Легенды II (антология) - Роберт Силверберг

Возможно, после успешной кампании, проведя зиму в их поместье под Ламутом, он обретет недостающую уверенность. По крайней мере мать перестанет докучать ему своими письмами, требуя вернуться немедленно.

Терренс делил палатку с Чарльзом Макэвоем из Тайр-Сога. Чарльз лежал на своем спальнике и читал письмо.

— От Клариссы? — спросил, войдя, Терренс.

— Да, — ответил Чарльз, на четыре года старше его. — Ты получил задание?

— Ну да, теперь моя очередь.

— И куда же, Терри?

Терренс с веселой усмешкой нагнулся к нему:

— На передовые позиции. Сказать баронам, чтобы собирались домой. Через пару недель будешь с Клариссой — получен приказ о зимнем отступлении.

Чарльз сел.

— Как раз вовремя. Холод такой, что мужское достоинство того и гляди отмерзнет. Какой ей тогда от меня прок?

Терренс засмеялся. Чарльз женился в прошлую зиму и с самой весенней оттепели жил в разлуке с женой.

— А сейчас ей какой от тебя прок, спрашивается?

— Пошел вон! — шутливо замахнулся на него Чарльз.

— Сию минуту, только плащ возьму.

— Счастливо, Терри, — произнес традиционное напутствие Чарльз.

— И тебе счастливо, Чарли.

Терренс зашагал к загону, где стояла его лошадь, девяти-летняя гнедая кобыла, надежная и послушная. Она была не самой резвой лошадкой в Корпусе, но Терренс любил ее за ровный нрав и выносливость. Кобыла могла безропотно бежать весь день, пока не упадет. Он звал ее Беллой.

Другие лошади тоже вскинули головы, когда он подошел, но Белла знала, что это идет ее хозяин и что сегодня ее очередь. Он потрепал ее по шее.

— Поехали, девочка.

Он взял свое седло из-под навеса, где хранилась сбруя, быстро оседлал лошадь, удостоверился, что мех для воды полон и в торбу насыпан овес. Поездка была рассчитана всего на два дня. День до первой позиции, где он переночует и перекусит, потом обратно через два оставшихся лагеря — сначала на юго-запад, потом на юго-восток. Он посмотрел на небо. Всего два часа, как солнце взошло — поручение обещает быть легким, если не встретится никаких препятствий. Завтра на закате он должен вернуться.

Он отвязал лошадь и поехал на запад. Когда Белла разогрелась, он пустил ее размашистой рысью и предоставил самой себе.

Ветер пронизывал плащ насквозь, лицо онемело. Из носа текло, и Терренс вскоре перестал утирать его рукавом. Дышать приходилось ртом, что начинало сказываться на легких, и он чувствовал в груди стеснение, которого раньше не было. Он знал, что мог бы сказаться больным, —но отказываться от своей очереди из-за какой-то простуды? Однако Терренса мучили сомнения. Так, пожалуй, и следовало поступить — просто сказать капитану, что он нездоров, и остаться в палатке.

Во второй половине дня он дважды останавливался, чтобы дать отдохнуть Белле, и сам, ежась, отдыхал за березами, кое-как прикрывавшими от ветра. Делать передышки слишком долгими не стоило, поскольку Белла остывала и могла охрометь.

Но она была славная, разумная лошадка, в самый раз для гонца. Она хорошо слушалась и быстро отвечала на все команды. А уж спокойная! Как-то летом они встретили на дороге змею. Многие лошади в панику бы ударились, а Белла как ни в чем не бывало раздавила змею копытом, и все тут.

Глядя на небо, он понимал, что немного отстает, и боролся с искушением пустить кобылу галопом. До первого лагеря он доберется на несколько часов позже, чем намечал, но это ничего — приказ он доставит вовремя, успеет поесть горячего и устроится на ночь в тепле. К завтрашнему дню ветер уж точно не уляжется, и ему придется еще труднее — другие два лагеря расположены чуть выше в предгорьях и ближе к вражеским позициям.

В его задачу входило избежать тех немногих цуранийских патрулей, что еще курсируют вдоль линии фронта в зимнее время, и сберечь свою лошадь. Пешим он ночью замерзнет до смерти, потому что раньше следующего полудня ему до первого лагеря не дойти.

После двух часов ровной скачки он снова дал Белле отдых, хотя она недовольно фыркала — ей не нравилось шагать в поводу, ведь она хорошо знала, что в конце пути ее ждут овес, сено и теплая ночевка в компании других лошадей.

Выдержав получасовое отшагивание, Терренс опять сел в седло. Белла шла рысью, а он смотрел по сторонам. Ровная езда убаюкивала, и взгляд норовил впериться в одну точку. Гонец — самая легкая добыча во всей армии, исключая разве что обозных мальчишек. Довольно засады из двух-трех человек, чтобы бароны так и не получили графского приказа.

Затри часа до заката он заметил, что на севере что-то движется. Цветное пятно между деревьями, ничего больше, но Терренсу и этого хватило. Патруль цурани, это ясно. Ярко-оранжевая оторочка на черных доспехах захватчиков, именующих себя Минванаби, не имела естественных аналогов в здешнем лесу, так же, как желтые и алые цвета тех, которые звались Анасари. Он пустил Беллу быстрее и долго всматривался в лес, но никаких следов врага больше не обнаружил.

Весь остаток дня он держался настороже и позволил себе расслабиться лишь в нескольких минутах от цели.

Ветер, дувший прямо в лицо, донес до него дым лагерных костров. Терренс порадовался этому едкому запаху, сулившему скорый отдых.

— Всадник! — прокричал часовой.

Будь Терренс пешим, его окликнули бы уже раз пять с тех пор, как он выбрался из ничейного леса и ступил на территорию Королевства, но у цурани лошадей не было, и конных никогда не окликали. Почему цурани за столько лет не попытались использовать трофейных коней? Ни с одним из них побеседовать пока никому не довелось, так что это оставалось загадкой.

Терренс, зная, где находится командная палатка, поехал прямо к ней. Здесь, на пограничье, стояли вабонские солдаты, подкрепленные рекрутами, набранными далеко на юге. Командовал ими барон Грюдер, один из людей герцога Сазерленда, отданных под начало графа. Терренс бывал у него уже три раза и знал, что барон человек прямой и светских условностей не признает.

Один часовой пропустил гонца в палатку, другой отвел Беллу в лошадиный загон. В лагере размещались ламутские уланы, рота легкой кавалерии из Занна и тяжелая пехота из Илита и Тайр-Сога. Весь этот долгий и трудный год они сдерживали цурани с их союзниками чо-йа, которых королевские солдаты прозвали букашками.

Терренс вытянулся перед бароном.

— Приказ от графа, милорд.

— Отступать, что ли? — спросил крепко сложенный Грюдер, явно ожидавший такого приказа.

— Да, милорд. Вам следует отходить в установленном порядке на зимние квартиры, назначенные вам герцогом.

Мелкие западные дворяне ревниво относились к своим прерогативам, и Грюдер постоянно сетовал на необходимость подчиняться «чужому» графу, поэтому гонцы по возможности старались ссылаться на герцогов Брукала и Боуррика. Терренс промерз до костей, умирал с голоду и совсем не желал выслушивать очередную обличительную речь о Вандросе, который будто бы не дает Грюдеру солдат, провизии, оружия, золота и всего остального, без чего воевать немыслимо.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});