Рейтинговые книги
Читем онлайн Федин - Юрий Оклянский

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 10 11 12 13 14 15 16 17 18 ... 114

По-разному действуют на людей неудачи. Одних они ломают, приводят в отчаяние, ввергают в апатию. В других рождают холодное упорство. Не без воздействия постоянных литературных неудач Костя еще более посерьезнел. Он даже и коммерческими науками теперь занимался не спустя рукава, как прежде. Нет, раз наукам этим суждено стать его опорой и подмогой, он должен знать их основательно (покуда не осуществятся писательские мечты).

„О внешней стороне моей жизни скажу несколько слов, — сообщал Федин в том же письме к сестре. — Теперь занят составлением отчета правления землячества. Скоро будет собрание за этот год. — Я член правления — беру на себя защиту и характеристику деятельности правления. Дома занимаюсь науками. Конт, Кант, Бебель, Маркс… Работы много и по институту. В нынешнем году предстоит подать сочинение для зачета статистики, экономической географии…“

Кстати, именно по Костиному совету, по наставлениям студента, жаждавшего как-то оправдать отцовский кошт, Александр Ерофеевич опробовал у себя в лавке предложенную им научную рацею. Наделав немало шума в Саратове, ввел новую форму торговли — „с премиями“ (к каждой купленной тетрадке давалась бесплатно грошовая переводная картинка). И покуда подражать начали писчебумажные конкуренты, собрал на этом дополнительную выручку. Ободренный заветным соединением „науки и практики“, Александр Ерофеевич выдал сыну премиальные на каникулярную поездку в Германию.

Побудительный мотив для поездки был внешний, породивший впоследствии немало самоугрызений и напрасных терзаний. „Это не было вызвано моим каким-нибудь особым интересом к немецкой литературе, — писал Федин. — При переходе на последний курс в нашем институте требовалось знание одного языка достаточно совершенно. Я запустил занятия по языку. Последний срок сдачи экзамена была осень 1914 года. Я рассчитывал провести лето в Германии, научиться прилично и свободно говорить по-немецки“.

Конечно, никто не мог предугадать в мае, что 1 августа непременно разразится мировая война. И все же ехать восполнять академическую задолженность по иностранному языку в стан уже почти обозначившегося военного противника России — это свидетельствовало о немалой доле политической наивности 22-летнего московского студента…

Весть о начале войны застала Федина в Баварии, в Нюрнберге, где он уже почти три месяца жил в семье преподавателя немецкого языка Кратцера, рекомендованного московскими друзьями.

Нюрнберг был глубинным, тихим, веселым городом. Хотя со стен домов уже глядели расклеенные приказы баварского короля о мобилизации и было объявлено, что железные дороги перешли в ведение военных властей, в реальность катастрофы не верилось. Юноша не сомневался, что ему удастся „проскочить“ через границу.

Само расставание с Нюрнбергом, похожее, впрочем, на поспешное бегство, еще было выдержано в духе доброй старой идиллии довоенного времени. Об этом прощальном эпизоде с „милыми педантами-немцами“ Фе-дин рассказывает так:

„Когда я читал в Нюрнберге приказ о мобилизации, я думал: теперь все равно. Я впервые нанял автомобиль, поехал домой, торопливо схватил свой чемодан и ринулся вниз, к ожидающему автомобилю. И здесь напоследок случилось забавное происшествие. Когда я хотел сесть в машину, из находившегося под кратцеровской квартирой трактира выскочила кельнерша и закричала:

— Господин Федин, вы уезжаете?

— Да, теперь ведь война.

— Господин Федин, вы еще кое-что должны нам.

— Да нет, я ведь за все расплатился.

— Нет, господин Федин, на крышке кувшина, которым вы всегда пользовались, вы нацарапали свою метку.

— Да? Сколько же я должен заплатить?

Речь шла об очень маленькой сумме, примерно полутора марках.

Я заплатил и сел в машину.

— Господин Федин, — воскликнула кельнерша, — подождите еще минутку.

Она побежала в трактир и снова появилась — с кувшином в руке!

— Кувшин ведь теперь принадлежит вам.

Ну, знаете, что мне было делать в этот момент с кувшином! Но она во что бы то ни стало хотела, чтобы я взял кувшин с собой. Он ведь стал моей собственностью.

— Давайте его сюда! — сказал я и поехал“.

Лицо войны глянуло на Федина из окошечка железнодорожной кассы на вокзале в Дрездене, когда он туда добрался. Столица Саксонии находилась уже вблизи восточных пределов германской империи. Федин попросил билет до станции Калиш, что была но ту сторону границы.

— Что?! В Калиш захотели?! — грубо крикнул кассир и с грохотом захлопнул окошко.

В Дрездене Федина задержали, подвергли обыску.

Затем объявили, что отныне он — „гражданский пленный“, находящийся под надзором полиции.

— Студент есть студент! — понимающе сощурился полицейский начальник, к которому с жалобой обратился Федин. — Да-а… ха-ха… по-нашему — призывник! Теперь русский царь будет иметь минус один солдат. На солдата меньше! — довольный, повторил он.

Три с лишним месяца юноша слонялся по Дрездену, ежедневно являясь отмечаться в полицию. Крышу над головой предоставил почтовый служащий Менерт, который не разделял общего шовинистического угара. Началось безденежье. Средства, выданные отцом на четыре месяца, иссякли. Но как было найти пропитание „враждебному иностранцу“ в незнакомом городе?

Выручила смекалка. Костя вспомнил, что в писчебумажных магазинах Саратова торговали разного вида чернильницами дрезденской фирмы Леонарди. „Я прикинул про себя, — вспоминает Федин, — рано или поздно война кончится, а фирма заинтересована в том, чтобы вернуть иностранный рынок“. С этой идеей Костя и явился в дирекцию фирмы Леонарди. Самое любопытное, что под послевоенную рекламу ему удалось заполучить в долг целых сто марок! Он растянул их на несколько самых трудных недель.

В Дрездене Федин познакомился с товарищами по несчастью — тоже русскими гражданскими пленными.

Один из них был Николай Коппель, ставший впоследствии другом Федина на долгие годы.[5] Коппель учился на филологическом факультете в Петербурге, а до недавних пор был студентом Высшей технической школы в Дрездене. Это был ценитель музыки, страстный книжник, фантазер и талантливый рассказчик, чем сразу и увлек Костю.

Знакомыми и друзьями Коппеля были студент той же Высшей технической школы Андреев, художник Шер, работавший копиистом в Дрезденской галерее, и средних лет инженер Розенберг (до августа 1914 года сотрудник русской торговой конторы в Дрездене).

На гостеприимной квартире почтового служащего Менерта вместе с Фединым обосновались недавний выпускник кадетского корпуса Юхновский и железнодорожный служащий Грюншпун.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
1 ... 10 11 12 13 14 15 16 17 18 ... 114
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Федин - Юрий Оклянский бесплатно.

Оставить комментарий