Формирование института государственной службы во Франции XIII–XV веков. - Сусанна Карленовна Цатурова

своих служителей, а они, в свою очередь, дают этому цвету символическую интерпретацию[2009].

Еще один, не менее значимый и не учитывавшийся аспект этого выбора, связан с университетом, где служители Парламента получали образование, вошедшее к середине XIV в. в обязательный набор критериев, необходимых для занятия должности. Присвоение ученой степени влекло за собой право на ношение особых знаков отличия: бархатная шапка мастера («мэтра искусств»); мантия и эпитога определенного цвета для каждого из высших факультетов[2010]. Ко второй половине XIV в. красный цвет закрепляется за факультетом права, и не случайно именно в этот же период в трактате «Сновидение садовника» появляется рассуждение о праве на ношение соответствующих знаков, мантии и шапочки, для тех, кто имеет ученую степень[2011].

Таким образом, Парламент, создавая формы собственной репрезентации, опирается на авторитет двух источников — церкви и университета[2012]. Лишь позднее одежда парламентариев была интерпретирована ими в контексте судебной власти, якобы переданной им монархом, и она представляла собой синтез двух систем репрезентации, получивших новую трактовку. В ней основной акцент делался на публичных функциях магистратов, а сама одежда возводилась к пурпурной тоге римских сенаторов[2013].

Эта новая трактовка способствовала восприятию служителей короля во главе с членами Парламента как привилегированной и авторитетной группы внутри общества. Такая цель четко прослеживается в избираемых служителями короны формах репрезентации во время проведения различных парадных церемоний. При этом они использовали все имеющиеся средства (порядок шествия, одеяние, атрибуты власти) для демонстрации структуры и иерархии ведомств и служб короны, правил карьерного роста и принципов корпоративной организации.

Символика дворца на острове Ситэ

В истории становления государственного аппарата во Франции важное место занимает Дворец на острове Ситэ. Резиденция верховной светской власти с галло-римских времен, он в исследуемую эпоху превратился в местопребывание верховных ведомств и служб короны Франции. В силу своей архитектурной и исторической значимости Дворец издавна находился в центре внимания историков, в том числе и исследовавших становление институтов королевской власти[2014]. Решающий вклад в прояснение сложной истории неоднократных реконструкций Дворца внес Ж. Геру, исследовавший вопрос на основании данных археологии и счетов королевской казны[2015]. В настоящее время наблюдается новый интерес к королевским резиденциям и дворцам в связи с пристальным вниманием историков к формам репрезентации и семиотике языков власти[2016].

В контексте исследуемой темы Дворец на острове Ситэ до сих пор не привлекал внимания исследователей, а между тем он представляет двоякий интерес: во-первых, позволяет понять, как процесс институционализации ведомств и служб выражался чисто внешне, а во-вторых и в главных, раскрывает стратегии завоевания символического капитала власти институтами управления короны Франции.

Отметим несколько принципиально важных моментов. Прежде всего, несмотря на появление новых резиденций короля в Париже и его окрестностях, Дворец в Ситэ оставался символической резиденцией верховного правителя, даже после того как короли Франции уже не жили здесь[2017]. В этом, безусловно, выразилось стремление Капетингов сделать упор на преемственности своей власти от галло-римских времен к эпохам Меровингов и Каролингов. Однако со временем эту символическую преемственность олицетворяли служители короля, разместившиеся и постоянно находившиеся в этом Дворце, в то время как король и его Двор кочевали из одной резиденции в другую. Хотя название «столицы» Париж обрел при Филиппе II Августе, будучи главным городом уже со времен Меровингов, эту функцию олицетворял именно Дворец в Ситэ в качестве образа королевской власти. С одной стороны, закрепление верховных ведомств и служб короны Франции в этой резиденции наглядно утверждало принцип «репрезентации персоны монарха» в его отсутствие и стало поворотным явлением в процессе их институционализации. С другой — оно способствовало укреплению «средоточия» власти — столицы, необходимого элемента централизованного государства[2018].

Символическое значение Дворца не только не ослабевало по мере появления других королевских резиденций и даже после окончательного переезда короля Карла V Мудрого во дворец Сен-Поль в Париже, но со временем даже возрастало. Оставив Дворец как постоянное местопребывание, короли обязаны были после коронации и торжественного въезда в город дать парадный банкет и на все время проведения празднеств находиться именно здесь[2019]. Таким образом, не присутствие короля придает теперь Дворцу характер центра власти, а наоборот — Дворец как бы сообщает королю дополнительную легитимность. О Дворце в Ситэ как об уникальной резиденции короля свидетельствуют и позднейшие привилегии, даруемые короной тем своим служителям, которые по долгу службы имеют право жить здесь. Так, в 1404 г. король подтвердил освобождение от налогов (тальи, эд и других поборов) проживавших во Дворце чиновников, ссылаясь не только на «незапамятный обычай», но и на особый статус самого здания как «главного обиталища и жилища», дающего его насельникам особые прерогативы[2020]. Убедительно демонстрировал политическое значение этого Дворца и установившийся обычай проводить в нем открытие заседаний депутатов Штатов в Париже[2021]. Косвенно обозначив будущее соперничество сословно-представительных собраний и исполнительного аппарата, этот обычай, тем не менее, придавал заседаниям Штатов статус институтов власти.

Символическое значение Дворца как «образа государства» явилось результатом его постепенного «заполнения» служителями верховных ведомств короны Франции, в итоге вытеснивших из него самого короля.

Этапы выделения им помещений здесь демонстрируют процесс их институционализации и связанную с их местоположением символику. Кардинальные изменения происходят уже в правление Людовика IX Святого. Прежде всего это касается устройства специального помещения для хранения архивов короны Франции: они с этого времени будут находиться на третьем этаже здания, возведенного рядом со Святой Капеллой (Сент-Шапель) и предназначенного для ризницы. Помимо сохранности и доступности для короля и чиновников, архивы получили и определенное сакральное освящение[2022]. Здесь же расположилась и Приемная Канцелярии (Audience du Sceau), причем именно капелланы «королевской капеллы» обязаны были обеспечивать клерков-секретарей необходимым для написания актов пергаменом, что олицетворяло генетическую связь службы канцлера с королевской капеллой.

Еще важнее изменения, произошедшие при Людовике IX Святом в размещении выделяющихся из Королевской курии специализированных ведомств. Уже сами проведенные по его указу строительные работы по расширению Дворца свидетельствовали в пользу роста численности и специализации аппарата королевской власти. Не менее значимо то обстоятельство, что при нем прежнее помещение, так называемая Зала короля, перестает быть местом заседаний Королевской курии[2023]. Она передается «Совету короля в Парламенте», соседствующему с залой, где король отныне «вкушал еду», а затем принимал подателей прошений, и помещение отныне именуется «Палатой судебных заседаний». Специализация помещения подтверждает выделение в этот период Парламента из Королевской курии (хотя документально засвидетельствованное около 1278, т. е. в правление Филиппа III Храброго), а соседство