Космический Апокалипсис - Аластер Рейнольдс

Лицевой щиток скафандра Саджаки был прорезан широкой — в палец — трещиной. Что-то заставило Силвеста наклониться, а затем и встать на колени, так что его лицо оказалось вровень с расколотым шлемом погибшего Триумвира.

— Мне жаль, что все кончилось вот так, — шепнул Силвест. — Я не могу сказать, что мы были друзьями, Ююджи, но я могу сказать, что под конец мне хотелось, чтобы ты смотрел вперед с тем же интересом, что и я. Я думаю, тебе было бы приятно узнать об этом.

И тут он увидел, что скафандр пуст. Это была всего лишь пустая скорлупа и не более того.

А вот что знала Хоури.

Отверженные достигли далеких окраин своей солнечной системы примерно через тысячу лет после их отлучения от главного русла амарантянской культуры. Благодаря обстоятельствам своей жизни они прогрессировали медленно, так как им приходилось бороться не только с ограничениями технологического характера. Им пришлось преодолевать ограничения собственной психологии, то есть барьеры, крайне труднопроницаемые.

Сначала Отверженные все еще сохраняли стайные инстинкты своих братьев. Амарантянин, потерявший свое положение в стае, заболевал своего рода психозом, эквивалентным массированной сенсорной недостаточности. Даже мелкие группы — и те не могли избежать подобного ужаса. Это обусловливало невероятную стабильность амарантянской культуры и ее устойчивость против всяческих заговоров и предательств. Поэтому Отверженные развивали общество, крайне зависимое от визуальных средств общения, организованное в крупные коллективы, где индивидуум был куда менее значим, чем целое. И тем не менее, оказавшись в изоляции, Отверженные не смогли избежать некоего вида безумия.

Они приняли это как данность и стали бороться против него. Они изменили себя. Культурная социопатия. Только через несколько сотен поколений Отверженные перестали быть стаей и разбились на десятки узкоспециализированных кланов, каждый из которых обладал особой формой помешательства. Или чего-то, что казалось безумием тем, кто остался дома.

Способность функционировать в рамках небольших групп позволила Отверженным уходить от Ресургема все дальше и дальше и отвыкать от необходимости пользоваться теми способами коммуникации, которые зависели от наличия света. Самые психопатические индивидуумы уходили так далеко от своего солнца, что наконец обнаружили Гадес и странную загадочную планету, которая крутилась вокруг него. К этому времени Отверженные уже прошли через ряд философских увлечений, которые Вольева и Паскаль кратко суммировали ради Хоури, слабо разбиравшейся в таких запутанных делах. Почему Галактика, которая должна была бы быть гораздо более оживленным местом, если верны их воззрения, таковым местом не является? И не значит ли это, что все их научные взгляды дефектны? Они искали по радио, по оптической связи, на гравитационных и нейтринных диапазонах голоса других культур, сходных с ними, но не ловили ничего. Самые авантюристические натуры из них, а может быть, просто сильнее деградировавшие — в зависимости от точки зрения, — уходили даже за пределы своей Системы, но и там не нашли ничего важного, о чем стоило бы известить соплеменников. Несколько развалин там и сям, странный, похожий на студень организм, обнаруженный на океанической планете, будто туда его умышленно завезли, вот и все.

И вдруг все это потеряло значение в сравнении с загадочной находкой на том камне, который крутился вокруг Гадеса.

Эта вещь была, бесспорно, искусственного происхождения. Она была доставлена сюда какой-то цивилизацией, немереное количество миллионов лет назад. Казалось, она активно зазывает их войти внутрь и ознакомиться с тайнами, которых там полным-полно. И они стали исследовать эту вещь.

Вот тогда-то и возникли проблемы.

— Это был Подавитель! — воскликнула Паскаль. — Это его они нашли, правда?

— Он ждал там миллионы лет, — ответила Хоури. — Ждал там все время, пока они эволюционировали, как мы думаем, от динозавров или птиц. Ждал там, пока они развивались в разумный вид, учились пользоваться орудиями, открывали для себя огонь…

— Просто ждал, — эхом отозвалась Вольева.

За ее спиной тактический дисплей уже несколько минут пульсировал красным светом, указывая, что шаттл только что попал в пределы действия лучевого оружия корабля. Уничтожение шаттла с такого расстояния было маловероятно, но и не невозможно, хотя требовало некоторого времени.

Она продолжила:

— Ожидал кого-то явно разумного, который приблизился бы к нему. На дальнем расстоянии он бессмысленно не действует и не уничтожает, так как это означало бы неправильное использование ресурсов и нарушение его предназначения. Подавители приглашают к себе жертвы, чтобы узнать о них как можно больше. Откуда они? Какая у них технология? Как они мыслят? Как совещаются и взаимодействуют?

— Сбор разведданных.

— Да, — голос Вольевой был печальнее похоронного колокола. — Он очень спокоен, понимаете? Но рано или поздно приходит минута, когда он решает, что вся нужная информация получена. И тогда… только тогда он действует.

В этом пункте все три женщины были едины.

— Вот почему погибли амарантяне на Ресургеме, — сказала с удивлением Паскаль. — Он что-то сделал с их солнцем, он начал мудрить с ним, он запустил какой-то процесс в огромной солнечной короне, и этого было достаточно, чтобы сжечь Ресургем, уничтожить на нем жизнь и превратить его в мишень для метеоритов на несколько сот тысяч лет.

— Вообще-то Подавители не должны функционировать столь безумно долгий срок, — заметила Вольева, — но этот был установлен очень поздно, вот и дотянул до наших времен. Но и не только поэтому. Дело в том, что Отверженные уже стали обитателями космоса, рожденными для полетов. Теперь Подавитель должен был охотиться за ними, преследовать их на десятки световых лет, если придется.

И тут снова возник сигнал датчиков в корпусе, предупреждавших о прямом попадании в шаттл радарного луча. Затем последовал и второй сигнал — доказывающий, что корабль-преследователь проводит пробную фокусировку луча.

— Механический Подавитель, вращавшийся вокруг Гадеса, должен был поднять тревогу где-то еще, — сказала Хоури, стараясь не обращать внимания на предвестника неминуемой опасности. — Он должен был передать куда-то собранную им разведывательную информацию, предупреждая кого нужно, что Отверженные близко.

— Вряд ли это был тот случай, когда надо сидеть на месте и ждать, пока Отверженные объявятся, — сказала Вольева. — Машина, надо думать, переключалась от пассивного ожидания на что-то более активное. Например, на производство машин для охоты, натасканных на химические матрицы Отверженных. И независимо от того, в каком направлении бежали бы Отверженные, свет все равно обогнал бы их. Подавители всегда были бы на шаг впереди в этой игре — настороженные и ожидающие своего часа.

— У Отверженных не было ни единого шанса.

— Немедленное истребление — вряд ли единственный путь, — вмешалась Паскаль. — Отверженные, например, имели возможность вернуться на Ресургем. Имели время для сохранения чего-то от прежней культуры. Даже если знали, что на них открыта охота и что их Солнце готовится разрушить их родную планету.

— Возможно, на это ушло десять лет, возможно — сто, — то, как это было сказано, говорило, что для Вольевой срок не имеет значения. — Все, что мы знаем, это то, что им удалось проникнуть дальше, чем другим.

— Но ведь никто не уцелел? — возразила Паскаль.

— Кое-кто выжил, — ответила Хоури. — В каком-то смысле.

За спиной Вольевой завопил тактический дисплей.

Глава тридцать седьмая

Внутри Цербера, год 2567-й

Последний уровень был пуст.

Силвесту потребовалось три дня, чтобы добраться сюда. Прошел целый день с тех пор, как он ушел от пустого скафандра Саджаки, оставленного на полу третьего уровня примерно в пятистах километрах от поверхности. Силвест знал, что если он остановится и начнет думать о пройденных расстояниях, то вообразит, что уже давно спятил в буквальном смысле этого слова, а потому ему следует немедленно изгнать из мозга всю эту цифирь. Вполне достаточно и того факта, что он находится здесь — в совершенно чуждой для человеческого сознания обстановке. И ни к чему дополнять обуревающий его страх изрядной дозой клаустрофобии. И все-таки наложенный им запрет на мысли о пройденном пути был недостаточно крепок, так как за каждым воспоминанием прятался неуемный сокрушительный ужас — а вдруг какой-нибудь жест или поступок нарушит тонкую балансировку, существующую здесь, и гигантский, непредставимый по сути своей, потолок обрушится ему на голову.

Каждый новый уровень, который проходил Силвест, видимо, представлял особую фазу амарантянской строительной методики. А может — и истории. Впрочем, пожалуй, дело обстояло даже сложнее. Дело в том, что сменявшие друг друга по мере спуска уровни, как казалось Силвесту, не отражали технического прогресса. Скорее каждый из них выражал смену философских подходов строителей. Было похоже, что когда сюда прибыли первые амарантяне, они обнаружили Нечто (что именно, он даже не брался гадать), и решили окружить его искусственной оболочкой, укрепленной средствами автоматической защиты. Затем, похоже, прибыла вторая группа, которая решила окружить эту Вещь второй оболочкой, вероятно, посчитав, что их фортификационные сооружения будут более прочными. Самая последняя группа сделала еще один логический шаг вперед, так закамуфлировав свои фортификации, что они потеряли всякое сходство с искусственными сооружениями. Было совершенно невозможно определить время, когда эти уровни создавались и сколько тысячелетий уходило на каждый из них. Силвест не стал даже размышлять об этой проблеме. Возможно, различные уровни строились почти одновременно, а может, процесс растянулся на тысячи или миллионы лет, прошедших между отлетом Похитителя Солнц с Ресургема и возвращением его обратно уже в образе Бога.