Отпуск с папой - Дора Хельдт

Марлен наморщила лоб.

– Вы говорите о Нильсе? А почему ты пялилась на его задницу? И при чем тут наркотики?

Доротея подняла солнечные очки.

– Мне он кажется симпатичным. Да не пугайся так, Марлен. Я одна, сейчас лето, отчего не попробовать? А что там с наркотиками?

– Папа всегда с подозрением относится к длинным волосам. Да еще заплетенным в косичку. У мужчины! Я вас умоляю. Знаем мы таких. Онно тоже был полон скепсиса.

Доротея собрала свои эскизы.

– В любом случае завтра мы с Нильсом едем в Эмден за краской. И, надеюсь, Хайнц вспомнит, что я не его дочь. И не испортит мне поездку.

Я решила не отвечать. Зачем мне ее успокаивать?

Два часа спустя мы уже были в кухне и готовили ужин. Я резала лук, обливаясь слезами. Внезапно послышался адский шум. Скрежет металла по камню, звон разбитого стекла, чья-то ругань. Я вздрогнула так, что ножом чиркнула себе по пальцу. Ничего не видя от слез, с кровоточащим пальцем во рту я бросилась во двор вместе с Марлен и Доротеей.

– Папа! Что случилось?

Папа сидел на корточках перед велосипедом, лежащим под перевернутым мусорным контейнером. Калли ставил свой велосипед к ограде и виновато посмотрел на нас:

– Хайнц въехал в мусорный бак.

Папа выпрямился и отряхнул брюки.

– Как можно ездить на велосипеде без ободного тормоза? Всего пять передач, ни подвески, ни амортизаторов, да еще такие древние тормоза. Знаешь, Калли, сам езди на этом убийце.

Тут взгляд его упал на меня, и он замер.

– Почему ты ревешь? И с каких пор опять начала сосать палец? Вот пожалуйста, еще одна цепная реакция. Слушай, Марлен, контейнер для мусора стоит здесь как-то по-идиотски. Его замечаешь слишком поздно.

Марлен и Доротея в это время поднимали контейнер.

– Не знаю, какого черта вы внеслись во двор как оглашенные. Эта штуковина торчит на этом месте не первый год. И ты первый, кто ее снес.

– Мы очень проголодались. Долго еще до ужина?

– Ужин будет, как только мусор снова окажется в контейнере.

Марлен сунула отцу метлу и вернулась в кухню. Папа отдал метлу Калли и пошел за ней. Я сосала палец и смотрела, как Калли начинает сгребать мусор в кучу, потом пошла за отцом.

– Калли собирает мусор.

– Это самое малое, что он может сделать. В конце концов, это его велосипед. Я мог вообще убиться насмерть.

– Папа!

– Хайнц…

– Но это правда. Впрочем, я могу отнести ему совок. Иначе он весь измажется. Кристина, вытащи наконец палец изо рта! Что подумает Калли?

Заклеив палец пластырем и накрыв на стол, я позвала отца и его друга на ужин. Они вместе отправились в ванную, вышли оттуда с чистыми руками, причесанные и с радостным ожиданием на лицах уселись за стол.

– Велосипедные прогулки возбуждают аппетит.

Папа подтащил к себе миску с картофельным салатом и наложил полную тарелку.

– Хайнц, на тарелке должно остаться место для камбалы.

– Ах да.

Не возвратив в миску ложку, он схватил тарелку Калли и отложил туда половину своего салата.

– Вот. Теперь места хватит.

– Большое спасибо.

Калли улыбнулся и несмело взглянул на Марлен:

– Я пришел за компанию. Хайнц сказал, что это ничего. Надеюсь, я не оказался некстати.

– Конечно, нет. – Марлен положила ему на тарелку рыбу. – Я всегда готовлю много. Приятного аппетита.

Папа протянул Марлен свою тарелку.

– Вот видишь, Калли, я же говорил. И теперь ты будешь есть здесь со мной. Это ведь всего на неделю, пока не вернется Ханна. И вероятно, я когда-нибудь поверю тебе, что Зюльт можно сравнить с Нордернеем.

– А почему нет? – Доротея взяла у Марлен блюдо с рыбой.

– Ах, Калли просто хотел похвастаться, с гордостью мне рассказывал, что у них здесь триста двадцать тысяч койко-мест. У нас на Зюльте – в два раза больше.

– Но ведь и Зюльт намного больше.

– Да это не важно, – увлеченно жуя, сказал отец. – И еще Калли хотел завтра показать мне маяк.

Калли гордо взглянул на меня:

– Самое высокое строение на острове, пятьдесят четыре метра шестьдесят сантиметров. Оттуда прекрасный вид на море.

– Пф-ф…

Вот этого я и боялась.

– Маяк в Кампене высотой шестьдесят два метра. И…

Марлен его прервала:

– Зато наш маяк самый старый на побережье. Построен в тысяча восемьсот семьдесят четвертом году.

