"Фантастика 2023-96". Компиляция. Книги 1-24 (СИ) - Хафф Таня

Сашка еще раз обвел взглядом строй:

— Все, готовьтесь, — и он не слушая, как командиры распускают людей, развернулся и, наклонив голову, отправился к себе в штаб, через тридцать минут будет совещание по поводу предстоящей операции. А еще ему было стыдно. Сегодня, при постановке задачи корпусу, Сталин категорически запретил Стаину боевые вылеты. Вертолетчиков поведет Никифоров. И как парень не упирался, Иосиф Виссарионович был непреклонен.

— Командир корпуса должен командовать корпусом, а не заниматься ерундой! — такими были слова Сталина. Ну как он не понимает, что после такого приказа Гитлера, остаться на земле равносильно предательству?! Как потом смотреть своим подчиненным в глаза?! А если кого-то собьют? Как ему потом с этим жить, есть, спать, любить Настю? Эти мысли тяжелым грузом давили на плечи, пригибая голову к земле.

— Товарищ подполковник! Товарищ подполковник!

Сашка скривился, будто съел лимон. Еще одна его головная боль и наказание! Артисты, мать их! Не боевая часть, а цирк шапито! То поем, то пляшем, то в парадах участвуем, то, вообще, вон, кино снимаем. Теперь по части шляется группа этих деятелей культуры во главе с директором и главным режиссером. Для проникновения в быт и атмосферу! И какого хрена им в Ташкенте не проникается? Или в Алма-Ате? Где там сейчас все кинодеятели обитают? Нет, им фронтовой дух подавай! А Мехлис и рад стараться! И ладно Лев Захарович — служба у него такая, но ведь это безобразие и нарком поддержал и даже Верховный! Одно утешает, хоть и слабо — под раздачу попал и 16-ый ИАП. Ох, как красиво и витиевато выражался Тимур Фрунзе, когда узнал, для чего его звено прикомандировано к корпусу. Возмущался, угрожал написать Сталину, а когда узнал, что его участие в съемках было предложено самим Иосифом Виссарионовичем, как-то сразу сник. И теперь их, таких обиженных двое. Еще и Зинка, которую тоже в приказном порядке привлекли. Да еще и на главную роль. Хотели затянуть в этот балаган и Сашку, но тут он встал в позу — или кино, или командование корпусом. Да и руководство летной подготовкой курсантов с него никто не снимал, но тут уже было попроще, эти функции все больше забирал себе Байкалов с братьями Поляковыми. И это правильно. Новые вертолеты Михаила Леонтьевича они знают лучше всех, им и учить летчиков. Да и с выпуска пара девушек ушла в инструкторы. Стаин уже и вздохнул с облегчением, нагрузка стала меньше, и тут эти киношники! Справедливости ради стоит заметить, что особых проблем они пока не создавали, старались нести службу наравне со всеми, стойко перенося тяготы и лишения, как сказано в уставе, но все ж они не были военными. А значит делать в воинской части им нечего! Но командование решило иначе, и его мнения никто не спросил.

— Товарищ подполковник! — снова раздалось позади. Пришлось остановиться и обернуться. — Товарищ подполковник, мы тоже должны лететь! — безапелляционно заявил Володя Венгеров[505], молодой парень, по каким-то непонятным соображениям назначенный главным режиссером картины. Позади него в отдалении толпились артисты, настороженно поглядывающие на Сашку. А форму носить так и не научились! Из всей этой гоп-компании нормально носил форму только Николай Крючков[506], как сказали Сашке известный артист. Ну, может быть. Лицо вроде знакомое. Кстати, он единственный смотрел на Сашку спокойно, с веселой искоркой в глазах. Вдруг, неожиданно подмигнув, он развел руками, типа вот такой мы народ — артисты, терпи, товарищ подполковник.

— Куда лететь, Володя? — едва сдерживаясь, чтобы не вскипеть, спросил Сашка.

— На фронт! — упрямо насупился Венгеров, а молодые артисты и артистки закивали головами.

— А нахрена, я стесняюсь вас спросить?! — Сашка стал заводиться.

— Нам партией поручено снять фильм об этой войне, чтобы даже фронтовые летчики, поняли, что это не игра, не кино, а настоящая жизнь на фронте, настоящий нерв! — горячо заговорил Володя, — А как это сделать, если мы не были там, на передовой, мы не знаем, что чувствует летчик в бою. Поймите, товарищ подполковник, нам это надо!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Володя, какое к чертям собачьим кино?! — вызверился Сашка, — Там не кино, там война! Хочешь знать, что летчики чувствуют, спроси. Зинку спроси, как ее еле-еле доктора вытащили после ранения, Тимку Фрунзе спроси про ноябрь-декабрь сорок первого. Их же вам специально придали! Хотите знать, что летчик чувствует?! Загаженные портки чувствует и холодный пот чувствует! Непередаваемое ощущение легкости, от которого леденеет все тело, когда непослушная машина тяжело проваливается вниз к земле, а ты скрипишь зубами и ничего не можешь сделать! А еще, чувствует, что лучше бы меня, а не его, когда сам сел, а товарищ с которым вот только утром вместе смеялись в столовой нет! Это вы хотите прочувствовать? — Сашку несло. Он понимал, что эти ребята ни в чем не виноваты, они просто хотят как можно лучше выполнить порученное им дело, но остановиться уже не мог, не в то время и не в том месте задал Венгеров свой вопрос.

— Товарищ Стаин, — вдруг вмешался Крючков, — все Вы правильно говорите, нечего нам там делать, каждый должен заниматься своим делом, — среди артистов прокатился возмущенный ропот, — но тут такая закавыка, что дело нам порученное просто требует, чтоб мы там побывали. Понимаете, этот фильм, возможно, лучшее, что может случиться в нашей профессии. И мы должны, обязаны сделать все, что в наших силах и даже больше. А риск мы понимаем. И летчиков мы уже порасспросили, — Крючков виновато улыбнулся, — но это не то. Одно дело услышать, другое почувствовать. Я в сорок первом на фронт просился, — он обиженно скривился, — отказали, сказали, что как актер я нужнее. А значит, я теперь играть должен, — Николай сжал кулак, и поводил им в воздухе, словно кому-то грозя, — так играть, как никто другой! За тех ребят, к которым меня не пустили летом. Чтоб не стыдно было перед ними! Прошу Вас, товарищ подполковник, — и столько надежды и боли было во взгляде этого мужчины, что Сашка не смог отказать.

— Что вы там делать будете? — сделал он последнюю попытку отговрить киношников, — А если убьют?

— Что прикажут, то и будем делать, — тут же горячо заговорил Крючков, — Желательно, конечно, чтобы в рамках ролей, но мы понимаем, что за штурвал нас никто не пустит. А убьют, так судьба такая. Там сейчас тысячи людей убивают, чем мы от них отличаемся? Ничем!

Сашка махнул рукой:

— Сколько вас на фронт рвется?

— А сколько можно?

Стаин задумался.

— Десять человек, не больше. Скажете Ивеличу, — взгляд Стаина полыхнул злорадством, пусть замполит с ними нянькается, в конце концов это его начальство навялило артистов, — что я приказал, он разместит по машинам. И никакой самодеятельности, приказы выполнять беспрекословно!

— Есть — выполнять приказы! — вытянулся Крючков и взял под руку режиссера. — Пойдемте, Володя. Товарищ подполковник спешит. А нам еще подготовится надо, решить, кто полетит, — и Николай стал уводить растерянно смотрящего то на Стаина, то на Крючкова Венгерова от Сашки, вслед за ними потянулась и остальная киношная братия. А парень облегченно вздохнул. Не было печали, так артистов черти накачали!

Первыми ближе к линии фронта улетели ночники, вертолетчики и транспортники, им предстояло начать работу уже этой ночью. На следующий день должны улететь бомбардировочный полк Расковой и истребительные полки Казариновой и Петрова. Дальников и штурмовиков решили к работе не привлекать, не было там для них целей. К утру Сашка буквально валился с ног, глядя на мир злыми, красными от недосыпа глазами. В таком же состоянии был и Коротков. Гуляев с первым же вертолетом улетел в Калугу, ему предстояло начинать операцию, а Сашка должен прибыть позже, когда все задействованные в операции самолеты будут переброшены под Калугу.

Коротков без стука ввалился в кабинет к Стаину и, тяжело плюхнувшись на стоящий у стены стул, мутным взглядом огляделся. Заметивна столе у Сашки стакан с крепким чаем Виктор несколько секунд тупо на него пялился, а потом кряхтя поднялся и в один глоток выхлебал содержимое.