Зарождение добровольческой армии - Сергей Волков

* * *

Атаман Каледин старался всячески убедить комитеты выдать орудия добровольцам, но неудачно. Но вот оренбургские казаки, ехавшие домой через Царицын, так как большевики ставили условием пропуска их только безоружными, сдали свои орудия, и для атамана представился случай выдать добровольцам не донские орудия.

10 января командир Юнкерской батареи, подполковник Миончинский, с нарядом юнкеров отправились в расположение донского артиллерийского дивизиона для приема указанных атаманом орудий и имущества. Юнкера уже увезли орудия, но часть их задержалась с приемом остального имущества. Но вдруг донские комитетчики спохватились: не было испрошено разрешение комитета на передачу орудий и имущества, а потому они требуют возвращения орудий. В подтверждение своей настойчивости казаки арестовали всех еще находившихся в расположении дивизиона, юнкеров, обещая их немедленно освободить после возвращения орудий. О происшедшем было сообщено в штаб формирования и получено приказание возвратить орудия. Неудача и тяжелый удар по авторитету атамана Дона!

В один из ближайших к описанному эпизоду дней произошел новый эпизод с «поисками» орудий, чрезвычайно серьезного характера, но закончившийся удачно. Инициатором его был 1–й Офицерский батальон, уже чувствующий свою силу и рискующий дерзать.

Казачья батарея, стоявшая на дворе казарм на Ботанической, где размещался батальон, являлась с первого же дня, как батальон перешел в эти казармы, объектом серьезного вожделения.

Обеденное время представлялось самым удобным для похищения ее, так как занятые едой казаки находились в казармах и двор оставался пустым. Задача справиться с часовым возлагалась на прапорщика Паля, [254] для каковой цели ему была выдана бутылка водки. Прапорщик Паль принял возложенное на него поручение с нескрываемым удовольствием. Предупрежденные батальоном юнкера–артиллеристы с двумя конными уносами расположились на Ботанической в непосредственной близости от ворот казарм.

Из окон помещения батальона происходящая сцена была видна как на ладони. Во двор, пошатываясь, вышел прапорщик Паль, держа на отлете заветную бутылку, и направился к ближайшему орудию, под которым и расположился, совершенно не обращая внимания на часового. Часовой угрожающе приблизился к нему, но, видимо, убедившись в безопасности его действий, остановился перед ним в недоумении. Через минуту оба сидели рядом, обняв друг друга за плечи и попеременно прикладываясь к бутылке. Наблюдавших из окон офицеров действия прапорщика Паля начали несколько беспокоить. Являлось сомнение: уж не израсходует ли он казенное имущество без толку. Вскоре сомнения рассеялись, так как оба поднялись и направились к узкому коридору, образуемому забором и внешней стороной казармы.

Ожидавшие этого момента офицеры батальона, выйдя из своего помещения, на руках выкатили два орудия на улицу, где они были подхвачены юнкерами–артиллеристами и увезены, а вернувшийся герой дня, прапорщик Паль, лег на свою койку за полной неспособностью принимать участие в биении пульса общественной жизни и тотчас же заснул.

Кража орудий была обнаружена не сразу: только через часа полтора во дворе обнаружилось необычайное движение. Казаки стали появляться целыми толпами в состоянии явной возбужденности. Вскоре к часовому Офицерского батальона подошла толпа казаков, требуя допустить ее к осмотру помещения батальона. Получив отказ и видя перед собой вооруженный караул, вышедший на поддержку часового, казаки ушли, с тем чтобы через несколько минут появиться уже вооруженными и в большем количестве; из казачьих казарм начали выкатывать пулеметы и устанавливать их на дворе. Батальон выставил из окон помещения свои. Дело принимало трагический оборот, и полковник Борисов предупредил по телефону генерала Алексеева, позвонившего в свою очередь атаману Каледину. Каледин явился как раз во время, чтобы помешать открытию огня.

О чем говорил атаман Каледин собравшимся вокруг него казакам, не было слышно, но по окончании его речи раздался общий крик: «Умрем за тебя, Каледин!» Казаки стали расходиться, затарахтели увозимые назад пулеметы. Атаман уехал.

Но не прошло и получаса, как казаки снова осадили помещение батальона. Опять потребовалось вмешательство атамана. Снова говорил он, и опять кричали казаки: «Умрем за тебя, Каледин!» Но стоило атаману уехать, как история повторилась в третий раз. Взбешенный Каледин вернулся в третий раз, и теперь казаки разошлись уже окончательно.

Окончание этой истории заключалось в сильно комическом эпизоде: дня через два возвращавшийся из города прапорщика Паль встретил у ворот споенного им часового и предложил ему выпить. Примирение их состоялось в ближайшем погребке. Взятые орудия были переданы во 2–ю Офицерскую батарею.

* * *

Наряду с «поисками орудий» проводились и другие экспедиции. 3 января от 1–го Офицерского батальона были вызваны 12 охотников под командой штабс–капитана Потуткина [255] для проведения некоторой операции, им еще не объявленной, но с непременным условием — иметь какой угодно вид, лишь бы только их не могли опознать как добровольцев. Группа явилась генералу Деникину. Генерал Деникин сказал им лишь о том, что на них возложено важное и ответственное дело, и внимательно осмотрел каждого.

— А вот вам, корнет, я идти не советую, — сказал он, обращаясь к одному. Внешность корнета Пржевальского, [256] на которого обратил внимание генерал Деникин, не соответствовала предстоящей задаче: длинное тонкое лицо, капризный рот и спускающиеся посередине щек баки «а–ля Пушкин». Измазанное умышленно лицо и товарищеский вид явно выдавали маскарад. Корнет Пржевальский тем не менее оставался тверд в своем решении.

Генерал Деникин направил всех к генералу Романовскому, который и сообщил задачу: на станциях Лиски и Воронеж красные грузят на железнодорожные составы артиллерию для отправки на фронт против Дона. Нужно взорвать эшелоны с орудиями и снарядами. Корнету Пржевальскому идти в экспедицию категорически воспретил.

Вся группа выехала из Новочеркасска утром 5 января. К едущим поездами с территории Дона красные не были столь внимательны, как к едущим на Дон. Группа, достигнув станции Лиски, разделилась на две части: 1–я половина осталась в Лисках, 2–я отправилась дальше в Воронеж.

Обе группы выполнили задачу, взорвав в Лисках полевую батарею и вагон со снарядами, а в Воронеже — состав с артилерийскими снарядами и тремя орудиями. Успех увеличился тем обстоятельством, что все участники дела вернулись в Новочеркасск, за исключением штабс–капитана Березовского, пойманного красными, но чудом спасшегося и присоединившегося к батальону месяцев пять спустя. Вся операция заняла 4—5 дней. После взрывов люди возвращались поодиночке.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});