Сборник "Поступь империи" - Иван Кузмичев

Четыре десятка пушек, задрав дула высоко вверх единовременно громыхнули, приветствуя победителей, и конечно же едущего в середине колонн государя России, вместе со свитой. Первые шеренги семеновцев, элита и гордость русской армии, гордо печатали шаги, ловя на себе сотни восторженных и одновременно печальных, грустных взглядов. Этот день был не только праздник, но и напоминанием о том, что война не бывает без жертв, люди гибнут на ней с обоих сторон, где-то больше, а где-то меньше. Все только зависит о том, как они гибнут, во имя чего служат своему Отечеству.

Пока Семеновский полк проходил вокруг орудий суетилась обслуга, а между тем в столицу входили неровные шеренги пленных шведских офицеров, от нижних чинов до высших, за которыми тянулась захваченная артиллерия и расчехленные знамена, опущенные почти вровень с землей. Причем данные трофеи были взяты не во время всей войны, а только в битвах при Лесной и под Полтавой.

Мой отец пожелал подчеркнуть решающее значение этих двух побед, «матери» Лесной и ее «дочери» Полтавы. «Сии знаменитые события заслуживают быть выделенными среди всех сражений и других побед, ибо именно они стали настоящей гордостью этой войны!» – именно так ответил мне царь, когда я поинтересовался у него, почему именно так будет проходить парад, а не со всеми захваченными знаменами.

Следом за пленными шла рота Преображенского полка, такие же обветренные, поджарые ветераны как и семеновцы, преображенцы гордо шли вперед, никоим образом не лишенные всеобщего внимания. Сразу же за ними шли пленные второй категории, офицеры которые были взяты под Полтавой и Переволочной, за ними опять плелась захваченная шведская артиллерия, знамена, часть штандартов.

За знаменами одиноко шли генерал-адъютанты короля Карла Двенадцатого, генералы, полковники, подполковники и майоры. За военными следовал «королевский двор с высшими и нижними чинами», и довершали всю эту картину королевские носилки с постелью, на которых возили раненого короля во время боя. Царь намеренно выделил их из всех трофеев, показывая тем самым, что хотя самого шведского короля нет, то его сломленный дух присутствует все равно, вместе со всем двором и генералитетом.

За этим «знаменем» падения величия шведов шла вся оставшаяся в живых часть королевской гвардии, королевская канцелярия, за которой шествовала разрозненной толпой вся свита Карла, в которую попали генералы Гамильтон, Штакельберг, Круус, Крейц. Отдельно от них шли граф Левенгаупт, фельдмаршал граф Реншильд, первый гофмаршал и первый министр Швеции граф Пипер, о захвате которого мне подробно рассказал не только Прохор, но и сам сержант Елисеев.

Наши кони неспешно гарцевали следом за пленными, поневоле в груди медленно начал разгораться огонек гордости и единства с таким знаменательным событием в родной истории своей Родины! Нет я и раньше всегда гордился ею, но сейчас было такое чувство, которое нельзя было сравнить ни с одним из знакомых мне. Чтобы понять это надо почувствовать самому, но вот удастся это далеко не каждому!

Справа от меня аккурат по центру ехал государь с улыбкой смотрящий на запруженные улицы Москвы, рослый статный царь казался эдаким великаном, горой, непоколебимой… вечной. А следом за нами ехали во главе Преображенского полка князь Меншиков и князь Долгорукий. А за полком плелся обоз с артиллерией преображенцев. И только после них шествие замыкали ровные шеренги «Русских витязей», выделяющихся на общем фоне какой-то неказистостью формы и не столь статным телосложением как у гвардейцев, но все же глядя на молодых воинов поневоле глаз останавливался на мужественных серьезных лицах витязей.

Парад представлял собой невиданное доселе зрелище, действительно достойное, дабы внести его в анналы истории, впоследствии гордо вспоминая эти минуты русского триумфа. Триумфа оружия, духа и воинского таланта!

-Смотри сын, ради этих мгновений стоит жить и ради них можно и умере…– не успел Петр договорить, как непонятная суета в ближайших рядах черни отвлекла его, заставив внимательно всмотреться куда-то вперед, на лбу царя выступила испарина, голова нервно дернулась.

