Время учеников. Выпуск 3 - Андрей Чертков

— Сломался, керогаз. — Слева от Андрея Т. стоял Щекотун и довольно щурился на хмыря. Андрей Т. мгновенно все понял. Щекотун подошел к хмырю и потрогал его отвисшую челюсть. — Тебя как звать-то, герой?

— Вася, — дрожащим голосом сказал хмырь.

— А фамилия?

— Ломов.

— Так вот, Вася Ломов, есть такая умная поговорка: «Бог не в силе, а в правде». Слыхал?

— Нет.

— Плохо, Вася, что не слыхал. Тебе бы с твоею силой в порту работать. Или в тайге, на лесоповале… А ты — только и умеешь что ломик свой сгибать-разгибать да честным людям фонари под глазами вешать. Ладно, Вася, иди, медпункт работает круглосуточно. И подумай над моими словами.

Покалеченный хмырь ушел.

— Дурак он дурак и есть, — сказал Щекотун, когда они остались одни. — Только вы не думайте, не все в их компании такие, как этот Вася. Там есть ой-ей-ей какие пройдохи. — Щекотун насмешливо посмотрел на него. — Я ведь знаю, почему они за вами охотятся.

— Почему? — Андрей Т. не стал отпираться и строить из себя невинную дурочку.

— Потому, что они вас боятся.

— Именно меня? Интересный они сделали выбор.

— Вас, кого же еще. Они же все из вашего сна. — Щекотун улыбался во все лицо, прямо сиял от радости. Непонятно только, чему он радовался. Что в этой невеселой истории он отыскал веселого.

Андрей Т. усмехнулся кисло. Отвечать он не стал. И так было ясно, каков будет его ответ.

— Между прочим, вы можете извлекать из этого огромную выгоду. — Щекотун закатил глаза, должно быть, въяве представив себе эту самую выгоду, огромную, как гора Арарат, и богатую, как золотоносная жила. — Если, конечно, дело не дойдет до Печати. — Он опустил глаза и вздохнул. — Тогда хана. Тогда они гуд бай — и уже не ваши. Вы здесь будете сами по себе, они сами по себе — только там. Но до двенадцати еще время есть, так что не все потеряно. — Щекотун вновь засиял, как начищенный медный чайник.

— Я что-то не понимаю. — «Ваши — не ваши», «сами по себе», «здесь и там» — от обилия этих темных фраз в мозгу у Андрея Т. наступило легкое помутнение.

— Очень просто, — млея от удовольствия, Щекотун принялся объяснять.

Из всех его путаных объяснений Андрей Т. усвоил для себя следующее.

Сделать с ним что-нибудь серьезное горбатая и ее уроды не могут. Они сами существуют лишь потому, что жив-здоров их создатель. Единственный для них способ сделаться от него независимыми — это зафиксировать его в полночь, во время Крайних Воздействий, Большой Круглой Печатью, хранящейся в директорском сейфе. То есть окончательно переменить ему имя и упечь его до скончания века в стены филиала НИИЧАВО. Здесь он будет в целости и сохранности культурно проводить свое время, а там они разгуляются на просторе, избавившись от своей зависимости.

— И выгоды вам от этого уже никакой, — закончил Щекотун и перешел на другую тему:

— Как вам наша водная артерия? Нравится? Бзда — она только с виду скромная, пока течет в Заповеднике. А на воле она широкая и могучая, особенно весной, в половодье. Сам я этого, конечно, не видел, а знаю из учебника краеведения. Посмотреть бы. — Он вздохнул. — Особенно те места, где она сливается с Тлей и Ржой. Такая, говорят, красотища…

Он умолк на секунду, потом продолжил про речку:

— Это наша Рио де Оро. Чего здесь только не выловишь. От римских блях и греческих монет до пуговицы русского солдата. Один мой знакомый выловил порцию отварной рыбы под соусом «ридинг», кровавый ростбиф с приправой из мухоморов, пирог с ревенем и крыжовником и кусок честерского сыра. Это не считая нескольких чашек превосходного цейлонского чая «Принцесса Нури». Вы представляете?

Все это было интересно, и даже очень, но Андрей Т., пока Щекотун рассказывал, то и дело поглядывал на часы. Он нервничал, время таяло.

Щекотун посмотрел на шахматную доску, зажатую у Андрея Т. под мышкой.

— Решили, как в молодости, на доске? Теперь это называется серфинг. — Он потрогал лакированную поверхность. — Хорошее дерево, настоящее. Такое не подведет. Бревно, или там какая коряга, пусти их в проточную воду, они и поплывут по течению. А шахматы — те с характером. Они плывут всегда против. Как стружка от гроба или скорлупа от змеиного яйца. Или рыба, когда на нерест идет. Вам помочь?

— Спасибо. — Андрей Т. осторожно положил раскрытую доску на воду, лакированными клетками вниз, и так же осторожно, как положил, ступил на доску ногами. — И вдвойне спасибо, что выручили. — Он тихонько оттолкнулся от берега.

— Пожалуйста. — Щекотун стоял у воды и махал Андрею рукой. — Такая моя судьба, всегда кого-нибудь выручать. Скоро его фигурка исчезла, съеденная речным туманом.

Глава 12

Он давно потерял счет времени — то ли время остановилось в беге, то ли оно, как борода на лице, вело себя в Заповеднике не по правилам. Плыть на доске было тесно и неудобно. Ноги сводило, и тогда наш путешественник, преодолев брезгливость и беспокойство, примостился на доске сидя, а ноги опустил в воду.

И сразу же пожалел об этом. Что-то скользкое и холодное ухватило его за пятку, пощекотало ее недолго и отпустило. Андрей Т., едва не потеряв равновесие, выдернул ногу из воды и разглядел у себя на пятке короткую неумелую надпись синим химическим карандашом: «Прямо мель, бери левее, к фарватеру». И подписано: «Лейтенант Скворешня».

У него отлегло от сердца. Он стал загребать левее, чтобы не загорать на мели. Справа, по ходу плавания, в темноте затрепетал огонек.

— Эй, там, на доске! Не желаете присоединиться к ужину? — послышался издалека голос.

— Спасибо за приглашение, не могу, — крикнул в ответ Андрей Т.

— А что так?

— Спешу.

— Жаль. Опять нам сидеть голодными.

Андрея Т. передернуло. Выходит, не все обитатели этой речки были такими доброхотами, как Скворешня.

Доска плыла и покачивалась, покачивалась и плыла, и было это так медленно и сонливо, что Андрей Т. не заметил, как задремал.

Сколько он проспал, неизвестно. Проснулся он от тихих ударов — дерево стучало о сталь. Шахматная доска постукивала о стальную решетку, перегораживающую русло реки. Толстые прутья решетки тянулись от поверхности вверх; нетрудно было предположить, что точно такие же прутья тянутся до самого дна.

Андрей Т. потрогал металл. Ни ржавчины, ни налета гнили. Опять этот проклятый стибон. Одним словом, приехали.

В стороне, наверно на берегу, раздавались тихие скрипы. Он прислушался: похоже, скрипело дерево. Андрей Т. направил доску туда, руками перебирая прутья. Двигался он осторожно — не хотел, чтобы его обнаружили. Скоро из прибрежной неразберихи, мутных пятен и щербатых теней, стало вырисовываться строенье. Странное это было строенье, угловатое какое-то, дерганое, перекошенное и как будто живое.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});