Творения - Епифаний Кипрский

4. Этотъ человекъ (Аэтій) самъ и наученные отъ него вообразили себя выше всякаго человека въ томъ, что будто бы познали Бога не только верою, но и веденіемъ по естеству, какъ я и выше упоминалъ о нихъ, говорящихъ, что они не просто знаютъ Бога въ знаніи верою, но такъ, какъ кто–либо можетъ знать все видимое и осязаемое руками его, какъ напримеръ, если бы кто–либо взялъ руками камень или дерево или орудіе изъ какого–либо инаго вещества. Такъ и сей дерзкій сказалъ: я знаю Бога такъ, какъ себя самого, и не настолько знаю себя самого, какъ Бога. Впрочемъ говорить и слушать безумное для многихъ служитъ къ обману, а для разумныхъ къ осмеянію: ибо кто изъ подвергшихся умоповрежденію и неистовству не можетъ и другихъ увлечь къ тому же безумію, особенно же последующихъ и послушныхъ имъ? Если бы кто спросилъ его и последователей его: не разсказывай мне, что ты позналъ Бога несравнимаго и непостижимаго, не воспринимаемаго по виду, а познаваемаго верою рабами Его, но разскажи мне объ основаніяхъ земли, о хранилищахъ бездны, о жилахъ моря, о месте ада, о мерахъ воздуха, о виде и широте небесъ, о томъ, въ чемъ состоить вершина высшаго и приделъ низшаго, что лежитъ направо и что налево, о созданіи твари и себя самого и о не выразимомъ по числу и измеренію на земле (если они слышатъ это, какъ мы слышали отъ обманутыхъ имъ), то, притворно уклоняясь къ софистическимъ отговоркамъ, говорятъ, отъ сего наученные, что все это телесное, и мы не можемъ познать сего. Бога же, сотворившаго оное, знаемъ ясно, каковъ Онъ, и какъ существуетъ, и какими качествами обладаетъ, и кто Онъ есть. Кто, услышавши это, не подвергнетъ сего тотчасъ осмеянію? Ибо совершенно нелепо, что онъ говоритъ, будто Художника и несравнимаго, и неизъяснимаго онъ позналъ и точно понялъ (и если бы онъ говорилъ, что позналъ и точно понялъ верою, но не дерзалъ бы и они не дерзали говорить, что ведаютъ Его какъ бы осязая), произведеннаго же Самимъ несравнимымъ, что по виду можетъ быть предметомъ удивленія для видящихъ, говоритъ онъ, какъ и его единомысленники, не знаетъ, между темъ какъ въ особенности везде Божественныя Писанія ясно проповедуютъ о Боге, что Онъ невидимъ и непостижимъ, и не объемлемъ для ума, но только верою по истине познается, яко есть и любящимъ Его мздовоздатель бываетъ (Евр. 11, 6).

5. Когда же кто либо изъ имеющихъ правильное мненіе о славе Божіей, о вере и любви, и непостижимости скажетъ имъ: мы знаемъ Бога непостижимаго, Бога невидимаго, не изъяснимаго, истинно знаемъ Его, но какъ невидимаго и непостижимаго, тогда сей, приносящій намъ новое искусство состязаться, насмешливо и болтливо, будто разсказывая какую басню, дерзаетъ сказать: кому уподобляетесь вы и ваша вера? — Деве опороченной, но слепой и глухой и немой, которая известна всемъ знающимъ ее только потому, что опорочена; спрошенная же о томъ, кто ее опорочившій, неслышитъ, да и знать о семъ не можетъ, ибо не видела опорочившаго, по причине слепоты, и объявить не можетъ, по причине немоты. Но сіе на оборотъ можно отнести къ нему и къ его речи, по написанному: обратится болезнь его на главу его (Псал. 7, 17) и: падетъ въ яму, юже содела (Псал. 7, 16) и подобное сему: ибо онъ подобенъ слепому отъ рожденія, который говоритъ и много говоритъ, и слышитъ и знаетъ имена белаго и чернаго, синяго и зеленаго и краснаго и другихъ различныхъ цветовъ, света и тьмы, имена чего слышатся, но не знаетъ, что такое видъ и не можетъ вполне растолковать его, по той причине, что отъ начала родился слепымъ, не знаетъ также ни отличія каждаго качества цветовъ, ни вида ихъ, потому что взаиморазличеніе именъ каждаго изъ нихъ возможно съ по–мощію опыта, чрезъ чувство зренія производимаго, но для незнающаго отъ начала вида ихъ не возможно сделать такой опытъ ни съ помощію речи, ни посредствомъ чувства осязанія и прикосновенія. Такимъ образомъ, какъ слепые отъ рожденія разговариваютъ о семъ, и зная, что черное противополагается белому, зеленое синему, что затемъ различаются пурпуровый и червленый и иные цвета, спрошенные нами о качестве вида и цвете каждаго качества, не могутъ ни сказать объ этомъ ни быть наученными отъ насъ, но только посредствомъ слова приводятъ свой умъ къ убежденію, однако же обманываютъ слушающихъ, какъ будто въ совершенстве умеющіе различать цвета, хотя говорятъ лишь на словахъ, не имея веденія о предмете по самой непостижимости его для нихъ: такъ и сей приходитъ къ намъ съ словами о Боге и съ насмешкой говоритъ объ опороченіи немой и глухой и слепой девицы, скорее самъ опороченный по хуле своей и обладая незнаніемъ какъ бы слепотою отъ рожденія, говоря о Боге, но только на словахъ, а на деле пріуготовляя научаемыхъ отъ него къ безстыдству.

