Сатанизм для интеллигенции - Андрей Кураев

Отсутствует идея переселения душ и у коптов, у эфиопов, у сирийцев. Для всех них Пятый Собор – не более, чем “сборище еретиков”. И все же даже копты (коренные египтяне!) отвергли идеи Оригена о реинкарнации.

Более того, в мире существует христианская община, которая не приняла решений даже Третьего Собора. Это – несториане. И живут они в Индии. И все же и они не являются ни оригенистами, ни теософами.

Можно сказать, что эти общины унесли с собою то наследие древнехристианского богословия (поняв его слишком односторонне и нетворчески), которое в основе своей является общим для всех христиан. И в этом наследии, тем не менее, нет концепции реинкарнации.

Так уверение теософов о том, будто “доктрина о перевоплощении была отменена лишь в 553 году по Р. Хр. на Втором Константинопольском Соборе”, оказывается стопроцентным мифом. Этой доктрины не было в христианстве; и она не была “отменена” ни Вторым Константинопольским Собором, ни собором 543 г.

Итак, знакомство с реальной церковной историей понуждает прийти к выводу о том, что древняя Церковь не проповедовала переселение душ. Более того, эта идея была для церковного сознания столь неприемлемой, что не требовалось даже соборного осуждения этого мифа. Из того, что один из десятков раннехристианских авторов придерживался в качестве своего личного мнения доктрины реинкарнации (вдобавок, понимая ее вполне антитеософски), никак не следует, что такова была вера всей Церкви.

Так что сторонникам “Живой этики” очень стоит прислушаться в “совету из Выс. Инст.”: “Не вступать ни в какие споры с ортодоксальными священниками, ибо они безнадежны и Учение Живой Этики им недоступно1367 ”.

Увы, созданный теософами миф и живет по законам мифа – никак не желая хоть как-то считаться с исторической реальностью. И уже как само собой разумеющееся пишут бульварные газеты: “Понятие реинкарнации признавалось христианской церковью. Позже, в VI веке, на Иерусалимском соборе иерархи церкви изъяли из христианских доктрин постулат о переселении душ, который уцелел лишь в индуизме”1368. Газетка и называется “Клюква”. А посеяла сию ягодку на русской почве семья Рерихов или, как их представляет “Клюква” на своей регулярной полосе “Карма”, “великий русский философ Николай Рерих и его другиня Елена Рерих”.

И выросла кармическая клюква развесистой-развесистой…

Рерихи против Евангелия

Человек и змей

Нет предания о прогрессе, но все человечество верит в грехопадение. Забавно, что даже распространенность легенды оказывается в устах образованных людей доводом против нее: они говорят, что раз все племена помнят о доисторической катастрофе, значит, ее не было. Мне не поспеть за их парадоксами.1369

Г. К. Честертон

«Одним человеком грех вошел в мир, и грехом смерть. Если преступлением одного подверглись смерти многие, то тем более благодать Божия и дар по благодати одного Человека, Иисуса Христа, преизбыточествуют для многих. Посему, как преступлением одного всем человекам осуждение, так правдою одного всем человекам оправдание к жизни» (Римл. 5,12-18). Так апостол Павел объясняет связь двух важнейших событий священной истории. Через Адама в мир вошла смерть, через Христа Спасителя – вернулась жизнь.

Естественно, что во фронтальном наступлении теософии на христианство, именно эти два важнейших положения христианской веры – Грехопадение и Искупление – подвергаются наиболее ожесточенным и систематичным нападкам.

Поэтому настала пора от периферийных дискуссий перейти к главному. Сначала мы сопоставим православное понимание грехопадения с оккультным, а затем представим набросок православного понимания таинства Спасения и сравним с ним ту карикатуру на христианскую сотериологию, которую распространяют оккультисты1370.

Знание до греха

О. Шпенглер писал, что в человеческой культуре иногда происходят «псевдоморфозы» – когда некоторая культурная оболочка, по видимости оставаясь прежней (или будучи воспроизведенной в прежнем виде), на деле служит для выражения совершенно иного содержания.

Нечто подобное произошло с восприятием библейского рассказа о грехопадении. Интерпретаторы этого сказания как критикуя, так и защищая его, весьма часто не дают себе отчета в том, что слово «познание» понимается достаточно по-разному Библией и ими самими. Слово кажется настолько известным, настолько понятным, что даже не возникает мысль о том, что Моисей мог понимать «познание» как-то иначе. Поскольку же Библия ясно определяет «древо познания» как нечто запретное, легко рождается миф о том, что Библия не одобряет развитие человеческого познания (за что ее иногда хвалят «зеленые» и антирационалисты вроде Льва Шестова, и ругают все остальные).

