Земля, до восстребования - Евгений Воробьев

"Всего трое политических, может, среди них нет ни одного коммуниста. Вот где я мог бы в свое время подать прошение о помиловании, если бы Старик настаивал! По крайней мере, меня не презирали бы свои и я не принес бы ущерба итальянским коммунистам. Но теперь, слава богу, никакие прошения о помиловании вообще не принимают".

Голод мутил сознание, Этьен закрывал глаза, и снова, во второй, в пятый, в двадцатый раз служанка в полицейском участке Парадизио заботливо подавала ему минестрину. Почему он так часто вспоминал ту служанку? Потому ли, что минестрина была первым блюдом, которое за эти годы тюрьмы ему подали женские руки? Или потому, что служанка поделилась с ним последним куском, а произошло это в полицейском участке? А кого служанка напоминала, когда сидела со сложенными руками, положив на них подбородок? Ну, конечно же, Зину, жену Якова Никитича! Это была любимая поза Зины Старостиной. Зина всегда так сидела, когда угощала проголодавшегося Леву, и с удовольствием смотрела, как тот ест.

К концу дня дверь снова отворилась, и в камеру вошел капеллан. Однорукий, глаза добрые. Зовут его Аньелло Конте.

Не нуждается ли христианин в помощи в столь трудный для него день? Не хочет ли исповедаться или помолиться вдвоем?

Этьен признался, что он человек неверующий, но относится с уважением к верующим и к пастырям, которые заботятся о своей пастве.

Почему капеллан пришел к нему в сутане? Но тут же все выяснилось тот достал из-под сутаны два яйца, кусок сыра и ломоть хлеба.

- Так это же пармиджане! - Этьен жадно грыз твердый, пахучий сыр, похожий на швейцарский.

Капеллан предупредил, что яйца вкрутую и что Чинкванто Чинкве может есть, не торопясь и не оглядываясь все время на дверь. Никто не осмелится сейчас войти в камеру. А вдруг узник в эту самую минуту исповедуется?

Пока Этьен ел, капеллан, сидя на его койке, рассказывал об острове Санто-Стефано.

Помимо того, что капеллан облегчает страдания и помогает общению людей с богом, у него есть еще одно занятие: он изучает историю и географию Понтийского архипелага...

Островок, на котором они сейчас находятся, самый маленький во всем архипелаге. Его интересно объехать на лодке, прогулка в два километра. Одна треть квадратного километра - площадь, которую занимает скала, вулканическим потрясением поднятая из морских глубин на поверхность. Когда-то под морем был вулкан, островки Вентотене и Санто-Стефано - его верхушка, размытая надвое. Вчера "Санта-Лючия" проплыла как раз над кратером.

Этьен проголодался до дрожи в руках. Последний раз он ел на пароходе - яблоки и виноград из корзинки и ломтик мацареллы.

- По всему видно, что остров совсем маленький, - сказал Этьен с набитым ртом, - даже по размерам карцера. Остается поблагодарить короля за то, что он предоставил мне эти три квадратных метра своей земли. И еще я получу у государства два квадратных метра на местном кладбище.

Капеллан отрицательно покачал головой:

- Только тюрьма и дом директора стоят здесь на государственной земле. А весь остров, в том числе и кладбище, уже в частном владении. Островом владеет семья Тальерччо - три брата и две сестры. Доминика, жена одного из братьев Тальерччо, - сестра подрядчика Фортунато Верде, который по договору с государством кормит к одевает здесь заключенных. Правда, пока синьор Чинкванто Чинкве не может иметь суждения о подрядчике, так как сидит на хлебе и воде...

Род Тальерччо унаследовал Санто-Стефано от братьев Франческо и Николо Валлинотто, которые купили остров еще у короля Фердинанда II за 345 дукатов. Полтора века назад здесь построили тюрьму, остров приобрел невеселую славу. А государство уже полтора века платит роду Тальерччо арендную плату.

Капеллан давно связал свою жизнь с островом, он оказывает милосердную помощь каторжникам, учит их грамоте, арифметике, закону божьему, географии и, конечно, истории. Он единолично ведет пять классов школы для каторжников. Ну, а что касается тюремной администрации и всех стражников, то их на Санто-Стефано удерживают льготы: три года службы из-за тяжелых условий приравниваются к пяти годам, и тем, кто дослуживает до пенсии, это очень важно.

Пока Чинкванто Чинкве ел, капеллан успел ему сказать, что он приводит в порядок местное кладбище и решил выбить над входом надпись: "Здесь начинается суд бога". Нравится ли синьору эта мысль? Чинкванто Чинкве одобрил надпись, но предложил ее дополнить. Пусть надпись будет разбита на две фразы. Слева от входа уместно написать: "Здесь кончается суд людей", а справа от входа: "И начинается суд бога".

Капеллан глубоко задумался и перед тем, как уйти, повторил:

- Здесь кончается суд людей и начинается суд божий... Неплохая мысль. Спасибо, сын мой.

Капеллан собрал яичную скорлупу и спрятал в карман, а крошек подбирать не пришлось. Он обещал наведаться еще и выразил сожаление, что Чинкванто Чинкве попал в карцер на страстной неделе и вынужден будет провести здесь пасху, это само по себе богопротивно.

Чинкванто Чинкве объяснил, что помимо десяти суток карантина он задолжал восемь суток карцера администрации в тюрьме Кастельфранко. Полагал, что наказание аннулировали, когда он лежал в тамошнем лазарете.

Капеллан покачал головой: плохой христианин, злопамятный человек оформлял его сопроводительные документы.

Чинкванто Чинкве спросил, сидит ли здесь Джузеппе Марьяни, и получил утвердительный ответ. Но расспрашивать о неизвестном ему синьоре, который поспешил со своим дружеским участием, Этьен не решился.

Совет Марьяни помог. После жалоб Чинкванто Чинкве на приступ острого ревматизма тюремный врач распорядился не оставлять узника в карцере на второй срок и отложить старое наказание до той поры, пока Чинкванто Чинкве не поправится.

Утром в страстную субботу в карцер явился капо гвардиа:

- Завтра пасха, день всепрощения. Я разрешаю вам перейти в камеру тридцать шесть, которая вас ждет. А потом досидите еще пять суток. Просьба капеллана.

- Если в связи с праздником пасхи администрация решила быть милосердной и отменить карцер совсем, я с благодарностью приму такой акт милосердия. Но временная отсрочка - милостыня, и я ее не приму.

Капо гвардиа находился в весьма затруднительном положении. Под конец беседы он признался, что требование отпустить Чинкванто Чинкве исходит не только от капеллана. Об этом стало известно всем узникам в эргастоло.

От уборщика с седой бородкой Этьен знал, что каторжники возмущены, ругают тюремное начальство последними словами: весь пасхальный праздник отравлен, когда в карцере томится христианская душа. Заключенным стыдно за администрацию, которая берет на свою душу такой грех. Чего же тогда стоят призывы к морали и справедливости?! И держать узника на хлебе и воде в день, когда воскрес Христос, - неприличная жестокость.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});