Папа ласково улыбнулся:

– Скажу только одно: Кампен, тысяча восемьсот пятьдесят шестой. И снова очко в мою пользу.

Я смотрела, как он с довольной физиономией разделывает камбалу и кладет себе еще картофельного салата. Он действительно в полном порядке. И я обрела надежду на спокойный отпуск. Я часто поддаюсь минутным настроениям.

«Прекрасный незнакомец»

К. Фрэнсис

– Кристина! Кристиииина!

Я чуть не выпала из кровати. Передо мной в пижаме стоял отец. Было семь утра.

– Что такое? Хочешь, чтобы у меня случился разрыв сердца?

– Ее нет!

Я медленно села, потирая глаза.

– Кого?

– Ну кого? Доротеи! Ее и след простыл. Нету!

Я снова легла и закрыла глаза.

– Она поехала в Эмден за краской.

– А это еще зачем?

– Ей нужно чем-то красить пивную.

– А она там разберется, в Эмдене?

– Нильс же с ней?

Папа едва не задохнулся:

– Вы позволили ей ехать с этим длинногривым террористом в чужой город? У вас что, нет ни капли разума?

Он опустился на край кровати и театрально уткнулся лицом в ладони. С тяжелым вздохом я снова села.

– Папа, только, пожалуйста, не устраивай трагедии. Нильс – дизайнер и уж точно не террорист, а Доротее сорок два, и она не твоя дочь.

– Я знаю, сколько ей лет, и что? Мне семьдесят три, и я редко ошибаюсь в людях.

– А это что-то новенькое, я думала, ты никогда не ошибаешься.

– Не говори со мной таким тоном, я все-таки твой отец.

Он резко поднялся и вышел. Я досчитала до двенадцати, потом встала и пошла следом. Он сидел на кровати и таращился на шкаф.

– Ну, что случилось?

Он потер босые ноги друг о друга и не ответил.

– Папа! Ну скажи!

– Твоя мать в больнице, а вы тут подвергаете себя всяческим опасностям, о которых я даже не знаю.

В этой фразе не было ни малейшей логики, но мне сразу же стало стыдно. Я присела рядом с ним.

– Ах, папа… Поставить искусственный коленный сустав сейчас – обычная операция. Я позавчера разговаривала с мамой, она была совершенно спокойна и не волновалась. И мы ей потом позвоним, хорошо?

– Твоя мать всегда совершенно спокойна. В этом-то и проблема. Если бы я не волновался, никто бы и не понимал всей серьезности положения. Но я же не могу брать на себя ответственность за все. Однако если труп Доротеи сегодня выловят в Северном море, не говори, что вас никто не предупреждал.

Я встала.

– Папа, ну хватит. Сходи в душ, оденься, и пойдем завтракать. Потом поможешь Онно, встретишься с Калли. К тому же день сегодня солнечный.

Он взглянул на меня:

– Что ты все спишь в старых футболках? Мама купила себе такие миленькие ночные сорочки. Надеюсь, она еще сможет их поносить…

– Папа!

Я отправилась чистить зубы. Сегодня был день Ринтиндамба. И никакого Теренса Хилла.

Мы уже взяли себе кофе, когда к нам за столик подсела Марлен.

– Ну, Хайнц, ты настроен помогать нам сегодня?

– За всю жизнь я еще ни разу не пренебрег своими обязанностями.

– Только что звонил Онно, его помощник Хорст подхватил грипп. Он спрашивал, не согласишься ли ты быть у него на подхвате?

– Сначала мне нужно позавтракать.

Марлен вопросительно посмотрела на меня. Я сделала ей знак и встала, она прошла за мной в кухню.

– Мама сегодня ложится в больницу, завтра утром у нее операция. Он волнуется и поэтому в довольно плохом настроении. Так будет до завтрашнего обеда, вероятно, он отвлечется.

– Эй, у меня для него полно работы. Онно действительно нужна помощь, и сегодня приезжают новые постояльцы. Семья с двумя маленькими детьми и господин, путешествующий в одиночестве. Хайнц мог бы забрать из порта семью.

– Скажи ему это. У мужчины должно быть дело.

Через час я разгружала первую посудомоечную машину. Папа со страданием на лице побрел в пивную. Он даже не съел яйцо. Его завтрак составила всего половина булочки, а тот факт, что он намазал ее «Нутеллой», открыл мне глаза на его отчаянное состояние. Я решила чуть позже позвонить сестре. Инес должна была отвезти маму в больницу, я только не знала точно, во сколько именно.

В столовой все еще сидели две пары и, разумеется, фрау Вайдеманн-Цапек вкупе с подругой Клюпперсберг. Обнаружив меня, они оживленно мне замахали.

– Доброе утро, милая Кристина, не могли бы вы принести еще чая? Ах, а где же ваш дорогой отец?

Я попыталась улыбнуться и пожала плечами:

– Даже не знаю, где он сейчас. Но уверена, еще появится.

Мне было интересно, насколько у них хватит терпения. Еды здесь в любом случае в избытке. И его не достанут.