Миры Филипа Фармера. Том 4. Больше чем огонь. Мир одного дня - Филип Фармер

Перейдя через Вуманвэй, он свернул на запад по Бликер-стрит и прошел мимо дома Кэрда, отчего Кэрд как будто окреп. По крайней мере, его голос зазвучал громче всех остальных.

«Я люблю тебя», — крикнул Кэрд.

Зурван не знал, к кому обращается Кэрд, но горе в голосе Джеффа причинило ему боль. Он ускорил шаг, но вскоре опять сбавил. Если опять попадутся органики, их может удивить, куда это он так несется.

У канала он повернул на север. Он шел, поглядывая вниз, и остановился, увидев маленькую моторку, привязанную к плавучему причалу. Спустился по лестнице и по узкому карнизу над водой дошел до лодки. Она, возможно, принадлежала кому-то из живущих рядом, и воскресный житель еще спал, вместо того чтобы рыбачить… Зурван сел в лодку, отвязал ее, запустил электромотор и поехал по каналу на север. Он миновал с дюжину лодочек с рыбаками и рыбачками и несколько барж. Потом подвел моторку к западному берегу у Западной Одиннадцатой улицы, вылез на карниз и оттолкнул лодку. Одним преступлением больше.

Деревья вдоль улицы спрячут его от «небесных глаз». Спутники не увидят, в какой дом он войдет. И только тот, кто будет изучать снимки, увидит, что Зурван вошел под деревья.

У входа в здание Том мельком подумал об Ишарашвили. Завтра жена смотрителя удивится, почему муж не вышел из цилиндра. Она откроет дверцу, подумав, что дело в каких-то неполадках с энергией. Коснется мужа и ощутит не привычную холодную твердость, а теплый мягкий пластик манекена.

В Зурване звучал ее крик.

И голос Ишарашвили тоже, хотя и где-то вдали, за горизонтом сознания.

Войдя в квартиру Хорн, Зурван осмотрел все комнаты. Их было больше, чем у него, они были просторнее и гораздо роскошнее. Поскольку здесь, кроме Хорн, обитала только одна четверговая жиличка, Тони не приходилось прятать свои безделушки, картины, бижутерию и прочее в персональный шкаф. Зурван — то есть Кэрд — удивился и возмутился, увидев здесь пепельницы: он понятия не имел, что Тони курит, запрещенный наркотик. А если курит она, то курит и четверговая.

Он заглянул в окошки цилиндров — в первом виднелось лицо жительницы четверга.

Он перешел к следующему. Тони Хорн смотрела на него огромными немигающими глазами. Добрая старушка Тони.

Она была ему хорошим другом, всегда проявляла великодушие и сочувствие. Может, раскаменить ее и рассказать, в какой ситуации он оказался? Она могла бы помочь ему, как никто.

«С ума спятил? — сказал Ом. — Она же иммер!»

«Это не Зурван так думает, — сказал Кэрд. — Он ее даже не знает. Это я подумал за него. Но ты прав, Чарли. Она нас выдаст».

С целым хором внутри, с целым калейдоскопом лиц, с пальцами, стучащими в его сознание, словно в окошко, Зурван шагал взад-вперед по гостиной. Дойдя до конца, он поворачивал и шел обратно.

«Точно тигр в клетке, — сказал Вайатт Репп. — Хороший моцион, но из клетки нам таким манером не выбраться».

«Если он уйдет из квартиры, — заметил Ом, — он просто окажется в клетке побольше».

Зурван старался, насколько мог, не обращать внимания на голоса. Они были точно болячка, которую так и хочется почесать — но чем больше чешешь, тем больше хочется.

— Иаков, который стал потом называться Израиль и чье потомство было многочисленно, словно песок на берегу, — сказал он, — Иаков увидел во сне лестницу. Один ее конец покоился на Земле, а другой уходил в Небеса. Ангелы спускались и поднимались по ней, послушные приказаниям Господа. Пошли и мне лестницу, Господи! Позволь подняться по ней в пределы обетованные!

«Да у него крыша поехала! — сказал Ом. — Он свихнется, и мы погибнем вместе с ним».

— Нет! — крикнул Зурван. — Я не безумен, и нет для меня лестницы! Я недостоин ее!

Если бы ему и спустили лестницу, пришлось бы карабкаться вверх по гнилым перекладинам. Их всего семь, и последняя — он сам — определенно не выдержит.

Глава 29

Мир понедельника. МНОГООБРАЗИЕ, второй месяц года Д6-Н1 (шестой день первой недели)

Понедельник был не синий, а серый — с востока несло тяжелые низкие тучи.

В то немногое, что разрешалось передавать из одного дня в другой, входил прогноз погоды. Метеорология 1330 года Новой Эры во многом превосходила науку прошлого, которая часто попадалась на удочку запутанных сил, управляющих погодой. Полторы тысячи лет исследований дали современным метеорологам возможность предсказывать с точностью на 99,9 %. Но Матушка-Природа, как бы желая показать, что последнюю десятую процента человеку никогда не одолеть, порой брала свое.

Вот и сегодня она выкинула одну из своих штучек. Метеорологи самоуверенно заявили, что будет ясно и жарко, но ветер переменился, облачный континент над центром Атлантики сместился к западу, и его фронт как раз пересекал восточный Нью-Джерси.

Том Зурван снова шагал по комнате, как и вчера. Уилл Ишарашвили, смотритель Центрального парка, добрая душа и муж-подкаблучник, выразил лишь слабый протест по поводу того, что его не пускают в его законный день. Джефф Кэрд, создавая его характер, допустил ошибку. Он сделал из Уилла слишком уж пассивного, не способного ни на какое насилие человека. Он, правда, наделил Уилла большим упорством и мужеством, нужными для отказа от насилия — из-за них-то Ишарашвили теперь и погибал. Он еще не скончался, но становился все бледней и бледней. Вместо того чтобы прибегнуть к силе, как все остальные, он цеплялся за свои принципы и постепенно распадался на элементы, из которых произошел.

Не в пример Джеффу Кэрду и остальным. Хотя Зурван закрыл и запер все ходы и выходы, эти пятеро лезли в щели, о которых он и понятия не имел. А когда он затолкал их обратно и зацементировал щели, они стали просачиваться сквозь стены, точно путем осмоса.

«Непохоже на тебя, Зурван, — сказал Джефф Кэрд. — Казалось бы, ты — человек религиозный, благородный. Высокоморальный. Настоящий сын Божий. Тебя должно радовать, что ты станешь мучеником, пожертвуешь собой ради других. А ты? Ты ведешь себя жестоко и беспощадно, так же безбожно, как те, против кого ты проповедуешь. Что с тобой случилось?»

«Лицемер он, и больше ничего», — сказал Чарли Ом.

«Ясное дело, — поддержал Репп. — Он никогда не был тем, за кого себя выдавал. Проповедовал вроде бы абсолютную правдивость и честность. Покайтесь в своих грехах! Покайтесь! Освободитесь от всякой вины и стыда! Станьте цельными мужчинами, цельными женщинами! Обретите себя! А сам скрывал от своих прихожан, что он иммер. Что он обладает даром, в котором отказывает им — даром гораздо более долгой жизни. Он был и остается преступником, этот праведник. Он принадлежит к тайной, нелегальной организации. Кто же он, как не лицемер?»

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});