Рейтинговые книги
Читем онлайн Фантастика-1968 - Алексей Адмиральский

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 10 11 12 13 14 15 16 17 18 ... 113

2

…Тогда мне полагалось выкрикнуть то самое слово, которое впервые сказал Архимед, открыв закон Архимеда. Но я промолчал, остался за своим столом, и никто, взглянув на меня в этот момент, не смог бы догадаться, что произошло что-то исключительное, — даже сам наш проницательнейший Галактионыч. Он и отучил меня от излишней эмоциональности — учитель, руководитель и основатель нашей школьной Академии Наук Михаил Галактионович: дважды, когда мне казалось, что я открыл нечто новое, он разбивал мои иллюзии несколькими словами. «Открытие — вещь редкая». Это была одна из любимых поговорок Галактионыча, как мы его не слишком почтительно называли. Редкая вещь — открытие…

И ничего я не выкрикнул, хотя знаменитое «Эврика!!!» так и вертелось у меня на языке. Я только выпрямился на стуле, вытер лоб и крепче уперся локтями в стол.

«Спокойно! — сказал я сам себе. — Успокойся, проверь сначала…» Все было по-прежнему в классе — за стеклянной стеной, выходившей прямо на озеро, так же желтела полоска нашего школьного пляжа. На стендах стояли те же приборы, что и прежде, а на стеллажах — те же книги. Сам Галактионыч сидел на своем обычном месте за кафедрой и что-то терпеливо объяснял нашей застенчивой и маленькой (такой маленькой, что иногда мне хотелось взять ее на ладонь и бережно куда-нибудь поставить: на книжный шкаф, что ли?) Леночке Голубковой. Леночка морщила лобик, внимала каждому слову, следила за каждым жестом Галактионыча и послушно кивала. — Всякому было ясно, что она не понимает из того, что говорит Галактионыч, ни слова.

Мой стол был последним в лаборатории — стоял в самом углу прямо под нашим «академическим» вестником «Архимед», в котором рассказывалось о последних научных достижениях членов «Биссектрисы»; иными словами — прямо под большой фотографией улыбающегося Андрюши Григорьева, занимавшей четверть площади вестника. Причины улыбаться у Андрюши были, но об этом я расскажу чуть позже. Мой стол был последним, и поэтому лиц ребят я не видел, только склоненные над столами затылки — четырнадцать самых разных затылков, по которым я давно уже научился угадывать, как подвигаются дела их владельцев. Затылок Толика Сергеева был каменным и зловещим вот уже третью неделю: Толя занимался математикой и бился сейчас над доказательством «теоремы Сергеева», третью неделю не мог сдвинуться с того места, с которого начал. Затылок Алеши Кувшинникова выражал мучительные раздумья и сомнения, работа двигалась — чем-то она кончится?… По затылкам девчонок читать было труднее, но и они давали какую-то пищу для размышлений. Дела в «Биссектрисе» шли полным ходом.

Здесь занимались многими проблемами сразу — и физика, и химия, и биология, даже история — ею занималась Леночка Голубкова.

Галактионыч, учреждая нашу школьную Академию Наук, предупреждал и потом еще много раз повторял:

— Не ждите открытий! Скорей всего их у вас не будет, но научитесь вы здесь многому — рассуждать, мыслить, ставить эксперименты, подбирать приборы, предвидеть результаты опытов…

…Однажды гордости нашего класса постоянному отличнику Андрею Григорьеву удалось, пусть какой-то мелочью, дополнить учебник физики по разделу «Оптика». И много дней после этого Андрюша ходил важным и недоступным, а мы просто сходили с ума — ведь надо же, открыть что-то свое, ввинтить в сложную машину научного прогресса пусть маленький, но все-таки свой винтик! Мы прямо смотрели ему в рот, когда он не торопясь, солидно рассказывал о том, как «делалось открытие» — это подлинные его слова. Знания Андрюши были «фундаментальными», как говорили не раз учителя, учился он лучше всех; и вот учителя-то как раз и не удивились, когда он в самом деле что-то открыл, и явление, открытое им, описали в новой редакции учебника. Подумать только — Ньютон, Фарадей, Резерфорд, Эйнштейн и наш Андрюша, спокойный, уравновешенный мальчик, лучший из учительских примеров положительного ученика, когда-либо приводившихся в нашей школе.

…Все это я охватил одним взглядом, проглотив завертевшееся на языке: «Эврика!!!». Леночка Голубкова отошла от Галактионыча и села за свой стол. Теперь я и ее видел только с затылка — на затылке была написана сумятица и душевная неудовлетворенность: видно, и в самом деле ничего не поняла. Но я уже отворачивался от ее затылка, во мне все уже начинало петь — действие Установки Радости, только что налаженной мной, начиналось.

Я посмотрел на Галактионыча, и он показался мне совсем молодым, раз в пять моложе, чем был на самом деле; и на сердце у меня стало легко оттого, что у нас такой замечательный учитель, хотя, признаюсь, были моменты, когда мы думали и иначе, всякое бывало.

Я посмотрел на окаменевший затылок Толика, и мне захотелось ему помочь, поделиться с ним своей радостью. Он обрадуется, ему станет легче и веселее, и он быстрее справится с геометрией, возьмет и в самом деле докажет эту свою теорему. Тогда портрету Андрюши придется в вестнике потесниться. Я даже скатал из листа бумаги плотный, тяжелый комок, точно адресовал его в окаменевший затылок, чтобы его хозяин обернулся в мою сторону, сверкнул гневно своими очками, но Толик лишь передернул плечами и продолжал свое с виду бессмысленное занятие — водить пером по бумаге, зачеркивать написанное и писать снова.

Я повернул ручку Установки Радости по часовой стрелке, и тут мне стало еще веселее, я даже замурлыкал себе под нос какую-то песню, первой пришедшую на ум.

А когда ручка была повернута еще дальше, я чуть было не заорал эту песню на весь класс — воображаю, что бы тогда произошло! Но сдержался, мгновенно свернул ручку против часовой стрелки до самого нуля, и тут настроение стало обычным. До того обычным, что я даже испугался — не показалось ли мне все, что я только сейчас ощутил, не было ли какой-нибудь галлюцинации, — и схватился за ручку снова. Прилив радости захватил меня опять, и я отрегулировал его так, чтобы радость была умеренной, еще раз вытер со лба пот и радостно посмотрел на нашего Галактионыча. Но тут же радость моя снова угасла. Установка вдруг забарахлила, и я полез в ее внутренности.

3

«Биссектрису» вырезал на двери мой лучший друг Алеша Кувшинников. А сам я стоял в тот момент в конце коридора, чтобы предупредить его, если появится кто-нибудь из учителей. Алешка же и придумал для нашей Академии Наук такое название — через день после того; как Галактионыч объявил нам о том, что она открывается и что каждый из нас будет заниматься в Академии той наукой, которая интересует его больше всего. И мы тогда немного заспорили, просто Академия казалась скучной, посыпались разные названия.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
1 ... 10 11 12 13 14 15 16 17 18 ... 113
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Фантастика-1968 - Алексей Адмиральский бесплатно.
Похожие на Фантастика-1968 - Алексей Адмиральский книги

Оставить комментарий