Василий Шульгин: судьба русского националиста - Святослав Рыбас

Этот трезвый подход рационально мыслящего шульгинского приятеля для Константинополя был неприемлем. Здесь отказ от борьбы означал дезинтеграцию армии как единственного сплоченного и организованного элемента противобольшевистской борьбы и личную капитуляцию.

За позицией Маклакова стояли недавние важные события, произошедшие в Париже и напрямую касавшиеся Константинополя.

В январе 1921 года российский посол в Риме М. Н. Гирс предложил создать Совет послов для замены Русской политической делегации, неофициального представительства России на Парижской мирной конференции. На первом совещании, в котором приняли участие М. Н. Гирс, В. А. Маклаков (Франция), Б. А. Бахметев (США), Е. В. Саблин (Великобритания), В. Н. Крупенский (Япония), был создан Финансовый совет в составе В. А. Маклакова, князя Г. Е. Львова от Земгора (бывший премьер-министр Временного правительства) и М. В. Бернацкого (директор Финансового управления при генерале Врангеле, отказавшийся от своих полномочий). Эти люди должны были распоряжаться большими средствами, имевшимися на счетах посольств — в основном в США и Японии.

В начале февраля Совет послов постановил:

«1. Армия генерала Врангеля потеряла свое международное значение, и Южно-Русское правительство с оставлением территории естественно прекратило свое существование.

2. Как бы то ни было, желательно сохранение самостоятельной Русской армии с национально-патриотической точки зрения, разрешение этой задачи встречается с непреодолимыми затруднениями финансового характера.

3. Все дело помощи русским беженцам надлежит сосредоточить в ведении какой-либо одной организации. По мнению Совещания, такою объединяющей организацией должен быть Земско-Городской комитет помощи беженцам.

4. Единственным органом, основанным на идее законности и преемственности власти, объединяющим действия отдельных агентов, может явиться Совещание Послов. Вместе с этим указанное совещание, при отсутствии других общерусских учреждений, принуждено взять на себя ответственность за казенные средства и порядок их определения.

5. Принимая во внимание вышесказанное, Совещание формирует Финансовый комитет в Париже под председательством М. Н. Гирса в следующем составе: В. А. Маклаков, князь Г. Е. Львов, М. В. Бернацкий. Ответственным за повседневные дела Финансового комитета объявляется Бернацкий, а в его отсутствие В. И. Новицкий».

Вскоре последовало уточнение: Бахметев и Крупенский сохранили за собой право лично распоряжаться российскими фондами, находившимися в США и Японии.

Парижские решения означали, что Совет послов и Финансовый комитет считают миссию Врангеля как военного и политического руководителя законченной.

Понятно, что Шульгин не согласился с позицией Маклакова:

«Получил Ваше письмо от 9 февраля. Ужасно рад, что Вы меня вспомнили. Но не рад Вашему настроению: оно явно пессимистическое, утомленное. Я не испытываю этого ощущения, вероятно, потому, что тяжелые личные утраты выращивают на мне какую-то буйволовую шкуру, сквозь которую не могут пробиться самые отчаянные на первый взгляд события.

Вы можете считать это своего рода истерией, но все же я должен сказать, что никогда не был так убежден, что Россия займет подобающее ей место, — как сейчас. Это ощущение происходит от всех тех впечатлений, которые я впитал в себя в течение минувшего года. Общий итог этих впечатлений: убеждение в необычайной живучести русского тела, убеждение в том, что процесс жестокого прессования, которому подвергнуты одинаково русские и Белой, и Красной России, — даст в итоге фалангу людей необычайно закаленных, т. е. именно то, чего нам недоставало. Ибо я убежден, что причина всех несчастий была изнеженность руководящего класса, неспособного… нести на себе бремя власти…

Допустим, вещь совершенно недопустимая, что мы никогда уже больше не вернемся в пределы России. И в этом случае нам совершенно необходимо держаться друг друга, как можно тесней для того, чтобы не перестать быть русскими.

Что значит держаться друг друга. Это значит иметь такой центр, к которому мы, русские, находящиеся во всех странах, тяготели и повиновались. Пока такой центр имеется в лице Главнокомандующего, и, я думаю, было бы величайшей ошибкой валить этого бога, пока он стоит. Но было бы такой же непростительной ошибкой не думать теперь же о том, как быть, если бог свалится…

Словом, нам нужно наше эмигрантское правительство, признаваемое всеми державами, и в особенности Лигой Наций, которая, как я думаю, крайне обрадуется этому делу, за неимением другого. Словом, предлагаю Вашему просвещенному уму подумать над проектом персонально-национальной автономии. Заимствую эту идею у моих друзей иудейского вероисповедания, так как сама жизнь принуждает нас испытывать их судьбу. Мой дорогой друг, симпатичнейший Винавер (кажется, он собирался подослать ко мне наемного убийцу за мою статью „Пытка Страхом“ осенью 1919 года), может в этом отношении дать Вам очень полезные фактические указания»[436].

Маклаков ответил обстоятельным письмом, привел более убедительные доводы о бесперспективности вооруженной борьбы. Более того, он указал, как будет развиваться Советская Россия — от нэпа, концессий западному капиталу к внутриэлитной борьбе в коммунистической партии, борьбе национал-коммунистов (группы Сталина) против интернационалистов (группы Троцкого).

«Пока я могу констатировать одно: мы думаем в совершенно разных плоскостях… И любопытен результат этой разницы: я интересуюсь почти исключительно тем, что делается в России; на эмиграцию вовсе не надеюсь и даже мало ею интересуюсь. А Вы думаете специально об эмиграции, о двух миллионах зарубежной России, которая что-то сделает в будущем и должна что-то делать в настоящем. Каждый надеется на тех, кого не знает. Для меня неясно, что происходит в России, которой я интересуюсь. Сведения, которые оттуда приходят, противоречивы; они сходятся в одном: на „нас“ в России, т. е. на буржуазию и интеллигентов, рассчитывать не приходится, мы там или деморализованы, или развратились, или погибли, мы ничего не сделаем. Если кто-либо может там что-то сделать, то это „низы“. Вы тоже рассчитываете на стихийные процессы. Да, конечно, они будут и не могут не быть. Я на них тоже рассчитываю. Но если Россия будет спасена стихийным процессом, это будет ужасно; стихийный процесс поведет нас ужасной дорогой и приведет к ужасающим результатам …в известной стадии разложения России появятся иностранные акулы, которые поймут, что из России можно кое-что вытянуть, что это можно вытягивать не навсегда, а на продолжительное время, и что стоит на это рискнуть; начало такого отношения замечается в Англии в вопросе о торговых сношениях и в концессиях…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});