Записки об Анне Ахматовой. 1952-1962 - Лидия Чуковская

84 Это письмо опубликовано было в № 12 «Нового мира» за 1961 г. О нем см. также «Мемуары и факты», с. 63.

84а о том, что лагерная тема давалась А. Твардовскому в работе над поэмой «За далью даль» весьма тяжело, свидетельствуют записи у него в дневнике. Привожу отрывок, помеченный 13.IX.1955 года:

«Но я сейчас не вижу, как это сделать, чтоб не было в конце концов итога: вот и хорошо, ты сидел, я молчал, а теперь ты на воле, мы еще не стары, будем жить, работать. Словом, я не в силах вытянуть это дело сейчас. И, может быть, с другого конца нужно зайти. Тема страшная, взявшись, бросить нельзя – все равно что жить в комнате, где под полом труп члена семьи зарыт, а мы решили не говорить об этом и жить хорошо, и больше не убивать членов семьи».

См. А. Твардовский. Из рабочих тетрадей // Знамя, 1989, № 7, с. 175.

85 Франсуа Мориак. Обезьянка / Перевод Н. Жарковой и Н. Немчиновой // ИЛ, 1955, № 6.

86 Самуил Залманович Галкин (1897–1960) – еврейский поэт, драматург, а также переводчик на идиш Пушкина, Шекспира, Блока. В 1949 году, в разгар антисемитской кампании, Галкин был арестован и пробыл в заключении до 1955 года. С Ахматовой, когда он вернулся, его познакомила М. С. Петровых. По свидетельству Марии Сергеевны, А. А. высоко ценила философскую лирику Галкина, в особенности позднюю, а также и его самого: «Галкин – один из тех редких людей, которые умеют говорить о стихах». Я думаю, сближала Ахматову с Галкиным и общая их любовь к Иннокентию Анненскому. Анатолий Ванеев, автор воспоминаний о лагерной жизни, рассказывает, как, когда его перевели в 1950 году в Коми АССР, в Абезь (см. «Наше наследие» 1990, № 3), он подружился с Галкиным, Карсавиным и Луниным и многое почерпнул из общения с ними. Галкин читал ему стихи и, в частности, прочел однажды стихотворение «Der Stern» («Звезда») – прочел сначала на идиш, а потом пересказал по-русски, объяснив при этом, что навеяно оно знаменитым стихотворением Анненского «Среди миров». («Среди миров, в мерцании светил / Одной Звезды я повторяю имя…»)

В обоих сборниках Галкина, вышедших под редакцией М. С. Петровых («Стихи. Баллады. Драмы». М., 1958 и «Стихи последних лет». М., 1962), Ахматова принимала участие: для сборника 58 года ею переведены четыре стихотворения (из разных циклов), а для посмертного – одно (из цикла «Книга любви»).

87 Борис Исаакович Камир (1908–2004) – работник Детгиза: в то время – главный редактор или заместитель главного редактора и, кажется, секретарь партийной организации. Абзац о Сталине Камир потребовал убрать из «Повести о Зое и Шуре». Книга эта (Л. Т. Космодемьянская. Литературная запись Ф. Вигдоровой) впервые вышла в Детгизе в 1950 г. С этим абзацем повесть неоднократно переиздавалась; изъять же Сталина Камир потребовал после XX съезда партии.

88 «Моя Чалдонка» – повесть О. Хавкина, которую я редактировала по приглашению Детгиза. Книга вышла в том же, 1956-м году.

89 «Примером гнусной провокации, злостной фальсификации и преступных нарушений революционной законности, – говорил в своем докладе Хрущев, – является дело бывшего кандидата в члены Политбюро ЦК, одного из видных деятелей партии и Советского государства т. Эйхе, члена партии с 1905 года… Товарищ Эйхе был арестован 29 апреля 1938 года… Эйхе под пытками понуждали подписывать заранее составленные следователями протоколы допросов, в которых возводились обвинения в антисоветской деятельности против него самого и ряда видных партийных и советских работников.

1 октября 1939 года Эйхе обратился с заявлением на имя Сталина, в котором категорически отрицал свою виновность и просил разобраться с его делом.

…Сохранилось второе заявление Эйхе, посланное им Сталину 27 октября 1939 года… Эйхе писал в своем заявлении:

«25 октября с. г. мне объявили об окончании следствия по моему делу… Если бы я был виноват, хотя бы в сотой доле… одного из предъявленных мне преступлений, я не посмел бы к Вам обратиться с этим предсмертным заявлением, но я не совершил ни одного из инкриминируемых мне преступлений… Я Вам никогда в жизни не говорил ни полслова неправды и теперь, находясь обеими ногами в могиле, я вам тоже не вру. Все мое дело – это образец провокации, клеветы. Теперь… о моих признаниях в контрреволюционной деятельности… Не выдержав истязаний, которые применили ко мне Ушаков и Николаев, особенно первый, который ловко пользовался тем, что у меня после перелома еще плохо заросли позвоночники, и причинял мне невыносимую боль, заставили меня оклеветать себя и других людей… Большинство моих показаний подсказаны или продиктованы Ушаковым… Если в творимой Ушаковым и мной подписанной легенде что-нибудь не клеилось, то меня заставляли подписывать другой вариант…»

…Казалось бы, такое важное заявление должно было быть обязательно обсуждено в ЦК. Но этого не произошло…

2 февраля 1940 года Эйхе был предан суду. В суде Эйхе… заявил следующее:

«Во всех якобы моих показаниях нет ни одной названной мною буквы, за исключением подписей внизу протоколов, которые подписаны вынужденно. Показания даны под давлением следователя, который с самого начала моего ареста начал меня избивать… Я умру так же с верой в правильность политики партии, как верил в нее на протяжении всей своей работы…»

4 февраля Эйхе был расстрелян». («Известия ЦК КПСС», 1989, № 3, с. 140–143.)

9 °Cталин, ссылаясь на будто бы существующий опыт зарубежных разведок, ответил:

«ЦК ВКП(б) считает, что метод физического воздействия должен обязательно применяться и впредь, в виде исключения, в отношении явных и неразоружающихся врагов народа, как совершенно правильный и целесообразный метод» (там же, с. 145).

Сохранились письменные резолюции Сталина на мольбах, иногда доходивших до него из тюрем от истязаемых. После XXII съезда, состоявшегося в 1961 году, некоторые из таких автографов стали известны. Вот пример. К Сталину обратился арестованный и пытаемый И. Э. Якир. Он утверждал свою неповинность. Сталин в деле не стал разбираться (вероятно, оно и создано было по его указанию) и на заявлении Якира своею рукой написал: «Подлец и проститутка». Ворошилов добавил: «Совершенно точное определение». Молотов под этими двумя высказываниями подписался. Каганович присовокупил: «Предателю, сволочи… одна кара – смертная казнь». («Правда», 27 октября 1961. Доклад А. Н. Шелепина.)

91 Пользуюсь случаем исправить ошибки и опечатки в стихотворении «Поздний ответ». В обоих изданиях первого тома сочинений Ахматовой опечатка: в пятой строке вместо «То кричишь из Маринкиной башни» значится «из Мариинской». Опечатка лишает строку всякого смысла: Мариинским назывался театр в Петербурге. «Маринкиной» же и до сих пор именуется одна из башен Коломенского Кремля, где, по преданию, была заточена и скончалась Марина Мнишек. Для Ахматовой «Маринкина башня» (как, быть может, и для Цветаевой) – совершенная реальность. В июле 1936 года, гостя в Старках (см. 2), А. А. вместе с С. В. Шервинским и А. В. Горнунгом посетила Коломенский Кремль и повидала «Маринкину башню» не только снаружи, но и внутри. Один из музейных работников принес ключи и все трое поднялись по узкой кирпичной лестнице до самого верха. – См.: А. В. Горнунг. Записки об Анне Ахматовой // сб. «Воспоминания», с. 196; а также: К. Г. Петросов. Литературные Старки. М., 1991, с. 196.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});