Ельцин - Тимоти Колтон

Ни у родных, ни у правительства не было плана похорон первого президента России. Тем вечером Путин объявил среду днем национального траура. Он предложил провести церковное отпевание, а затем похоронить Ельцина на Новодевичьем кладбище с государственными почестями; патриарх Алексий поддержал его. Наина Иосифовна быстро согласилась. В ночь на вторник тело Ельцина находилось в храме Христа Спасителя, неовизантийского собора с золотым куполом, разрушенного во времена Сталина и отстроенного заново в 1990-х годах. Не было времени убрать пасхальные украшения — Пасха в том году пришлась на 8 апреля. На бархатной подушечке лежали государственные награды Ельцина, полученные в советские и постсоветские времена. На постаменте стоял открытый дубовый гроб, задрапированный российским флагом. 25 тысяч человек пришли проститься с президентом. Утром в среду, 25 апреля, свои соболезнования семье высказал Путин, бывшие коллеги и сотрудники Ельцина, иностранные государственные деятели (Клинтон, Коль, Джордж Буш-старший, Лех Валенса — всего 35 действующих и бывших национальных лидеров), товарищи по УПИ. Удивительнее всего было видеть среди оплакивающих Ельцина его главного соперника, Горбачева. Их пути не пересекались с декабря 1991 года. Горбачев «стоял, какой-то настолько расстроенный и как-то внезапно еще больше постаревший, что было видно: он страдает так, как мало кто в этом зале. Вместе с жизнью Бориса Ельцина из него словно вырвали кусок его собственной»[1628]. Наина Иосифовна поблагодарила его и пожелала ему счастья.

В полдень 25 священников в белом отслужили чин отпевания. Похоронная процессия направилась из собора на Новодевичье кладбище. Гроб везли на катафалке, затем офицеры установили его на пушечный лафет, и бронетранспортер провез его сквозь ворота. За красными стенами вдова Ельцина опустила в гроб белый платок и простилась с покойным[1629]. Гроб был опущен в могилу на одном из последних участков переполненного кладбища, где покоятся Никита Хрущев (единственный из советских лидеров) и любимый писатель Ельцина Антон Чехов и где Ельцин планировал перезахоронить Ленина. Прогремело три залпа артиллерийского салюта, и оркестр сыграл возрожденный старый государственный гимн.

Кода

Наследие того, кто придавал форму событиям

То, что делает политического лидера интересным персонажем, далеко не всегда совпадает с тем, что делает его влиятельным. Отношение к его личности и к ее развитию на протяжении его жизни всегда будет субъективным. Когда речь идет о влиянии исторического деятеля, следует различать две его стороны — эмпирическую и нормативную. Главный эмпирический вопрос касается фактов, показывающих, насколько человек изменил историю. Основной нормативный вопрос — о ценностях: добру или злу служили эти перемены.

Реакция на смерть Бориса Ельцина в 2007 году весьма показательна. В день его похорон депутаты от КПРФ отказались почтить его память в Госдуме вставанием и минутой молчания. Один из них мрачно пошутил, что следовало бы пронзить гроб осиновым колом, словно Ельцин был вампиром. Коммунисты не сомневались, что влияние Ельцина было огромным. Они не простили ему разрушение коммунизма и Советского Союза, считая его поступки преступлением, за которое он достоин проклятия[1630].

Ельцину было бы приятно услышать слова Анатолия Чубайса, его давнего сподвижника по многим проектам: «Если попытаться понять, какие фигуры в истории России сопоставимы с Борисом Николаевичем по объему сделанного, может быть, Петр I. Может быть, Ленин и Сталин вместе взятые, только они оба со знаком „минус“, а он — со знаком „плюс“»[1631]. Чубайс, таким образом, высоко оценил Ельцина и с эмпирической, и с нормативной точки зрения.

Выступая на поминальном приеме в Кремле, Владимир Путин предпочел связать жизнь Ельцина со свободой: «Очень немногим дана такая судьба — стать свободным самому и повести за собой миллионы, побудить к поистине историческим переменам Отечество и преобразить тем самым мир»[1632]. Красноречивое высказывание Путина заставляет задуматься над тем, что он понимает под свободой и что эти слова были не только попыткой выразить уважение Ельцину, но и пропагандой собственной политики.

Интересную оценку Ельцину дал Виктор Шендерович, автор телевизионной сатирической программы «Куклы», в которой Ельцина неустанно пародировали с 1994 по 1999 год. Его слова были эмоциональны и поэтичны. Ельцин, писал Шендерович, многое делал правильно, а многое — неправильно, но в конце он попросил прощения за свои ошибки и отказался от власти, чего до него не сделал ни один царь, ни один Генеральный секретарь. Искренность его покаяния искупает сделанные ошибки. «Он попросил у нас прощения — простим ему!» Ельцин для Шендеровича был таким же, каким он предстает на страницах этой книги, — человеком-парадоксом:

«Это был персонаж Островского и Лескова, с Салтыковым-Щедриным и не без Достоевского: крупный, неподдельный, выламывающийся из рамок, неподвластный простым описаниям. Все, что он делал, он делал сам: и его победы, и его катастрофы были собственноручными и, под стать личности, — огромными… У него хватало характера, чтобы держать удары — уж чего-чего, а характера в Ельцине было на дивизию; судьба ломалась об этот кремень много раз! Но он не был бы русским, если бы не был способен на саморазрушение. Он никогда не стал бы Первым секретарем Свердловского обкома КПСС, если бы не умел перешагивать через людей. Он был плоть от плоти номенклатурной — и плоть от плоти народной! Вот так вот, одновременно!»[1633]

Если оценки исторической личности, особенно в нормативном плане, оказываются различными, попытки прийти к какому-либо итогу путем обращения к самому человеку или к суду общественного мнения едва ли принесут удовлетворение. Уйдя из власти, Ельцин одновременно и считал себя правым, и признавал некоторую справедливость обвинений в том, что ему не удалось выполнить свои обещания и быстро улучшить жизнь россиян. Еще находясь на посту, он мог с юмором говорить о получаемых им неполных и противоречивых результатах. Когда в середине 1990-х годов на обеде в Кремле Джон Мейджор попросил его одним словом описать состояние России, он ответил: «Хорошее». Мейджор был изумлен, поскольку у него сложилось впечатление, что Россия летит ко всем чертям. Британец попросил расширить диагноз до двух слов. «Не хорошее», — шутливо ответил Ельцин[1634].

Население, которое во время второго президентского срока Ельцина и после его отставки было склонно оценивать его недоброжелательно, постепенно пришло к такой же неоднозначности оценок. В апреле 2000 года фонд «Общественное мнение» попросил репрезентативную выборку взрослых оценить, какую роль сыграл Ельцин в истории России — положительную или отрицательную. Только 18 % воспринимали его в положительном свете, тогда как негативно отозвались о нем 68 %, а 14 % не смогли ответить. Вскоре после смерти Ельцина опрос повторили. К этому времени количество положительных и отрицательных оценок сравнялось: 40 % респондентов считали вклад Ельцина положительным, 41 % — отрицательным, 19 % затруднились с ответом. В 2007 году среди респондентов, которые полностью доверяли президенту Путину, позитивные оценки предыдущего президента на 13 % опередили негативные, вероятно вследствие хвалебного прощания, которого Путин удостоил Ельцина в апреле 2007 года, а также того, что изначально Ельцин был его покровителем. Разрыв составлял от 10 до 12 пунктов среди лиц моложе 35 лет, имеющих высшее образование и жителей крупных городов[1635]. Эти результаты более благоприятны, чем показанные в аналогичных опросах, касающихся оценки деятельности Михаила Горбачева[1636].

После гибели советского коммунизма не прошло и двадцати лет. Большинство сходится в том, что дать итоговую оценку Ельцина и его роли в истории можно будет лишь через одно-два поколения. Сейчас самое большее, что мы можем сделать, — это лишь набросать приблизительный эскиз. Таким эскизом и является моя книга, в которой я показал многие парадоксы и несовершенства Ельцина. Парадоксальность его не исключает вынесения вердикта, а несовершенства не мешают итоговой оценке оказаться положительной.

Оценивая деятельность и личность Ельцина, полезно вспомнить наводящий на размышления трактат о «героях истории», написанный в 1940-х годах американским философом Сидни Хуком. Хук различает два типа героев — «событийного человека», являющегося лишь бледной имитацией героя, и «человека, творящего события», зовущегося героем по праву. Оба типа появляются «на развилках истории», когда людские проблемы можно решить разными способами. «Событийный» человек оказывается в нужное время в нужном месте и совершает тривиальный поступок, который толкает участников событий к выбору того, а не иного пути. Человек, творящий события (в качестве примера Хук приводит Цезаря, Кромвеля, Наполеона и Ленина), обнаруживает развилку, а «также, можно сказать, помогает создать ее». Он не просто выбирает один из путей — его интеллект, воля и темперамент повышают шансы на успех[1637].