Багровая смерть (ЛП) - Гамильтон Лорел Кей

— Эдна! Эдна! Эднаааа! — кричала я ей, и причитания затихли. Она моргнула и вновь уставилась на нас. Она была там — за всеми этим звуками и ужасом, она все еще была там. И, думаю, это хороший признак.

— Эдна, вы меня слышите?

Она моргнула и перевела взгляд на меня. Она казалась напуганной и озадаченной, но больше не причитала.

Дамиан предпринял еще одну попытку:

— Эдна, вы меня слышите?

— Кивните, если слышите нас, — попросила я, и она кивнула. Ура, прогресс! — Вы знаете, где находитесь, Эдна?

— В больнице, — охрипшим от криков голосом ответила она.

— Хорошо, Эдна, — подхватил разговор Дамиан. — Вы помните, почему оказались в больнице?

Казалось, она крепко задумалась и, наконец, произнесла:

— Моя внучка пропала… Затем вернулась домой. Она не умерла.

Я решила не докапываться к тому, что представляет из себя живое или мертвое.

— Что-то вроде того, да.

— Голоса, мерцающие глаза — они пообещали мне кое-что. Они обещали мне… Но я посмотрела в зеркало и поняла, что выгляжу так же. Я думала, что снова стану молодой, но ничего не изменилось. Все вышло не так, как они сказали.

— Что должно было произойти, Эдна? — уточнил Дамиан.

— Вампиры молоды и прекрасны. Я думала, мне вновь будет двадцать или тридцать, но у меня в комнате висит зеркало, и я выглядела точно такой же старой, какой была. Я не изменилась. А затем вошла врач — она радовалась, что я очнулась, и… — Ее глаза наполнялись ужасом по мере того, как она вспоминала. — Боже, я вырвала ей руку. Я пила ее кровь! — Казалось, Эдну начало подташнивать.

— Все хорошо, Эдна. Все хорошо, — успокаивала ее я, хотя это была ложь, откровенная ложь.

— С доктором все в порядке?

— Ее оперируют, — ответила я.

— Я почти оторвала ей руку? Я не должна была этого делать. Я бы никогда не навредила кому-либо таким образом, но я помню кровь и… и голоса, которые обещали мне… что я вновь буду молодой.

— Мне жаль, Эдна, — посочувствовал Дамиан.

Она уставилась на него:

— Вы молоды и прекрасны. Оба. Вот как это должно было быть. Вот почему за вечную молодость можно отдать все.

Я начала объяснять ей, что вампиры навечно застывают в том возрасте, в котором их обратили. Что они не стареют и не молодеют. Но Дамиан прервал меня, шепнув:

— Позже. Дай ей немного времени.

— А где Фрэнки?

— Ваш сын?

— Мой муж. Где Фрэнки?

Я покосилась на Дамиана, потому что Фрэнки был мертв. Долгие годы у него было слабое сердце, и врачи полагали, что шок от возможного обескровливания или, может, лицезрения своей внучки-вампирши стал для него последней каплей. Кто, черт подери, знает? Если у вас слабое сердце, каким, мать вашу, образом можно пережить тот ужас, который постиг эту семью?

Младшая дочь тоже не выжила. Ее горло было таким тонким, что клыки при укусе повредили трахею. Она задохнулась еще до того, как истекла кровью, так что никакого восстания из мертвых в ее случае.

— Кто это с вами сделал, Эдна? — спросила я, и мой голос звучал нежнее обычного. Все это и так было сплошным кошмаром.

— Кому принадлежали голоса? — дополнил Дамиан, — Те, что обещали вам вечную жизнь. Кто это говорил?

— Он.

— Кто — он? — уточнила я.

— Он пришел с Кейти. Она привела его в дом. Он нашел ее, когда она пропала, и привел домой.

— Имя у этого доброго самаритянина есть? — не унималась я.

Она улыбнулась мне.

— Да, он был добрым самаритянином. Он нашел Кейти и привел ее к нам. Он говорил, что мы могли бы быть вместе вечно, и никогда не стареть, не умирать. Я помню его глаза… — Она нахмурилась. — Или не помню. Я не помню, какого они были цвета, но они были похожи на звезды.

Мы еще немного поспрашивали ее и узнали, что у этого парня были короткие темные волосы — может, черные, а может, коричневые. Светлокожий. Молодой, но в ее семьдесят это могло означать любой возраст от подросткового до предпенсионного. Глаза у него сияли, как звезды, так что наверняка они были бледного оттенка — светло-серые или светло-голубые, либо она просто запомнила, что они светились, но не сам цвет.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Сын Эдны — отец Кейти, помнил еще меньше. Казалось, его воспоминания обрывались тогда, когда Кейти появилась в дверях. Она вернулась домой. На этом он и остановился. Это было куда лучше, чем помнить то, что помнила Эдна.

— Со временем они вспомнят больше? — спросил у нас в коридоре Нолан.

— Да, — подтвердил Дамиан.

— Да, — повторила Эхо.

— Почему никто из вас не рад этому факту? — спросила я.

— А ты бы хотела помнить подобное? — поинтересовалась Эхо.

Я глянула в ее прекрасные голубые глаза и ответил:

— Нет, черт подери.

— Некоторые так никогда и не вспоминают свою первую ночь, — заметила Фортуна. — Может, с ними будет так же.

— Эдна Брэди уже помнит большую ее часть.

— Мужчина не помнит.

— Лучшее, что мы можем сделать, чтобы найти вампира, который их обратил, это начать с девочек-подростков. Одна из них стала первой жертвой. У нее будет больше воспоминаний о том, кто ее создал, — сказала Эхо.

— Мы нашли семью Шинейд Ройс, — произнес старший офицер Пирсон. Он появился позже, и в основном просто наблюдал за нами. И не горел желанием сталкиваться ни с одной из жертв лично. Его коробило от того, что они теперь вампиры, хотя еще совсем недавно он видел их живыми, и разыскивал их дочь.

— Судя по вашему лицу, новости у вас не шибко веселые, — заключила я.

Он покачал головой.

— На всю семью напали, и сделали это настолько зверски, что никто из них не восстал вампиром.

— Почему вы в этом уверены? — уточнила Эхо.

— Они начали разлагаться.

— Помимо родителей у Шинейд было два младших брата, — сказал Пирсон.

— Где нашли тела? — спросил Эдуард.

— В сарае, через три дома. Запах встревожил соседей.

— Где были хозяева дома? — поинтересовалась я.

— В сарае, — ответил он.

— Я так понимаю, они тоже не поднимутся вампирами.

— Так и есть.

— Это самое большое количество жертв, которые пострадали так сильно, что не могут восстать нежитью? — уточнила Эхо.

— Из тех, что мы обнаружили, да.

— Может, в этом кроется подсказка, — предположила я.

— Подсказка к чему? — не понял Эдуард.

— Понятия, блядь, не имею, но тут что-то не сходится.

— Хочешь съездить туда и взглянуть на этот сарай? — предложил он.

— Нет.

Он улыбнулся:

— Хочешь съездить туда и поискать улики в сарае, полном гниющих тел?

— И как тут отказаться, когда ты так предлагаешь?

59

Нам так и не удалось осмотреть сарай. Кто-то из соседей решил, что их городок, должно быть, поразило какое-то зло или болезнь, поэтому они сожгли его. Мы наблюдали за тем, как пожарные делают свою работу, но это не помогло нам понять, кто или что сеет вампиризм в Дублине, как простуду.

По факту, куда бы мы не приехали этой ночью, улик мы не находили — только еще больше жертв. Либо жертв нападений новообращенных, либо молодых вампиров, которые ощущали себя в своей немертвой ипостаси куда лучше, чем Эдна и Майкл Брэди. Хотя, единственным отличием почти всех новообращенных стало то, что, как только они получали кровь, то больше не представляли опасность для окружающих. Не все из них потеряли память, но они были адекватнее, чем любые новообращенные, которых я когда-либо встречала. А еще они сильно походили на обычных людей.

— Что это за линия крови? — спросила Эхо у Фортуны.

— Не знаю, — покачала головой та.

Каазим и Джейк тоже не знали. Поскольку эти четверо за свои века повидали тысячи вампиров, все были по-настоящему растеряны.

В конце концов мы отправились обратно в отель, чтобы поспать и подкрепиться. Но я слишком устала, чтобы есть. Смена часовых поясов уже доконала меня. Пока Никки отпирал дверь, я прислонилась к стене рядом с ней и пялилась в противоположную стену, где открывали соседнюю дверь Домино и Итан. Магда с Джакомо были по другую сторону от них. Ту троицу вампиров они оставили в штаб-квартире Нолана с единственной функционирующей камерой. Магда высказалась по поводу надежности этой клетки в отношении заключенных вампиров: