Сестры Карамазовы - Андрей Шилов

P.S. Редакция «СВ» поздравляет коллектив кинотеатра «Пролетарий» с официальным разрешением возобновления деятельности!

Газета «Сделано в Воронеже».24.09.99.

– Спасибо! – воодушевленно промолвил Анатолий Васильевич Воинов, чокаясь с братьями Люмьерами. – Что скажете, Нина?

Он уже не стеснялся ее присутствия – трудности только сблизили их. Как в том фильме…

– А вас не пугает, что из-за ограничений наш рейтинг пойдет на убыль?

– Нет, Нина, не пугает. В советских картинах не меньше насилия, крови и пошлости. Хотя, конечно, жаль, что наложено вето на демонстрацию западных фильмов.

– И в сказках?

– Что в сказках? – не понял Воинов.

– Насилие, кровь и пошлость.

– В сказках, Нина, особенно. Кстати, вы мне подкинули неплохую идею… На которое число назначено второе открытие «Люксора»?

– На первое октября, Анатолий Васильевич.

– Успеем сделать рекламу?

– Мы в рекламе не нуждаемся, – бойко ответила Нина, вытянувшись в струнку.

– Вольно, Нина! Я имел в виду афиши и прочий демо-антураж, без которого никак…

– Все успеем, только что смотреть-то будем?

– Какая вы недогадливая, Нина. Конечно же, вашу любимую сказку. Какая у вас самая любимая?

– «Красная Шапочка».

– Вот и работайте. Объявляйте премьеру. Да не забудьте позвонить Ролану Быкову и пригласить его к нам на первое октября, пусть выступит.

– Быков умер, – Нина опустила глаза.

Воинов с досадой махнул рукой и тихонечко прошептал:

– Сволочь!

Ночью он долго не мог заснуть. Вставал, курил. Снова курил. Наконец, он вспомнил, что хотел сделать – еще накануне. Он подошел к книжным полкам и уставился на ряд с научной фантастикой. «Онирофильм» – полистал, прочел что-то о виртуальном контакте героя и зрителя. Взглянул на год: 1972. Не то!

«Бог Паутины» Еремея Парнова. Совсем не то!!

«Пошли в кино» – в десятку!!! Филипп Кузен – «Умри показанной смертью»…

Когда Воинов заснул, на часах было чуть больше семи.

Через двое суток в газетах появился новый вариант «люксор-рекламы»:

«Пролетарий-Люксор» представляет!

Ежедневный показ шедевров отечественного кино, пропущенных сквозь призму сверхзвуковой системы «долби-стерео».

Раз в неделю – премьера!!!

Один фильм – одна жертва

Только по воскресеньям всего за 500 руб. вы имеете уникальную возможность хоть на мгновение почувствовать себя героем фильма. Покупая билет, один из вас рискует потерять НЕ ТОЛЬКО ДЕНЬГИ!

Дальше – совсем мелко – что-то об одном шансе из ста выиграть приз взамен потерянных денег, времени, наручных часов, здоровья, чести и т.д., что воспринялось обывателями как остроумная шутка, не более. 1 октября кинотеатр был набит до отказа.

В буфете нарумяненные официантки каждому предлагали пышущие жаром пирожки, и их красные чепчики плавно скользили взад-вперед. В фойе с мониторов повзрослевшая Яна Поплавская под логотипом «Времячко НТВ» рассказывала зрителям о той своей первой и последней роли в кино, ставшей звездной. А по натертому до блеска паркету ползал отвратительный зеленый крокодил, видимо, символизировавший беспощадного зубастого волка. Над входом в «Люксор» красовался огромных размеров плакат —

«Тамбовский волк тебе товарищ!»

– плюс небольшой портрет ненавистного директору Грымова. На воздушных шариках синела надпись – «Быков forever!»

Во время просмотра никого не съели. Но один зритель, поглощая пирожок за пирожком, на втором часу фильма схватился за челюсть. Ему не было досадно – зубы и так уже догнивали свой век. Зато в начинке пирожка он обнаружил золотое кольцо высшей пробы, хоть и изрядно перепачканное вишневым повидлом.

Два зуба – такова была плата за риск часовых дел мастера 7 разряда Петра Петровича Микулина.

А пока демонстрировали фильм, Анатолий Васильевич сотоварищи на белой простыне экрана просматривал «Школу русалок». К сожалению, это была не порнография, а досадное недоразумение 1947 года. Зато среди угрюмых героев начальник местной культуры Евгеньев заприметил знакомого юношу.

– Кто же это? Откуда я его знаю? – ворчал он, потягивая горячий ром.

– Это Фидель Кастро. В молодости! – Воинов захлопнул «Путеводитель видеомана». – Этот фильм здесь имеется – как раз на букву «Ша».

– Точно! – хлопнул себя по лбу Евгеньев. – Все они сволочи, так сказать.

«Кого он имеет в виду?» – подумал Воинов, но распространяться на этот счет не стал. Он прислушался – за стеной играла скрипка. Он как завороженный открыл дверь и шагнул в коридор, силясь понять, почему музыка доносится из зрительного зала. Когда Воинов вошел в рубку механика и спросил, какое сегодня кино…

(тот ответил, что «Шерлок Холмс и доктор Ватсон»)

…он твердо решил – с самогоном пора завязывать. Ливанов с новой силой ударил смычком по струнам – Воинов вспомнил Дашкевича; Ливанов оборвал мелодию на высокой ноте – Воинов произнес:

– Как быстротечна наша жизнь.

И пьяный упал на кушетку. Механик лишь хмыкнул:

– Совсем сдурел – так и мечет цитатами из классики. Хотя в «Титанике» были другие слова…

«Овсянка, сэр!» – так говорил Бэримор

Друзья, сегодня мы открываем новую рубрику – «Киноцитатник от «Люксора». Если у вас есть любимая фраза, запомнившийся диалог из фильма, присылайте нам, мы будем очень признательны. Так потихонечку вместе мы соберем «Большую энциклопедию крылатых фраз мирового кино». Почему вместе? Да потому, что призы для вас приготовил знаменитый «пролетарский» энтузиаст А. В. Воинов. Он же и откроет нашу рубрику своими любимыми цитатами.

* * *

– Чего нам бояться? Нас двое, а он – один.

– Да, но у него топор. Раз, два, и нас уже четверо.

(«Бродвей Дэнни Роуза», США).

* * *

– Если я говорю какой-нибудь девушке «милочка», то через 15 минут она уже беременна. («Черная гадюка», Великобритания).

* * *

– Запомни, мир делится на две части: тех, кто держит револьвер, и тех, кто копает. Револьвер сейчас у меня, так что бери лопату.

(«Плохой, Хороший, Злой», США).

Газета «Сделано в Воронеже»04.11.99.

Когда Анатолий Васильевич очнулся, демонстрировали «Берегись автомобиля!»

– Без меня, гады! – зашипел Воинов, напугав механика.

– Вы же сами распорядились, – сказал тот.

– Эх, синефагия… Сожрет она нас всех, – Воинов поднялся и, пошатываясь, направился к выходу. – Без меня справитесь?

– Так точно, Анатолий Васильевич.

Воинов вышел, спустился на первый этаж, поплелся к машине. Билетерши проводили его пасмурными взглядами. Ветер ударил Воинову в лицо, закружил его мысли и предательски прекратился, будто и не дул вовсе. Воинов огляделся – «Вольво» на привычном месте не было.

– Угнали, суки, – безразлично сказал он и сплюнул, точь-в-точь как его дедушка, тов. Луначарский. – Я знаю, это все Деточкин…

После этого случая за Воиновым стали постоянно замечать странности, которых любому нормальному человеку хватило бы на год. Более того, он стал путать фильмы, актеров с актрисами, киностудии, даты… Своих непременных собутыльников, братьев Люмьеров, он называл не иначе как Довженкин и Хонжонкин. Евгеньеву однажды прочел гнуснейшую лекцию на тему «Что такое „Понизовая вольница“ и как с ней бороться», уверяя при этом, что первый в России музыкальный клип снят в 1907 году на фирме Дранкова, а песня «Стенька Разин» – суть негритянский блюз.

Все бы ничего, да вот беда – Воинов стал агрессивен. После «Бриллиантовой руки» диким зверем кидался на загипсованных калек, предлагая свое посредничество в обнаружении «клада, так сказать». В случае неосторожного согласия он разбивал гипс, в случае неосмотрительного отказа – бил морду. Однако странности скоро прошли: Воинов подлечился и стал самим собой.

Как и при каких обстоятельствах Воинов дал распоряжение демонстрировать супер-хит 80-х «Свой среди чужих, чужой среди своих», он не помнил. Это была одна из его любимейших картин, поэтому Анатолий Васильевич поудобнее устроился в зрительном зале на первом ряду и стал ждать, щелкая попкорном. Наконец, застрекотал проектор. Впервые за долгие годы Воинов почувствовал себя мальчишкой, сопливым мальчишкой, наивным и романтичным; впервые он смотрел кино не как директор лучшего в городе кинотеатра.

Он настолько увлекся происходящим на экране, что сначала даже не ощутил боли в области грудной клетки.

«Опять сердечко пошаливает», – подумал он, хватаясь за бок.

С искренним недоумением он оторвал свинцовую ладонь от липкой, пропитанной кровью рубашки и вспомнил, что случилось 30 секунд назад. А 30 секунд назад кто-то, обращаясь к Богатыреву, истошно завопил с экрана: