Дитя Всех святых. Перстень с волком - Жан-Франсуа Намьяс

С тех пор, как только заканчивались фехтовальные упражнения, Рено бегом поднимался по лестнице в башню и проводил там все свое свободное время. Отец, поначалу несколько удивленный, возражать не стал. И, созерцая волшебный предмет, лаская пальцами его восхитительные извивы, Рено увидел свою судьбу: когда-нибудь он встретит и полюбит прекрасную девушку, чьей эмблемой будет этот рог.

Второе открытие, сделанное чуть позднее, воодушевило его еще больше. Ему пришло в голову, что у Молленов, которые уже много поколений владели рогом, где-то должны иметься и книги об этом удивительном создании. После тщетных поисков по всему замку Рено пришел к выводу, что книги, должно быть, спрятаны в той самой комнате, где находится рог. Он тщательно исследовал стены снизу доверху и, наконец, открыл, что один из камней шатается.

В библиотеке оккультных трудов имелись лишь две книги: «Каменный источник влюбленных» и «О единороге». Впрочем, чтобы удовлетворить жажду мальчика, их оказалось вполне достаточно.

В «Каменном источнике влюбленных» содержались общие сведения об алхимии, зато труд «О единороге» самым удивительным образом описывал характер единорога. Это животное чистое, гордое, необузданное, сильное, как человек; его единственным спутником может быть только крылатый олень. Единорог просит оленя стать его рабом, на что указывает игра слов: Fiat cervus servus. Зато олень не так чувствителен к посулам Королевы Ночи. Его интересует один лишь единорог.

Вечерами напролет Рено мечтал, любуясь рогом. Он знал теперь, кем станет, — крылатым оленем. И тогда он совершит подвиг, который не удавался до него ни одному рыцарю: единорог будет покорен мужчиной.

С тех пор Рено стал с еще большим рвением постигать секреты военного искусства. Он тренировался до изнеможения, он занимался с огромным тщанием, ведь теперь у него была цель, идеал. Хотя замок Моллен по-прежнему оставался пустым и печальным, отныне он был населен мечтами, желаниями, надеждами самыми пылкими и отчаянными, какие только могут зародиться в душе молодого человека.

Еще одним важным событием в жизни Рено стал приезд крестного пятью годами спустя. Крестный, Гильом де Танкарвиль, внезапно явился в замок де Моллен 1 октября 1412 года, на следующий день после того, как его крестнику исполнилось двадцать лет. Он прибыл в сопровождении довольно многочисленной свиты, ведь он был весьма влиятельной персоной. С 1402 года он исполнял в высшей степени почетную должность главного управляющего королевскими винными погребами.

В свои сорок четыре года Гильом де Танкарвиль выглядел так, как и следовало ожидать при его должности, то есть был крупным и тучным, с румяным лицом, красным носом, огромными ладонями. Но это была всего лишь видимость. Проницательного наблюдателя поражал его взгляд, в котором читался незаурядный ум, никак не вязавшийся с простоватым внешним обликом сеньора.

Ради гостя Рауль де Моллен велел достать единственный имевшийся в замке приличный сервиз и бочку сидра, единственный алкогольный напиток, что был в наличии. Главный управляющий винными погребами сделал глоток, поморщился, отодвинул бокал и без предисловий приступил к делу, ради которого и приехал.

— Я направляюсь из Танкарвиля в Париж. По пути мне захотелось заглянуть сюда и посмотреть на моего крестника. Будь он дураком или неотесанным простофилей, как большинство этих деревенских дворянчиков, я бы оставил его вам, но должен признаться, мне прежде не доводилось видеть столь красивого и приятного в общении молодого человека.

Гильом де Танкарвиль решительно хлопнул ладонью по столу и заявил:

— Сир де Моллен, я у вас его забираю! Я сделаю его одним из моих оруженосцев. Его место при дворе, а не здесь.

Удивленный и восхищенный, Рауль де Моллен рассыпался в благодарностях, и отъезд был назначен на следующий же день.

Чтобы добраться до Парижа, пришлось ехать вдоль Сены. Танкарвиль был в доспехах, трое оруженосцев несли его цвета. За ними дюжина слуг сопровождала багаж. Что касается Рено, он был одет, как простой солдат.

Не прошло и часа после их отбытия, как Гильом де Танкарвиль спешился и попросил крестника последовать его примеру. Он велел открыть сундук, и оттуда по его приказу было извлечено великолепное одеяние: красный широкий плащ, расшитый перекрещенными виноградными гроздьями и золотыми виноградными листьями. В центре был вышит герб Танкарвиля.

— Накинь на себя!

Молодой человек никогда не видел ничего прекраснее.

— Ведь это одежда сеньора!

— Именно. Один из моих плащей.

Рено пробормотал:

— Но меня же примут за вашего сына.

— И что? Разве ты не мой крестник? Я не могу допустить, чтобы рядом со мной ехал какой-то оборванец. Ну-ка, одевайся!

Облаченный в тяжелую броню и металлические пластины, защищающие руки, Рено стал выглядеть таким же тучным и дородным, как сам управляющий винными погребами. Плащ, наброшенный прямо поверх военной экипировки, сидел великолепно. Танкарвиль оценил перевоплощение и одобрительно воскликнул:

— Вот теперь другое дело!..

Все внезапно изменилось после первой же остановки на пути из Моллена в Париж, в Жюмьеже. Гильом де Танкарвиль устроился в лучшей гостинице города, расчистил вокруг себя побольше места и уселся один с Рено. Хозяин восхищенно разглядывал роскошную особу, которую послала ему судьба. Он почтительно приблизился к ним.

— Чего изволите, монсеньор?

— Все, кроме вина. Принеси-ка нам поесть, только смотри, чтобы мы не отравились.

Танкарвиль кликнул слуг, отдал приказание, и вскоре те вернулись с тремя бочонками, а еще принесли два стеклянных кубка тончайшей работы. Чуть позже вернулся и трактирщик и подал ветчины, мяса и много другой снеди. Еще он поставил на стол две глиняные чашки. При виде их главный управляющий винными погребами испустил крик ярости.

— Это еще что такое?

— Это вам для вина, монсеньор…

— Что? Убийца! Ты хочешь, чтобы мы пили вино из этих чашек? Да тебя повесить мало!

Гильом де Танкарвиль решительно смахнул на пол обе чашки, а затем повернулся к своему крестнику. Перепуганный до смерти трактирщик забился в угол и затрясся там.

— Вот тебе первый урок. Запомни: прежде чем вино пить, надо его увидеть.

Танкарвиль взял один из бочонков и наполнил вином свой кубок. Он поднес его к глазам, затем, втянув в себя напиток, долгим взглядом молча смотрел на крестника.

Рено почувствовал безотчетную симпатию к этому человеку, которого едва знал. В то же время было в Танкарвиле нечто, что не могло не вызвать удивления. Вот он тоном торжественным и почти религиозным стал произносить оду вину: