Победитель. Лунная трилогия - Ежи Жулавский

Она засмеялась сухим и отвратительным смехом.

— Ихезаль!!

— Прочь! Я не хочу смотреть на тебя, не могу! Не могу! — повторила она, опускаясь на колени.

В глазах ее светился ужас. Она протянула к нему дрожащие руки.

— Сжалься надо мной! Уходи! Уходи! Улетай! Сделай так, чтобы я не видела тебя, чтобы забыла…

Марек медленно поднялся. Безбрежная тоска переполняла его душу и сковывала движения. Он постоял около девушки, собираясь протянуть к ней руки. Огромная усталость вдруг охватила его. Марек повернулся и тяжелой, ленивой поступью направился к лестнице, ведущей вниз. Ихезаль еще какое-то время слышала его шаги на лестнице, потом они затихли…

После его ухода она бросилась на каменный пол и забилась в страшных, неудержимых рыданиях. Она вся тряслась, как листок, билась светлой головой о пол, рвала руками волосы и одежду.

Но время шло, и она постепенно успокаивалась. Сначала она лежала совершенно неподвижно, похожая на мертвое тело, и только дрожь, изредка пробегавшая по ее телу, свидетельствовала о том, что она жива. Потом она встала, бледная, с посиневшими губами. Широко открытые глаза девушки запали, под ними залегли темные тени, на гладком лбу появилась морщинка. Она начала автоматическими движениями поправлять на себе одежду, приглаживать волосы.

Потом она спустилась в храм. Там она застала Марека, разговаривающего с несколькими людьми, среди которых был начальник дворцовой стражи первосвященника. Занятый разговором, Марек не видел девушки, и она остановилась в стороне, прислушиваясь.

Разговор шел о страшных событиях, которые с некоторого времени происходили в городе и его окрестностях. Неожиданно гибли люди, особенно если удалялись в одиночестве от жилищ, но случалось также, что в домах находили убитыми целые семьи. У всех на теле были синие следы от прикосновения убийственных рук шерна. Не подлежало сомнению, что это дело рук сбежавшего Авия, который, видимо, скрывается где-то и в подходящее время выходит на охоту. Ставили охрану, устраивали облавы, перетряхивая каждый уголок окрестностей, каждый куст зарослей, каждый изгиб скал — все было напрасно.

А чудовище, видимо, скрывалось где-то поблизости, об этом говорила территория, на которой проходила его деятельность, приходящаяся, главным образом, на город… Народ перед этим таинственным бедствием, постоянно висящим над его головой, был совершенно бессилен и только вспыхивал гневом против Марека, потому что это он когда-то поместил Авия в темницу вместо того, чтобы уничтожить его на месте. А Марек чувствовал, что этот единственный затаившийся шерн гораздо опаснее, нежели целые их отряды там, в заморской стране, где с ними, по крайней мере, можно было бороться открыто, — однако не мог найти средства воспротивиться этому злу.

Никто не предполагал, что чудовище могло получать от кого-то из людей добровольную помощь, но опасались, что он добился этого угрозами, поэтому все подозревали друг друга. Один человек на другого смотрел с недоверием и страхом. В конце концов общее возмущение обратилось против Нузара, которого Победитель постоянно держал при себе. Это он, этот проклятый морец, должен был охранять Авия и служить ему! Следует уничтожить его, вынудив вначале под пытками признаться, где скрывается шерн.

С этим люди и пришли сегодня к Мареку: потребовать, чтобы он выдал им Нузара. Ихезаль слышала, как Победитель решительно этому воспротивился, разрешив только на какое-то время запереть морца в темницу с сильной охраной, чтобы убедиться, не находится ли шерн в сговоре с ним и не попадется ли к ним в руки, лишившись помощи морца… Никаких пыток Победитель не разрешил, особенно потому, что в глубине души был уверен в невинности морца, который, как пес, все время находился у его ног.

Послам не показалось это достаточно убедительным, и они как раз начали ссориться с Мареком, когда Ихезаль, чуть усмехнувшись, вышла из храма, направляясь к своим покоям.

Однако, оказавшись в коридоре, она неожиданно повернула направо и, убедившись, что никто за ней не следит, изо всех сил уперлась в одну из каменных плит в стене. Та медленно отступила, открывая темный проход в стене, и снова закрылась за исчезнувшей в нем девушкой. Ихезаль быстро бежала, касаясь вытянутой рукой камней, торчащих из стены. Насчитав их семь, она снова повернула направо и стала что-то искать руками на влажном полу. Наконец она нащупала край отверстия и первую ступень ведущей вниз лестницы. Она спустилась по ней в глубину и после короткого кружения по переходам оказалась в просторных природных пещерах, освещенных слабым дневным светом. Они тянулись подсадом, под храмом, соединяясь со скалистым морским берегом. Дневной свет проникал сюда через несколько щелей, находящихся в отвесной скале, висящей над морем.

Существование этих пещер держалось в строгой тайне, и сейчас уже о них не знал никто, за исключением внучки Малахуды… Стоя в огромном гроте, наполненном фантастическими сталактитами, она троекратно ударила в ладоши. На этот знак из одной из боковых галерей вышел шерн Авий. На его плечах был пурпурный плащ, концы которого были переброшены на грудь, и старый золотой священный обруч первосвященника, низко надвинутый на лоб, прямо над парой верхних глаз.

Ихезаль задрожала всем телом, а он — удивительно похожий на властителя преисподней — приблизился к ней и протянул страшные белые руки. Девушка стояла, бессильно опустив руки вдоль тела, когда Авий начал раздевать ее. Он бросил на пол богатый плащ и расшитое платье, а когда наконец, стянув с нее белую рубашку, развязал шаль, обернутую вокруг бедер, на снежно-белых, атласных бедрах девушки показались два омерзительных синих пятна, похожие на отпечатки рук шернов…

Она упала перед ним на пол, а он, широко раскинув крылья, наступил ногой на ее светлую голову, погрузив шпоры в рассыпанное золото ее волос.

VI

Сообщение о смерти Малахуды как громом поразило Победителя. Все и так шло как нельзя хуже, и Марек как раз собирался, прежде чем покинет Луну, сделать еще одну, последнюю попытку: вызвать Малахуду, чтобы он вышел наконец из своего уединенного убежища и помог ему своим авторитетом, когда рыбак, служащий обычно послом старому первосвященнику, доложил ему, что тот мертв. Видимо, он был убит, — сказал рыбак, дрожа всем телом.

Марек сначала предположил, что это преступление совершено по приказу Элема, все еще опасавшегося давнего соперника. Он, как буря, ворвался во дворец первосвященника и выволок дрожащего от страха монаха, проклиная его и угрожая немедленной смертью. Бывший монах, ни о чем не зная, онемел от ужаса. Но когда, однако, через некоторое время уразумел, о чем идет речь, выказал такое удивление и так искренне поклялся в своей непричастности, что Марек невольно в нее поверил… Он отпустил его, пригрозив, что проведет свое расследование, и если окажется, что тут есть хотя бы тень вины его, Элема, он, несмотря на свою охрану и весь народ, будет так страшно наказан, что до тех пор, пока существует Луна, все люди со страхом будут вспоминать о мести Победителя. Он приказал немедленно приготовить себе лодку, чтобы отправиться на Кладбищенский Остров и там, на месте, выяснить, что произошло.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});