная Речница! На ногах и в полном здравии? Скажу княгине Миннэн. Тебя-то мы увидим в Зале Чаш? Я зову тебя за стол Детей Намры. И еда, и питьё там хороши!

— Благодарю, — склонила голову странница. — Меня зовут Кесса.

— Иллингаэн, — авларин, согнув пальцы, легко прикоснулся ими к груди. — Угощайся. Свежайшее мясо, сам хотел съесть!

Шонхор, выбравшийся из кокона, перепрыгнул на край водяной чаши — свёрток, брошенный Иллингаэном на её дно, сочился кровью, и ящер с хриплым криком потянулся к нему. Риланкоши схватил существо за бока и затолкнул обратно в кокон.

— От Иллингаэна всегда шум и переполох, — поморщился он. — Всё их семейство такое — хоть внуки, хоть правнуки.

Кесса, забыв о кровавом свёртке, удивлённо присвистнула.

— Сколько же ему лет?

— Да немного, — проворчал Риланкоши. — Держи. Тебе сейчас надо есть!

Он протянул ей кусок тёмного окровавленного мяса, не тронутого ни огнём, ни кипятком. Кесса едва не выронила его на ковёр.

— Это кусок алайги? — спросила она, обнюхивая полученное. — Вы… едите мясо сырым?

— В ваших краях мы так делать не стали бы, — хмыкнул авларин. — Но тут не гостила сияющая смерть, и земля чище. Ешь, это печень алайги. Достаётся не каждому.

Шонхор, жадно проглотивший остатки мяса, теперь терзал окровавленные листья и вылизывал чашу. Рана, протянувшаяся по его шее и голове, почти уже закрылась, но кожа осталась голой — перья и не думали проклёвываться. Кесса сосредоточенно накручивала на двузубцовую вилку «белесую тину» — авларскую лапшу. Кусочки рублёного папоротника норовили упасть на пол, тёмно-розовая жижа, пахнущая рыбой и яртисом, плескалась на дне горшка, нарисованные на нём листья и существа притягивали взгляд, отвлекая от еды. Риланкоши уже насытился и ушёл к окну, в зале повеяло мокрым моховым лесом. Дождь так и шёл, не затихая ни на миг.

— Кесса Скенесова, Чёрная Речница?

Негромкий голос послышался за спиной, и странница обернулась. У двери стояла жёлтоволосая эльфийка, и её одежды были расшиты серебряными листьями.

— Силы и славы! — кивнула Кесса. Она хотела встать, но отвлеклась на лапшу, намотанную на вилку, махнула про себя рукой и осталась, где сидела.

— Всё так, как написано в книгах, и как рассказывают очевидцы, — покачала головой авларинка, опускаясь на скамью. — И верится с трудом… Говоришь, ты искала Ксилию Болотный Огонёк?

— Её оружие… Она сама не вернулась за ним, — Кесса немного робела. — Мастер Звигнел просил отдать лук ей. Жаль, что я опоздала…

— Навряд ли лук добавил бы Ксилии желания жить, — вздохнула Миннэн. — Радостно видеть, что у тебя его с избытком. Столько пройти, увидеть столько странного… В Зале Чаш все ждут твоих историй.

— Иллингаэн приглашал за стол своего клана, — кивнула Кесса. — Он — ваш воин?

— Он — один из старших в Детях Намры. Да… можно назвать его и воином, — кивнула авларинка. — Твой наставник… Мы знаем его?

— У меня нет и не было наставника, — призналась Кесса. — Я думала, у вас кого-нибудь найду… Это одежда Ронимиры Кошачьей Лапки, она — мой предок… далёкий предок. А оружия у меня нет.

— Значит, Чёрная Река иссякла, — склонила голову Миннэн. — Мы надеялись на иное… Тут есть один чердак, мы собирали там интересные вещи, бесполезные для нас. Похоже, твой лук тоже займёт там место. Если хочешь, тебя отведут туда. Что-то, бесполезное для нас, принесёт тебе пользу. Чёрные Речники любили там бродить… А что слышно о Вольферте Кейне? Он не преследовал тебя за странные намерения?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});