Истоки - Ярослав Кратохвил

Руководство Союза было далеко не единодушно в своих целях, политических взглядах, симпатиях и антипатиях. На крайне правом фланге находились ярые монархисты, сторонники создания Славянской империи во главе с Романовыми, в которую должны были войти чешские земли и Словакия. Им противостояла русофильски настроенная чехословацкая буржуазно-либеральная группировка, связанная с российскими оппозиционными кругами октябристско-кадетского толка. По мере увеличения численности военнопленных все более заметным в чехословацких организациях в России становилось влияние единомышленников Масарика, сторонников создания независимого чехословацкого государства и признания Чехословацкого национального совета в Париже единственным руководящим органом освободительного движения.

События, разворачивающиеся на страницах неоконченного романа Ярослава Кратохвила «Истоки», происходят в хронологических рамках лета 1916 — осени 1917 года. К этому времени в России, стоявшей на пороге величайшей в истории революции, оказалось более двухсот тысяч военнопленных чехов и словаков. Это была масса чрезвычайно пестрая по своему социальному происхождению и положению, по политическим взглядам и убеждениям. Часть ее, воспитанная в традициях славянской солидарности, искренне руководствуясь антиавстрийскими настроениями и наивной верой в «белого царя — надежду и защитника славянства», сдалась в плен добровольно. Другая, не менее значительная, — в основном слепо, но иногда и по убеждению, выполнявшая «свой долг перед австрийской родиной и императором», была захвачена с оружием в руках.

Судьбам этой многоликой массы главным образом и посвящена книга Яр. Кратохвила.

Следует сразу же отметить, что в романе социально-политические противоречия русского общества показаны более ярко, чем в среде военнопленных. Гораздо рельефней предстают перед читателем противоборствующие группы военнопленных, разделенные противоречиями национально-политического характера. Это в известной степени, видимо, отвечало действительному положению, однако лишь в первые годы войны. Царское правительство, как и правительства всех других воевавших государств, рассматривало военнопленных солдат как свою военную добычу, которой можно бесконтрольно распоряжаться. Солдаты, в отличие от офицеров, фактически были отданы на произвол местных военных и гражданских властей, комендантов лагерей и охраны, предпринимателей и землевладельцев, с каждым военным годом все шире использовавших их труд в промышленности и сельском хозяйстве. При этом всемерно использовалась и разжигалась вражда между военнопленными-славянами, с одной стороны, немцами, австрийцами, венграми — с другой. Нельзя не отметить, что деятельность чехословацких буржуазных организаций среди военнопленных в значительной мере содействовала обострению межнационального антагонизма. Военнопленных стремились не только разобщить, но и противопоставить трудящемуся населению России и прежде всего ее рабочему классу. Их пытались использовать, и первоначально иногда не без успеха, в качестве штрейкбрехеров и доносчиков.

Разумеется, следует различать отношение к военнопленным официальной России, ее господствующих классов, и простых людей труда, представителей передовой интеллигенции, видевших в них прежде всего таких же жертв войны, какими являлись они сами и их близкие. Одновременно прогрессивные политические силы России и прежде всего большевики, вопреки гонениям и преследованию, опираясь на наиболее сознательных военнопленных, главным образом социал-демократов и социалистов, вели большую и трудную работу, помогая иностранцам разобраться в событиях, происходящих в России и в мире, с тем чтобы превратить их в союзников в борьбе с самодержавием, против империалистической войны, за социальное и национальное освобождение.

Февральская буржуазно-демократическая революция создала благоприятные условия для активизации буржуазно-либеральных и правосоциалистических кругов чехословацкой эмиграции и военнопленных прозападной ориентации, группировавшихся вокруг сторонников Масарика. Они захватили руководящие позиции в чехословацких организациях в России и, используя как бессознательно-доверчивое отношение значительной части военнопленных к российским буржуазным и мелкобуржуазным партиям и Временному правительству, так и убеждение, что отныне революционная Россия ведет справедливую, оборонительную войну, в том числе и войну за освобождение угнетенных народов, развернули агитацию за массовое вступление военнопленных в чехословацкие воинские части. Успехам этой агитации способствовало и то, что достижение национальной независимости в представлении многих патриотически и демократически настроенных военнопленных связывалось прежде всего или даже исключительно с военным разгромом Центральных держав. Временное правительство, как и царское, первоначально настороженно относилось к воинским формированиям, создававшимся из военнопленных. Однако к лету 1917 года в обстановке, когда русская армия решительно отказывалась воевать и ширилось массовое революционное движение рабочих и крестьян в тылу, использование воинских формирований из военнопленных, в частности чехов и словаков, становилось весьма заманчивым не только для продолжения военных действий, но и для подавления выступлений трудящихся. Есть все основания утверждать, что именно это последнее — чем далее, тем более заинтересовывало Временное правительство в расширении формирования воинских частей из военнопленных, находившихся под политическим руководством чехословацких буржуазно-националистических организаций.

Осенью 1917 года был сформирован Чехословацкий армейский корпус, насчитывавший около 40 тысяч солдат и офицеров. Значительная часть чехословацких военнопленных, буржуазная и мелкобуржуазная по происхождению или подхваченная националистической волной, не смогла сразу разобраться в сущности революционных событий в России. Руководимые буржуазными лидерами и организациями, материально и идейно-политически связанными с англо-франко-американским военным блоком, чехословацкие легионеры оказались втянутыми в вооруженный конфликт с пролетарской революцией.

Антисоветский мятеж чехословацкого корпуса в 1918 году, явившийся прологом вооруженной интервенции Антанты, стал и началом величайшей моральной трагедии тысяч простых легионеров, постепенно осознавших, что они, вопреки своей воле, превратились в наемников, сражающихся с братским народом, совершившим великую революцию.

Вместе с тем чехословацкому буржуазному руководству не удалось увести в лагерь контрреволюции всю многочисленную массу чешских и словацких военнопленных. Революционная борьба народов России за мир, хлеб и действительную свободу усилила социальную струю в освободительном движении чехов и словаков, воспрепятствовала полному растворению пролетарских, социалистических требований в общенациональных. Многие чешские и словацкие военнопленные влились в интернациональную политическую армию пролетарской революции. Они связывали достижение национальной независимости и социального освобождения прежде всего с перспективой европейской пролетарской революции, с перспективой совместной борьбы трудящихся господствующих и угнетенных наций Австро-Венгрии под руководством рабочего класса. Чехословацкие интернационалисты развернули агитацию и пропаганду среди политически индифферентных и дезориентированных масс военнопленных, самоотверженно вели подпольную работу в тылу белых и интервенционистских армий, с оружием в руках защищали завоевания Октября.

Однако эти и другие, связанные с ними события, уже выходят за рамки двух первых книг романа Я. Кратохвила, поставившего перед собой, как свидетельствует само название этих книг, задачу показать лишь их истоки.

КНИГА ПЕРВАЯ

Стр. 31. Кадет — в австро-венгерской армии — кандидат на получение звания младшего офицера.

Стр. 36. …русские стихи из Вымазала… — Вымазал Франтишек (1841–1917) — чешский писатель, филолог, популяризатор. Составитель антологии славянской поэзии.

Стр. 37. «Есть и буду славянином» — чешская патриотическая песня.

Стр. 41. У них все Франц да Иосиф… Сразу видно — патриоты. — Намек на имя императора Австро-Венгрии Франца-Иосифа I (1830–1916).

Стр. 46. Красно-белая лента. — Красный и белый — национальные цвета Чехии и Моравии.

Старый Прохазка. — Прохазка — прозвище императора Франца-Иосифа; в одном из верноподданических чешских журналов была помещена фотография Франца-Иосифа с подписью: «Прогулка» (по-чешски «Procházka»). Вместе с тем «Прохазка» — распространенная чешская фамилия; с той поры насмешливые пражане прозвали императора «Прохазкой».