Теософы, естественно, принадлежат к ругающим. Как пишет Е. Рерих, «особенно прискорбно, что на протяжении долгих веков укоренилось глубоко невежественное и крайне опасное убеждение, что Сатана погубил человечество, дав людям познание добра и зла. Люди привыкли повторять эту возмутительную нелепость и совершенно не задумываются, что же мог представлять собою человек, не знавший, что есть добро и зло. Не был ли он просто безответственным животным? Но кто из людей согласился бы сейчас вернуться к такому животному прозябанию, хотя бы и в райском саду?»1371.

Если человек был лишен фундаментальнейшего из всех знания – умения различать добро и зло, то вслед за Блаватской «лишь естественно рассматривать Сатану, Змия в книге бытия как истинного создателя и благодетеля, Отца Духовного Человечества»1372. И конечно, тот, кто отказался дать человеку столь необходимое для его духовной жизни знание, оказывается врагом человека и – согласно Блаватской – просто «человекоубийцей искони»: «Элогимы опасались дать Адаму знание Добра и Зла и потому они показаны как изгоняющие его из Эдема или же убивающие его духовно»1373.

Но едва мы встали на столь логичный путь, как вдруг обнаружили, что пришли к странным выводам. Оказывается, Бог убивает Адама, а Сатана спасает его и даже духовно создает. Тот, Кого Христос звал Своим Небесным Отцом («Отче! прости им» – Лк. 23,34) и Владыкой («Элои, Элои, ламма савахфани!» – Мк. 15,34), оказывается злейшим недругом человеческого рода…

Но если такая интерпретация библейского сказания столь стремительно приводит к хуле на Христа и Его Отца, а также к возвеличиванию Люцифера, «как истинного создателя и благодетеля, Отца Духовного Человечества», то представляется разумным внимательнее приглядеться к тем основаниям, из которых исходила такая логичная мысль.

И прежде всего приходится заметить, что слово «познание» многозначно. Есть два вида познания. Один – столь привычный нам путь собирания информации. И второй – путь соединения. На библейском языке познать – значит соединиться. Когда Библия говорит, что Адам познал жену свою – это означает, что он соединился с нею во едину плоть, а не то, что он прочитал книжку о женской физиологии.

Для нас теперь очевидно, что познание означает получение неким субъектом достоверной информации о некоем внеположном ему объекте. Но для людей, в меньшей степени утративших вкус бытия, познать что-то означало вступить с ним в со-бытие, ибо «подобное познается подобным». Считалось естественным, что живое познается только живым, святое – святым, истинное – истинным. Истина тогда умещалась не в черепной коробке, а пеленала собою всю землю. И если человеку не удавалось подняться до нее, то это не означало, что «нет правды на земле, но правды нет и выше», а означало лишь, что данный человек не так искал ее, что сам он оказался недостаточно чистым, чтобы Истина отразилась в нем. Человек, по представлениям тех людей, лишь тогда получал доступ к Истине, когда сам очищал себя для того, чтобы Истина могла войти в него. В общем, «для созерцания Истины познающий сам должен стать и быть „истинным“1374.

Так вот, и для людей, писавших Библию, и для Адама познать Истину означало принять Истину в себя, причаститься ей, приобрести реальный опыт жизни в Истине. Одно дело – иметь предварительное знание о зле и добре; другое – принять непосредственное участие в том или другом. И если от второго познания Адам еще был отделен, то первой, теоретической осведомленности о добре и зле у него вполне хватало. Теоретическое представление о добре у Адама уже было, но не было еще реальной причастности к добру, и не было еще реального опыта соучастия во зле.

Библия подчеркивает, что все сотворенное Богом «хорошо весьма» – «добро зело». И надо было быть абсолютно слепым, чтобы не видеть этой доброты и не понимать ее источника и смысла. Вся тварь своим совершенством проповедовала о том, «что такое хорошо»1375. Наконец, люди имели непосредственное откровение Бога, общение с Ним и Его заповеди, они находились с Ним в первом завете… Нет, еще до вкушения от плода познания они знали, что такое добро – ибо носили в себе это добро как образ Божий.