Альдана Потерянная принцесса - Надежда Кархалёва

Он подошёл к Шаки и нагнулся, схватив оружие вуду. Падая, ведьма не выпустила его, но призванная тварь прикосновением лишила её всех сил, и сопротивляться блондинка не смогла.

Рассматривая приобретение, Аорна слишком увяз в раздумьях. Мысленно он уже избавился от Фаризе и Шаки, подчинил Ясноглазого, превратил в рабов компанию молодого убийцы и вновь принялся за игры, где на кон ставились жизни и свобода. Одержимые вернулись в подвал, решив, что битва закончена, да и хозяин не задерживал.

Это было ошибкой. Слабость, свинцом налившая компанию, делалась всё более милостива, разрешая уже вставать. Аорна вернул всех в прежнее состояние слабой взрывной волной. Скентия умудрился применить какую-то магию, тёмный священник, разумеется, и не пошатнулся. Чернокнижник забыл, замечтавшись, что позади него девчонку Беалинты удерживает создание, не защищённое от действия колдовства, и не предполагал, что гомункул именно его сейчас и уничтожил.

Возле Шаки валялся посох Саши. Сейчас у юной ведьмы не получилось бы поразить Аорну магией самостоятельно, без оружия, но она дотянулась до посоха. Собственный у чародейки отобрали, как только забрали из Шекогана, впрочем, как и тряпичного котёнка. Игрушку нечаянно обнаружил любопытный и пронырливый Эльгар, тайком передав её обладательнице. Второе оружие, стало быть, спрятали более надёжно.

На полноценное колдовство магии, конечно, оказалось недостаточно, зато Шаки исхитрилась выстрелить ею под ноги мужчине. Он растянулся на полу: его защитные чары охраняли от проклятий и серьёзных атак, а то, что предприняла девчонка, не относилось ни к тому, ни к другому. Будь оно направлено прямо во врага, получилась бы атака, но Шаки ударила в пол. Мужчина ухватился за перила, а игрушку выронил — здоровье дороже, падение с лестницы даром бы не обошлось.

Воодушевлённая успехом, чародейка притянула оружие к себе, даже не вставая. Хоть бы кто теперь помог, вернул часть сил! Мистер Цельсий оставался без сознания, зато Алина что-то выпалила. Знакомое тепло, разливающееся по телу с кончиков пальцев к сердцу (Шаки привыкла к нему, так как её постоянно лечили волшебством), показалось жаром.

— Замолкни, девочка, — процедил чернокнижник, оглушая Алину. — А тебе ясно говорили, нельзя меня из себя выводить, — повернувшись к Шаки, мужчина поднял её, как недавно Клавьера, и притянул ближе, по-прежнему одними лишь жестами. — Ты убедилась, обычная магия для меня — лёгкий ветерок.

— Фаризе ты боишься. Значит, ты не являешься непобедимым, — заметила Шаки.

— Беалинта распоряжается тем, чего у вас нет.

— Духами?

— Угадала. Никто из вас не шаман, вы обречены.

— Ошибаешься.

Не без отчаянного самовнушения, непрочного, ненадёжного, трепещущего, ученице Фаризе удавалось верить в свои же слова. От Дашки она знала, на что способен этот маг. Избраннице Миротворцев удалось спастись только потому, что ей помог дух, иначе молодая женщина давно пребывала бы в Аркене. Шаки ещё раз нажала на все булавки в игрушке сразу. Протыкая её насквозь, они кололи ей пальцы до крови, пачкавшей грязную ткань. Чернокнижник видел это, его бескровные тонкие губы дёргались в усмешках.

— Отстань от неё, — как-то равнодушно велела вдруг Эрфа. Несмотря на осознание того, что колдуну ничего не стоит справиться с ней, девушка, даже меча не подняв, проковыляла к нему и чародейке — однако, бессмысленность поступка лишь казалась таковой. — Она нас спасать собралась, а не тебя убивать по приказу повелительницы духов. Виноваты, в первую очередь, мы, а её не трогай. К тому же леди Беалинта безнаказанным это не оставит.

— Уймись, — бросил чернокнижник раздражённо, перенаправив указательный палец с младшей Винсент на неё.

Эрфа рухнула, точно подстреленная. В ту же секунду Шаки, на мгновение избавленная от магии Аорны и очутившаяся на полу, пропорола игрушку кинжалом, оброненным здесь Клавьером.

«О, Ветры, справедливость предков должна же быть на нашей стороне! Неужели ничем, даже двойной ненавистью нельзя пробить защиту, которую создал вокруг себя чернокнижник? — твердила про себя чародейка не то как молитву, не то как заклинание. — Почему этот страшный человек должен жить и здравствовать, пока его жертвы, искалеченные сначала душевно, потом — телесно, обречены на скитания после гибели по миру смертных, почему им суждено терпеть мучительное превращение в демонов и быть убитыми, наконец, исчезнув бесследно и бесславно?»

Раскалившееся лезвие кромсало ткань и набивку. Аорне надоело смотреть на усилия, и он замахнулся на юную ведьму.

Миротворцы поддержали Дашку в третий раз. Самочувствие резко улучшилось, магическая энергия рвалась наружу — для управления ею, по Дашкиным ощущениям, стало достаточно мысли. В чернокнижника полетел пламенный шар — жёлто-рыжие языки топорщились, как колючки. Мужчина успел защититься, отвлекшись, таким образом, от расправы над Шаки.

Под оболочкой охраняющей магии осталось дикое жжение, носящееся по телу, повторяя движение клинка кинжала, которым орудовала ведьма. Мстительного удовлетворения, как тогда, при убийстве Дориана Ласкаро, она не получала, глотая злобу и возмущение. Что с чернокнижником не сделай — это не сравнится с тем, что он заставил испытать Клавьера, Шаки просто вымещала негодование. Находясь несколько дней в заточении в собственной комнате, она пришла к выводу: этот юноша с большими грустными глазами — её любовь. Случайно, от невозможности заняться чем-либо другим разбираясь в своих многочисленных воспоминаниях, мечтах и мыслях. Открытие это от того же безделья было преувеличено, и теперь Шаки Ясноглазого трепетно обожала. Вспомнились недели в Денаувере: Клавьер, которому было тогда столько лет, сколько сейчас ей, трогательно заботился о больной девочке, из-за идиотского закона угодившей в ссылку. Опекали десятилетнюю Шаки едва ли не все ссыльные квартала, но заботу паренька она захотела увидеть в самых нежных, красивых, особенных красках.

От игрушки остались одни обрывки, ошмётки и клочья. Аорна умер. Не пролилось ни капли его крови — он просто перестал дышать по велению Шаки.

Теона, проснувшись, первым делом подёргала дверную ручку. Заперто. Это уже вошло в привычку — перед тем, как умыться, причесаться и одеться, следует проверить, не изменил ли решения принц.

Когда священница попала в резиденцию Эзарии, уже через час изменила мужу. Он сам склонил её к этому, применив силу. Чувство после этого поселилось в ней странное и неприятное. Теоне не стал противен некромант — она сама себе оказалась противна. Молодая женщина попыталась сбежать отсюда, её поймали и закрыли в этой спальне. Эзария не раз наведывался к ней, не только чтобы поговорить, естественно, и отвращение постоянно росло.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});