Кисло-сладкое - Татьяна Александровна Грачева

что километры между ней и Марком успокоят ее и вернут в берега расплескавшиеся эмоции. На деле же вышло еще хуже: в груди поселилась неотступная чёрная тоска. Она не спала и не делала скидку на сон, душила и оплетала ядовитым плющом, высасывая силы.

Юля взволновано присматривалась к матери, один раз даже проверила температуру и посоветовала навестить Надю. Соня отмахивалась. Ей хотелось, чтобы ее просто оставили в покое, не трогали и не разговаривали с ней. Позволили пережить это в одиночестве.

Марк не позволял о себе забыть. Снова присылал фото своих разбойных питомцев, пожелания доброго утра и пополнял ее плейлист новыми песнями. Соня с горечью признала, что у реальности без Марка тусклые краски и один день, о котором он просил, – это ничто. А такое общение – разновидность изощренной пытки. Она никак не могла понять и принять, что Марк согласен на такой вариант отношений: переписываться и видеться раз в год. Если даже он согласен, не согласна она. Это просто невозможно.

Утром, проводив Кирилла, Соня вернулась на кухню и опустилась в кресло. Едва не напоролась на торчащие из мотка спицы и воскликнула:

– Мам! Когда-нибудь на них окажется моя почка. Убирай, пожалуйста, свое вязание с кресла.

Переложив шарф на стол, присмотрелась к наращённым за последние дни полоскам: белые, коралловые, тонкие бирюзовые и толстые, подавляющие своей насыщенностью, бордовые. Надо же, почти спектр ее собственных эмоций. Телефон тренькнул и, вибрируя, чуть прополз по столу. Соня вздохнула и открыла переписку с Марком. В этот раз он прислал видеосообщение.

Ткнув пальцем в застывшее изображение, Соня чуть приглушила звук и вонзилась взглядом в экран. Картинка ожила. Камера прошлась по первому этажу, выхватила Генри Купера с высунутым языком и собачьей улыбкой. Марк потрепал его по загривку, через кухню вышел на террасу, прошел мимо каменной чаши и кресел. Несколько секунд телефон не двигался, демонстрируя сочную листву деревьев и лёгкую рябь на поверхности озера. Марк сел на край деревянного настила, в кадр попали его ноги с закатанными до коленей джинсами. Он снял воду и снующих в глубине маленьких рыбок, а вместе с ними и изуродованную голень. Раньше он стеснялся шрама, теперь же принял его как часть себя и словно не замечал. Весь ролик сопровождался его голосом. Он разговаривал с Генри, описывал дышащий лес и звенящий воздух, словно невзначай припомнил, какие вкусные были сосиски, обугленные на костре. А в конце, развернув камеру на себя, обратился к Соне:

«Сонька, не хандри, смотри, какая тут неземная красота! Сейчас в озере даже можно купаться, хотя источники бьют ледяные. Для загара вообще идеально, солнце сегодня ласковое. Правда, тебе бы купальник сменить. Тот, что ты недавно в инсте демонстрировала, явно мал. Но шляпа шикарная. Генри по тебе скучает, кстати. И я немного».

Запись закончилась. Соня прокрутила ее снова. И снова. Застонав, выключила телефон и спрятала в кармане. С этим нужно что-то делать. Так больше нельзя! Нужно прекратить эту муку! Хватит уже нарезать душу кусочками. Но сможет ли она прожить хотя бы день без его фотографий и голоса? Соня снова потянулась к телефону и решительно отключила звук. Теперь она не будет слышать сигналы мобильного, а увидев пропущенные звонки, не станет заглядывать.

Как удачно, что сейчас у нее отпуск, не придется лишний раз отвлекаться на общение с клиентами. А после поездки Кирилла за новым оборудованием они отправятся в Крым. Может, получится хотя бы на время унять эту иссушающую тоску, отвлечься новыми впечатлениями. Время же лечит? Нужно просто подождать, когда подействует лекарство.

Еще три дня Соня провела в борьбе с собой. Как только в памяти всплывали обрывки их последнего с Марком разговора, накатывала паника и истерика. Соню колотило и бросало то в жар, то в холод. Все труднее было держать перед семьёй лицо.

Перед отъездом Кирилл раздал всем поцелуи и рекомендации, как справиться без него, если вдруг срочно понадобятся мужские руки.

Тимур приосанился.

– Пап, я же остаюсь.

– Я на тебя рассчитываю, присмотри за нашими непутевыми женщинами.

– Обязательно.

Когда Кирилл уехал, Соня поняла, что ломка без Марка троекратно усилилась. Теперь уже не радовал отпуск. Слишком много свободного времени и слишком мало силы воли. Она выдержала еще день, правда, поссорилась с мамой и едва не повздорила из-за пустяка с дочкой. Зайдя во флигель, чтобы полить забытые цветы, увидела брошку-ласточку в руках Юли.

– Где ты ее взяла?

Юля вздрогнула и уронила украшение на пол.

– Ма, ты чего так вопишь? У меня чуть аорта не лопнула.

Соня кинулась к брошке, подняла ее, опередив Юлю, и сжала в ладони.

– Не трогай, я не хочу ее потерять.

Юля недоуменно вскинула брови.

– Сама же ее на подоконнике оставила и забыла. Так что радуйся, что я ее нашла.

Соня не ответила, прислушалась к звучащей из стены песне. С утра радио выдавало странный репертуар, практически современный по сравнению с ежедневными концертами.

Юля тоже затихла и пропела строчки:

– Я хочу быть с тобой, Я так хочу быть с тобой… Это же «Наутилус». Обожаю эту песню.

Соня вспомнила, что и Марку нравилась эта композиция, он даже присылал ее недавно в последней порции подборки. Все еще пытался исправить ее музыкальный вкус.

– Она жуткая.

– Охрененная она.

Эта песня преследовала Соню весь день. Радио и раньше не отличалось адекватностью, голосило, когда ему вздумается, в полночь могло разродиться юмористической передачей, а сегодня, видимо, выбрало себе любимую песню и гоняло ее по кругу.

Соня вышла на улицу и бродила во дворе, надеясь, что радио устанет от однообразия и наконец смолкнет. Но, едва переступила порог, поняла, что этого не случилось. Песня продолжала сочиться из стен. Соня прошлась по коридору, прислушиваясь к звукам за запертыми дверьми. Где-то в доме находилось это чертово радио!

Строчки летели в спину, давили на виски и проникали в мозг.

Соня толкнула двери в мамину спальню, не обращая внимания на ее возмущённый красноречивый вздох, распахнула створки шкафа.

– Где радио?

– Уж точно не тут.

– Я больше не могу это выносить.

Вера Андреевна поднялась, отложила спицы.

– Сколько себя помню, оно поет и разговаривает, и тебе раньше не сильно мешало.

Соня бросила взгляд на связку ключей и ринулась к комоду. Опередила маму всего на несколько секунд и сжала пальцы на холодном ободке.

– Я его найду.

– А ну отдай мои ключи! Не смей!

Соня не собиралась останавливаться, развернувшись, выбежала из комнаты, пересекла коридор и поднялась по лестнице к чердаку. Когда она повернула