Пара выстрелов пистолей, будто гром среди ясного неба прозвучали на улице. Следом за ними из толпы прилетел небольшой шар, оставляющий за собой шлейф белесого дыма, тут же унесенного морозным декабрьским ветром. Не понимая, что происходит я оглядываюсь назад и вижу как ко мне несется со всех ног Прохор с парой витязей, что-то крича, поворачиваю голову обратно в сторону отца и вижу, что он придерживая ладонью бок поворачивает коня назад, в сторону моих витязей, но не успевает его жеребец сделать шаг, как между нами взлетает комья земли. Кони жалобно заржали, заваливаясь на бок, от неожиданности я не успеваю среагировать, только лишь чувствую как правая нога стремительно немеет, а по плечу течет липкое, теплое. Удар о землю и я плавно погружаюсь в темную пучину сладостного неведения.

На грани сознания слышу крики людей. Громче всех кричат два знакомых голоса, один молодой сильный, принадлежит полковнику Прохору Митюха, а второй наоборот принадлежит молодой девушке, той, что покорила мое сердце, моей Оленьке. Алая искорка перед глазами сливается в сплошную пелену, медленно заволакивающую все пространство передо мной…

Вместо Пролога.

Написано в ноябре 1709 года от Р.Х.

Из дневника цесаревича Алексея Петровича Романова.

…Я долго размышлял и думал над тем, почему наша страна смогла почти что в одиночку победить такого титана Европы как Швеция. Просторы королевства раскинулись с берегов Прибалтики и территорий Финляндии, захвати весь Скандинавский полуостров и при этом умудрялись почти что контролировать острова Датского королевства. Не все конечно, часть их стопроцентно.

Вообще человек такое создание, которое стремиться познать больше чем может осмыслить, именно из-за этого возникают разные прорывы в науке, религии, называемые не иначе как становлением нового течения, поклонения Некоему высшему существу. Впрочем, разговор сейчас не об этом, оставим теологические ссоры теоретикам и людям, сведущим в этих вопросах больше меня.

Мне все-таки нужно четко обозначить ля себя причины краха Швеции. Для чего мне это необходимо, могли бы вы спросить? Я отвечу, для того, чтобы я или мои потомки не повторили тех же ошибок, которые совершил, пускай и враг, но сильный враг, из-за чего превратился во второстепенного противника. Да, пусть сейчас шведы еще на что-то надеются, но это все трепыхания обреченных, обреченных на забвение.

Что ж, не будем отвлекаться, времени у меня и так не много, дел еще больше, а проблем просто прорва, но опять же жаловаться не будем, каждый должен делать то, что может, а не то что хочет. Такова обязанность каждого уважающего мужчины.

Пожалуй, приступим к объяснению причин краха Швеции, как одного из сильнейших королевств в Европе. Правда, я вынужден заметить, что это мои личные выводы, некоторые моменты могут какого-нибудь не устраивать или вовсе вызвать резкое отрицание. Что ж Бог с ними, пишу то я для себя и своих потомков.

Гибель Швеции началась не с битвы при Лесной, нет много раньше, но об этом позже, главное, что я хотел бы отметить в первой причине это, конечно же, могучую душевную силу русского народа, всегда пробуждающуюся перед лицом опасности. Да и сама идея шведского короля Карла, о покорении России, была невыполнима. Полное уничтожение Русского царства как политической силы, возвращение всего народа к времени полного подчинения чужеземному игу, являлось несбыточной мечтой, обусловленной безграничным невежеством Карла и его соратников, единомышленников.

Недостижимость основной цели Карла выявлялась с каждым месяцем войны все больше и больше. Авантюризм Шведа думающего о том, что появившись в пределах России с 35 тыс. войском он сможет пройти до Москвы и разделить (!!!) Россию на уделы, посадить своего наместника для сбора дани и наблюдения, после чего с триумфом вернуться в Стокгольм казался смешным всем, кроме самого короля и кучки его единомышленников. Полтава лишь доказала всю недостижимость планов шведского короля, можно сказать нанесла смертельный удар по королевству, лишив его элитных войск старой закалки.

Однако не только военные меры, принимаемые государем и его генералами по всему течению Днепра северо-западе у Могилева и на юго-западе у Киева. Но и решительное антипольское настроение украинского населения Правобережной Украины поставило большой крест на поползновения сторонника Карла, Станислава Лещинского, пытающегося оказать помощь своему шведскому покровителю.

Неуязвимость России была в конечном счете доказана тем, что 10 сентября 1708 года в селе Стариши шведы были вынуждены отказаться от похода на Смоленск, как впрочем и от поворота на юг для обходного движения на Белгород – Курск или на Полтаву – Харьков, в последствии оказавшимся гибельным. Оторвать Украину от России оказалось столь же недостижимым, как и завоевать Москву.