Дневник Сони Колесниковой (СИ) - Алиса Болдырева

Александровне, а вторая — Кривоносу.

— Ой! — выдохнула я, застыв в дверном проеме, тем самым преградив им выход.

— Колесникова? Ты почему ходишь во время урока? — сразу же напустилась на меня Скворцова.

От неожиданности я даже не нашлась, что ей ответить.

— Ну что ж вы так строго, Зинаида Александровна, — с мягким упрёком проговорил её спутник, обратив на меня взгляд своих тёмных проникновенных глаз, а затем переместил его на газету, что я сжимала в руках. — Сама рисовала?

— Нет, — пролепетала я, совершенно растерявшись от такого пристального внимания. — Это наша отрядная газета. Рисовала Наташа Пронина, а мне осталось разместить её.

— Да? — голубые глаза Скворцовой прошлись по моему лицу. — Хорошо, Соня, иди. Там на стенде есть место, только сильно не размахивайся, оставь немного для девятого "В". Когда эти лентяи только раскачаются? Ой, лодыри! — Зинаида Александровна устало вздохнула.

— Соня, значит? — снова обратился ко мне Кривонос. — Ты уже вступила в комсомол?

— Нет, — отозвалась я, сжимая газету в руках. — В ноябре собираюсь.

— Если возьмут, — многозначительно поддакнула Скворцова.

— Да что вы, Зинаида Александровна, я уверен, что возьмут, и мы все вместе, дружным коллективом будем строить коммунизм, — Кривонос заговорил, совсем как тогда, на линейке, звучно и торжественно, и меня пробрало до мурашек. — Соню ещё комсоргом выберут, — он улыбнулся, а я, сообразив, что до сих пор стою в проходе, отошла в сторону, освобождаю им путь.

Продолжив разговор, который начали ещё до встречи со мной, они направились вдоль вестибюля к выходу, я же прошла в пионерскую комнату, и заторопилась к самому большому стенду со стихами, в большинстве своём воспевающим Родину-мать. Приловчившись, я закрепила лист ватмана, определив тот на пустующее место, куда он очень гармонично вписался, и закрыл собой невзрачный холст, выделяющийся на фоне бледно-голубой стены.

Я управилась меньше, чем за пять минут, и уже собиралась покинуть пионерскую комнату, как мой взгляд наткнулся на небольшое пятнышко, тёмневшее на деревянном полу, выкрашенном краской бежевого цвета. Словно под гипнозом я опустилась на корточки, а рука сама потянулась к крошечному пятну, хотя я уже догадывалась, что оно не тёмное вовсе, а красное. Подняв руку, я растёрла между пальцев густую и липкую кровь.

Взгляд переместился чуть выше, и зацепился за один из стендов. На нём крупными буквами рдело: "Как повяжешь галстук — береги его, ведь он алой крови — цвета одного".

В тишине пионерской комнаты трель звонка прозвучала особенно оглушительно, и заставила меня вздрогнуть. Я попятилась к двери, смотря на крошечное пятно, как на паука или змею — со смесью страха и отвращения, а чужая кровь продолжала стягивать кончики пальцев. Я бросилась бегом оттуда, и, заскочив в туалет для девочек, принялась с остервенением тереть руку, подставив её под мощную струю воды. Я тёрла, и тёрла, пока кожа не покраснела.

В голове, как пчёлы в улье, роились вопросы. Откуда там кровь взялась? Кровь определённо свежая. Но всё, же чья она? Я уже начинала злиться, не зная о чём думать. Да может, кто-то случайно поранился! А может, и нет. После вчерашнего я больше склонялась к тому, что это опять дело рук физрука, точнее, не рук, и зубов. Кем он на этот раз "полакомился"?

Да вот только физрука то там не было. Но люди всё же были. Я сама видела Скворцову и Кривоноса. Сколько они пробыли в пионерской комнате, пока там не появилась я? Я вспомнила острый взгляд Скворцовой. Неужели Зинаида Александровна тоже пьёт кровь, как и физрук? Ерунда какая-то! Не могут люди пить кровь! А может, они и не люди? А кто же тогда? Напрашивался один ответ — вампиры. Только вампиры пьют кровь. Но ведь все знают, что на самом деле вампиров не существует. Откуда им взяться в Советском Союзе?

Мои рассуждения больше походили на бредни душевнобольного человека, и пока я ломала голову над вопросами, на которые возможно не было ответов, в туалете появилась Аня Смирнова в компании своей подруги Чебаковой. Бросив на меня взгляд, который вероятнее всего означал "Снова ты!", она прошла к соседней раковине.

— А ты чё в тубзике прячешься, Колесникова? — гаденько усмехнулась Аня, в то время, как поправляла свой красный галстук. Пальцы действовала ловко, умело. Алый выглаженный лоскут плотно прилегал к шее. Дальше она поправила значок, что красовался у неё на груди. — Домашку не сделала? Щас физичка тебе снова пару влепит!

Они заржали, как две лошади, которыми, по сути, и являлись. Я не хотела больше слушать их насмешки, и вышла из туалета.

К счастью, урок химии был последним на сегодня, и вскоре я оказалась на улице. Небо над школой затянуло серыми тучами, хотя дождь давно прекратился. Воздух был липким и холодным. В школьном дворе возле тополей работал Константин Викторович, собирая мокрые листья. Издали заметив меня, он помахал рукой.

— Здравствуй, Соня, — поприветствовал дворник, а я обратила внимание, что за те несколько дней, что мы не виделись, его лицо осунулось, а сам он словно постарел лет на пять, не меньше.

— Здравствуйте, — отозвалась я, опускаясь на влажную скамейку. Константин Викторович последовал моему примеру, и теперь мы сидели рядом. — Давно вас не было видно.

— Приболел я немного, — он улыбнулся, и его лицо испещрила сетка глубоких морщин, которых с последней нашей встречи явно прибавилось. — Ну как тебе в новой школе? Друзьями обзавелась? Пятёрок много получила?

С друзьями полный провал, с пятёрками тоже не густо, зато, кажется, наткнулась на логово вампиров, но всё это я, разумеется, не стала говорить Константину Викторовичу. А то ещё решит, что я с приветом.

— Ну так, — я неопределённо пожала плечами, и перевела разговор на другую тему: — А что же Тишка? Не пришёл с вами?

— А куда же без него! — усталый взгляд Константина Викторовича сместился к забору. — Вон, пойди, глянь.

Отойдя к решётчатому забору, я увидела, что Тишка носиться вместе с тем самым рыжим котом, от которого я совсем недавно его спасала. Сейчас же они казались если не лучшими друзьями, то уж точно компаньонами по игре. В тот момент я почему-то вспомнила Юрку.

Я почти уверена, он что-то знает обо всех "кровавых делах", что творятся в школе. Но как это выяснить, если он находиться на больничном? Да пока его выпишут, я сойду с ума от неизвестности!

А что, собственно, мешает мне пойти к нему домой и поговорить об этом? Да в общем-то ничего. Значит, нужно идти, и на этот раз Юрке придётся ответить на мои вопросы, хочет он