6. Ничего нетъ неприкосновеннаго для ихъ дерзости. Такъ они хулятъ имена пророковъ и апостоловъ. Когда обличаемые кемъ либо бываютъ теснимы, тотчасъ отбегаютъ, отскакиваютъ и говорятъ: это апостолъ сказалъ какъ человекъ, или же иначе: что ты приводишь мне изреченія изъ Ветхаго Завета? И не удивительно, что аще, по изреченію Спасителя, господина дому Веелзевула нарекоша, колми паче домашнія его (Матф. 10, 25). Ибо если Самого Господа и истинной славы Его отрицаются, то насколько более пророковъ Его и апостоловъ? Доходя же до еще большаго безумія, наученные отъ него и ихъ преемникъ некто Евномій, ложно такъ именуемый [254], живущій и до сего времени, дерзнулъ на великое зло: онъ перекрещиваетъ техъ, которые уже крещены, не только изъ приходящихъ къ нему отъ православныхъ и еретиковъ, но и отъ самихъ аріанъ. Перекрещиваетъ же ихъ во имя Бога несозданнаго, и во имя Сына созданнаго, и во имя Духа Освятителя, созданнаго отъ Сына, также созданнаго. И дабы видно было все дело ихъ обмана, шарлатанства и сценическаго искусства, чтобы ясно было, что возвещаемое ими ученіе не есть ученіе веры, но дело подражателей въ театральномъ искусстве (комедіянтовъ), некоторые утверждали, что онъ крещаетъ перекрещиваемыхъ ногами вверхъ, а головою внизъ, и такимъ образомъ принуждаетъ ихъ дать клятвенное обещаніе не отступать отъ его столь хитросплетенной ереси. Говорятъ также, что самъ Аэтій, после кончины Констанція, вызванный изъ ссылки царствовавшимъ въ то время Юліаномъ, еще будучи діакономъ своей ереси, возведенъ былъ въ санъ епископа епископомъ его же ереси.

Вотъ что до насъ дошло объ Аэтіе и ученикахъ его, къ которымъ некоторые прилагали имя аномеевъ [255], по причине того, что они еще более и ужаснее ереси Арія мыслили нечестиво. Каковую ересь по возможности изследовавши, съ Божіею помощію, по частямъ, какъ бы какое многоногое пресмыкающееся, называемое сколопендрою и іуломъ [256], подвергши попранію ногою истины и стерши истиннымь исповеданіемъ Единороднаго, съ обычнымъ благодареніемъ Богу, какъ получившіе отъ Него силу въ помощь нашей немощи, мы теперь переходимъ, возлюбленные слушатели, по силе нашей и разуменію нашему, къ дальнейшимъ въ предположенномъ порядке ересямъ, призывая, какъ я сказалъ, Самого Владыку соприсутствовать намъ при указаніи и опроверженіи ихъ, чтобы силою Его мы могли исполнить обещанное нашею малостію и слабостію.

Противъ Димиритовъ, такъ названныхъ некоторыми, исповедующихъ несовершенное вочеловеченіе Христа, ересь пятьдесятъ седмая, а по общему порядку семдесятъ седмая

Глава 1. Вследъ за вышеисчисленными, изъ предубежденія некоторыхъ произошла на светъ еще одна трудная для нашего пониманія и чуждая вере ересь, не могу сказать по какой причине, но разве лишь потому, что попустилъ ее непрестанно возмущающій человеческую природу и воюющій противъ нея діаволъ, который влагаетъ горькій ядъ свой въ прекрасно приготовленныя яства и такимъ образомъ какъ бы къ меду подбавляетъ горечь и притомъ чрезъ некоторыхъ дивныхъ по высоте жизни и непрестанно восхваляемыхъ за православіе людей. Это есть дело его, позавидовавшаго отъ начала отцу нашему Адаму и враждующаго со всеми человеками, какъ сказано кемъ–то изъ мудрецовъ, что зависть всегда враждебна великой благоуспешности [257]. Такъ и здесь чрезъ великихъ мужей онъ ввелъ некоторыя заблужденія, дабы не оставить насъ и Святую Божію Церковь безпечальною, но непрестанно тревожимою и воюемою. Ибо некоторымъ, и отъ насъ изшедшимъ, и притомъ въ великой почести бывшимъ, всегда возвеличиваемымъ похвалами и среди насъ, и среди всехъ православныхъ, угодно было отрицать умъ во Христе, во плоти пришедшемъ, и говорить, что пришедшій Христосъ, Господь нашъ, принялъ плоть и душу, ума же не принялъ, то есть не соделался совершеннымъ человекомъ. Не умею сказать, что изъ этого привнесли они для человеческаго рода, или отъ кого изъ прежде ихъ бывшихъ научились сему, — что полезнаго пріобрели они отъ сего, или даровали намъ и своимъ слушателямъ, и святой Божіей Церкви, кроме того, что произвели въ насъ смятеніе и разделеніе, скорбь и потерю сладости взаимнаго согласія и любви. Ибо, оставивъ последованіе Божественнымъ Писаніямъ, правоту и исповеданіе незлобія, пророческую, евангельскую и апостольскую веру, они привнесли къ намъ софистическое ученіе и баснословное, а вместе съ нимъ и множество бедствій, исполняя на самихъ себе сказанное: отступятъ некоторые отъ здраваго ученія, внимая баснемъ и тщегласіямъ (ср. 2 Там. 4, 3–4; 2, 16).