Путешествие на Запад. Том 4 - У. Чэнъэнь

нападают на людей. Это большое неудобство для путников. Мне помнится, что со стоножками успешно справляются только куры. Нельзя ли отобрать из них тысячу самых крупных и пустить на эту гору, чтобы избавить ее от ядовитых насекомых? После этого можно будет переименовать гору. Ты только дай письменное распоряжение, которое будет принято здешними монахами как милостивое выражение твоей монаршей благодарности за их заботу о царевне.

Правитель с радостью согласился исполнить просьбу Сунь У-куна. Тотчас же были посланы должностные лица в город за курами, а гору переименовали и стали называть горой Драгоценных цветов. Строительному приказу было велено доставить материалы и заново отстроить монастырь, пожаловав ему наименование «Учрежденный по высочайшему повелению на горе Драгоценных цветов монастырь для сирых и одиноких, устланный золотом». Настоятелю был пожалован пожизненный титул «Преданный государству главный архимонах» с годовым окладом в тридцать шесть даней зерна.

Монахи поблагодарили за милости, оказанные им государем, и проводили царский поезд с большим почетом.

Войдя во дворец, царевна увиделась там со всеми своими подруженьками. В честь ее возвращения был устроен роскошный пир, чтобы развеять все ее горести и поздравить с великой радостью. Вновь собрались вместе царица со своей дочерью-царевной и все остальные царицы и придворные дамы. Государь и все царедворцы были очень довольны. О том, как они пировали всю ночь, мы рассказывать не будем.

На следующее утро государь повелел нарисовать портреты всех четверых праведных монахов и устроить чествование их во дворце «Умиротворение своих и чужеземных народов». Он попросил царевну нарядиться в новые одежды и выйти к Танскому наставнику и его ученикам, чтобы поблагодарить за избавление от страданий. Когда закончились изъявления благодарности, Танский наставник начал прощаться с государем. Но разве мог государь так просто отпустить его? Опять был устроен великий пир, который продолжался пять или шесть дней подряд. Вот где было раздолье для Чжу Ба-цзе! Он, не щадя сил своих, уплетал за обе щеки. Убедившись в том, что наши путники тверды и непреклонны в своем стремлении поклониться Будде и что их никак не удержишь, государь решил преподнести им в знак благодарности двести слитков золота и серебра и разных драгоценностей, по целому блюду каждому. Но ни наставник, ни его ученики ничего не приняли. Тогда государь велел запрячь колесницу с золотыми колокольцами для почтенного наставника и отрядил придворных, которые должны были проводить путников. Царицы, придворные дамы, чиновники и простой народ не переставая кланялись и благодарили монахов. Когда путники вышли на дорогу, они увидели толпу монахов, которые отправились их провожать. Монахи шли, шли, шли и ни за что не хотели возвращаться. Тогда Сунь У-кун прищелкнул пальцами, дунул своим волшебным дыханием и обернулся лицом к юго-востоку. Сразу же налетел вихрь, все вокруг потемнело, и пыль запорошила глаза провожающим. Только таким образом путникам удалось избавиться от них.

От знаков благодарности избавясь,

     Навек покинув город знаменитый,

Оставив море злата и богатства,

     С друзьями вдаль ушел монах маститый:

Недаром души их познали скоро

     Великого учения просторы!

О том, что ожидало наших путников в дальнейшем, будет рассказано в следующих главах.

Глава девяносто шестая,

в которой рассказывается о том, как сверхштатный чиновник Коу Хун радушно принял Танского наставника и как Танский наставник не прельстился ни роскошью, ни почетом

Все то, что с виду формой обладает,

     В действительности формы лишено,

Пустое ж место никогда не пусто,

     Хоть пустотой и кажется оно.

Шум, тишина, молчанье иль беседа

     По сути дела меж собой равны.

К чему себя во сне мы утруждаем

     И тщетно пересказываем сны?

Бывает, что в полезном с виду деле

     Лишь бесполезность кроется одна,

А у того, в ком мы заслуг не видим,

     Давно душа заслугами полна.

Добавить надо, что плоды на ветках

     Краснеют сами в солнечные дни,

Никто тогда не спросит у деревьев,

     Кем и когда посажены они.

Итак, налетел ураган, а когда он утих, монахи не увидели ни Сюань-цзана, ни его учеников. Таким образом наши спутники избавились от провожающих. Монахи больше не сомневались, что путники, посетившие их монастырь, были живые Будды, сошедшие на землю, а потому низко поклонились им вслед и повернули обратно. Тут мы и распрощаемся с ними.

Весна окончилась, и лето постепенно вступало в свои права.

Всюду тихо и мирно,

     Дни приятны, теплы и дождливы.

Ненюфары, чилимы

     Зеленеют на глади озерной.

От дождей благодатных

     Наливаются сочные сливы,

И под ветром быстрее

     Поспевают пшеничные зерна.

На широких равнинах,

     Где недавно цветы облетали,

Волны трав ароматных

     Летних дней возвещают начало.

И взрослей и смелее

     Желтых иволог выводки стали,

И от этого сразу

     Тонким веточкам ив полегчало.

Вон, кормить собираясь,

     Громко кличут птенцов куропатки,

Вон летать своих деток

     Чайки учат над ширью речною.

Ковш продвинулся к югу,

     Стали ночи прозрачны и кратки,

Долгий день уже близок,

     Будет вдоволь и влаги и зною.

И куда ни посмотришь —

     Звери, птицы, луга, перелески —

Все растет и ликует,

     Все купается в славе и блеске.

Пожалуй, не расскажешь во всех подробностях о том, как наши путники вставали по утрам, завтракали, а по вечерам останавливались на ночлег, с опаской обходили горные потоки и очень осторожно переходили крутые склоны. Полмесяца шли они по ровной и покойной дороге и вдруг снова увидели впереди городские стены.

– Ученик мой! – сказал Танский наставник, обращаясь к Сунь У-куну. – Что это за место такое?

– Не знаю, не знаю! – ответил Сунь У-кун.

Чжу Ба-цзе засмеялся:

– Как же ты не знаешь? Ведь ты не раз бывал на этой дороге! Опять хитришь! Прикидываешься, будто не знаком с этой местностью, чтобы посмеяться над нами!

– Этот дурак совсем ничего не соображает! – обозлился Сунь У-кун. – Я и в самом деле бывал здесь, но всякий раз пролетал на своем облачке на высоте девятого неба. Ни разу мне не приходилось спускаться вниз, да и незачем было. Поэтому я и говорю, что не знаю этих мест. С чего это ты взял, что я хитрю?

Так, споря между собой, они не заметили, как подошли к