МАРСИАНСКИЕ ВОЙНЫ - Эдгар Берроуз

– Внучка Тардос Морса скорее умрет, - сказала она, - чем согласится жить на условиях, которые ты предлагаешь!

Черный негодяй упал на колени, ползал в пыли у ее ног и о чем-то ее умолял. Я слышал только часть того, что он говорил. Было видно, что он находится в сильнейшем возбуждении, но боится повысить голос.

– Я спас бы тебя от Матаи Шанга… - долетели до меня его слова. - Ты знаешь, какую судьбу готовит он тебе? Разве ты не выберешь лучше меня, чем его?

– Я не выбрала бы ни одного из вас, даже если бы была свободна, - гордо ответила она. - А ты знаешь отлично, что я не свободна!

– Ты свободна! - закричал он. - Твой муж умер!

– Я не верю этому. Но даже если бы он и умер и мне нужно было бы выбрать другого мужа, то я скорее предпочла бы растительного человека или большую белую обезьяну, чем Матаи Шанга или тебя, черный калот, - страстно вскричала она.

Внезапно грубое животное потеряло всякую власть над собой. С проклятиями и ругательствами бросился Турид на нежную женщину и сдавил ей горло своими грубыми пальцами. Тувия взвизгнула и подскочила на помощь подруге. Я обезумел от ярости и начал так трясти перекладины окна, что вырвал их, как будто они были из тонкой проволоки.

Я спрыгнул в сад, но был в ста футах от того места, где черный душил мою Дею Торис. Одним прыжком очутился я возле них. Молча оторвал я его цепкие пальцы от прекрасной шеи и так же молча отбросил его на двадцать футов от себя.

С пеной у рта Турид вскочил на ноги и бросился на меня, как взбесившийся бык.

– Желтокожий! - визжал он, - ты не знал, до кого ты посмел дотронуться своими нечистыми руками, но теперь ты узнаешь, что значит оскорбить перворожденного!

Он бросился на меня, стараясь вцепиться мне в горло, но я сделал то же, что сделал когда-то в саду Иссы. Я пригнулся под его вытянутой рукой и, когда он пролетел мимо меня, нанес ему сильный удар в челюсть.

И он сделал то же, что тогда в садах Иссы. Повернувшись кругом, как волчок, он подогнул колени и грохнулся к моим ногам. В эту минуту за мною раздался голос человека.

Это был властный голос человека, привыкшего приказывать. Я обернулся и очутился лицом к лицу с гигантской фигурой желтого человека. Нетрудно было догадаться, что это был сам Салензий Олл. По правую руку от него стоял Матаи Шанг, а за ними виднелись десятка два стражников.

– Кто ты? - вскричал он. - И что значит, что ты ворвался в сад женщин? Я не помню твоего лица! Как ты вошел сюда?

Я совсем забыл, что принял личину желтого человека и готов был брякнуть, что я Джон Картер, но последний вопрос заставил меня вовремя опомниться, я указал на вырванные перекладины верхнего окна.

– Я кандидат, желающий поступить в дворцовую стражу, - сказал я. - Я был заключен в башню в ожидании окончательного испытания. Из этого окна я увидел, как этот скот, - я указал на Турида, - напал на женщину. Я не мог устоять, о джеддак, я равнодушно смотреть, чтобы такая мерзость произошла в твоем саду.

Мои слова, по-видимому, произвели на него хорошее впечатление. Он обернулся и обратился к Дее Торис и Тувии, и, когда они обе подтвердили мой рассказ, мрачно взглянул на Турида.

Я видел, как глаза Матаи Шанга злобно засверкали, когда Дея Торис говорила, что произошло между ней и Тур и дом. Когда она дошла до рассказа о моем вмешательстве, то было видно, что она очень тронута и благодарна, но в глазах ее застыл какой-то вопрос.

Я не удивлялся, что в присутствии других она обращалась со мной, как с чужим, но что она отреклась от меня, когда она и Тувия были одни в саду - этого я не мог вынести.

В то время, как шел допрос, я заметил, что Турид смотрел на меня широко раскрытыми удивленными глазами, а затем внезапно расхохотался мне в лицо.

Минуту спустя Салензий Олл обратился к нему:

– Что можешь ты сказать в свое оправдание? - спросил он грозным голосом. - Как смеешь ты желать ту, которую выбрал отец жрецов, ту, которая могла бы быть даже женой самого джеддака джеддаков?

И при этих словах бородатый тиран бросил сладострастный взгляд на Дею Торис. Мне показалось, что ему пришло в голову какое-то грязное намерение.

Турид собирался ответить и со злобной усмешкой уже указал пальцем на меня, но последние слова и усмешка Салензия Олла остановили его. В глазах его мелькнул хитрый огонек, и я видел по выражению его лица, что слова, которые он произнес, были не те, которые он сперва намеревался сказать.

– О, могущественнейший из джеддаков, - начал он, - мужчина и женщина оба лгут. Он вошел в сад, чтобы помочь им бежать. Я был за стеной и все слышал. Когда я вошел, женщина завизжала, а мужчина прыгнул на меня и чуть не убил. Что ты про него знаешь? Он чужой тебе, и я смею уверить, что ты найдешь в нем врага и шпиона. Предай суду его, Салензий Олл, а не твоего друга и гостя Турида, датора перворожденных.

Салензий Олл, видимо, был смущен. Он обернулся и пристально посмотрел на Дею Торис. Турид близко подошел к нему и прошептал ему на ухо что-то, чего я не расслышал.

Желтый джеддак обернулся к одному из своих начальников стражи.

– Заключите этого человека в тюрьму, пока я не разберу дела, - приказал он, - и так как решетка его не удержит, закуйте его в цепи.

Затем он повернулся и ушел из сада, захватив с собой Дею Торис и положив свою руку на ее плечо. Турид и Матаи Шанг пошли следом за ним, и когда они дошли до калитки, черный обернулся и снова громко захохотал мне вслед.

Что значила его внезапная перемена ко мне? Как он угадал мою личность? Вероятно, меня выдал мой удар, который он испытал на себе во второй раз.

Стражники потащили меня. Сердце мое ныло. К двум безжалостным врагам, которые так давно травили мою возлюбленную, прибавился третий, еще более могущественный! Я был бы слепым глупцом, если бы не заметил внезапной страсти к Дее Торис, которая зародилась в груди Салензия Олла, джеддака джеддаков, правителя всего Окара.

 11. МУКИ ТАНТАЛА 

Три дня протомился я в темнице Салензия Олла. Я лежал в ней, закованный в массивные цепи, и размышлял о судьбе Туван Дина, джеддака Птарса.

Мой храбрый товарищ последовал за мною в сад, когда я напал на Турида. После того, как Салензий Олл удалился с Деей Торис и с другими, оставив в саду Тувию, Туван Дин тоже остался в саду. По своему наряду он ничем не отличался от стражников, и, по-видимому, на него не обратили внимания.

Когда меня уводили, я успел еще заметить, что он стоял и ждал, чтобы сопровождавшие меня воины закрыли за собой калитку; он хотел остаться наедине с дочерью. Неужели им удалось бежать? Трудно было этому поверить, но я всем сердцем желал, чтобы это было так.