Украденное детство - Вера Юдина

Стас бросил взгляд вниз и увидел что под деревом, заправив руки в карманы, стоит невысокий мужчина, крепкого телосложения, с косматой темной шевелюрой, и широко улыбаясь смотрит наверх. Стас сразу почувствовал положительную энергию, которая исходила от незнакомца, и соскользнув с ветки, с ловкостью обезьяны спрыгнул вниз.

Оказавшись рядом с мужчиной, Стас с вызовом посмотрел тому в глаза, ожидая привычной брезгливости. Но незнакомец даже бровью не повел, он продолжал смотреть на мальчика с широкой, открытой улыбкой.

— Какой ты ловкий. — Вдруг с отцовской гордостью, произнес незнакомец. — Не боишься так высоко забираться.

— Нет! — решительно ответил Стас.

— А что ты там делал?

Стас прищурился, отчего все его швы потянулись к переносице, но мужчина либо на самом деле не замечал уродства мальчика, либо слишком хорошо играл, сохраняя внешнее безразличие.

— Я смотрел на уток на пруду. — солгал Стас.

Мужчина бросил взгляд на водную поверхность и заметив вдали темное движущееся пятно на гладе воды, понимающе кивнул.

— На уток. — задумчиво повторил он. — А хочешь, я покажу тебе настоящего питона.

Представив себе огромную склизку тушу, Стас непроизвольно сделал шаг назад.

— Нет.

— А жаль. — задумчиво ответил мужчина. — Просто я недавно переехал сюда, мой дом находится на другом берегу озера. Я живу там в гордом одиночестве, только Люцифер составляет мне компанию.

— Люцифер? — повторил Стас.

— Мой Питон.

Кто мог назвать питона Люцифером? Как ирония судьбы, подумал он. Питон — самое опасное существо на свете, он не знает преданности, не знает пощады, его цель только убивать, чтобы добыть себе пропитание. Питон может напасть даже на жертву, гораздо превосходящую его по размерам. Слишком опасное для домашнего содержания существо. Зачем этот мужчина держит его у себя дома?

— Как-нибудь в другой раз. — вежливо, чтобы не обидеть незнакомца ответил Стас.

Мужчина пожал плечами.

— Как знаешь.

Он протянул Стасу свою крепкую руку.

— Александр.

Стас ответил на рукопожатие.

— Святослав.

Мужчина кивнул.

— Если вдруг надумаешь… то… заходи. Мы с Люцифером всегда рады гостям.

Стас кивнул и они разошлись в разные стороны.

Весь вечер Стас думал о своем новом знакомом. Он был первым кто не бежал от него с криками ужаса, и даже тени брезгливости не промелькнуло на его смуглом лице. Может он слепой? Как он мог не заметить явного уродства? Почему не передернулся от отвращения? Стас не мог уснуть, долго ворочаясь в постели.

А может он на самом деле не такой уже урод? Раз совершенно незнакомый человек разговаривал с ним на равных. И мама не раз говорила, какой он красивый, и что шрамы только украшают мужчину. Может быть этот незнакомец и усмотрел в нем, в Стасике, в брошенном и забытом ребенке, настоящего мужчину. То, что не видит никто другой, то что Стас прячет в глубинах своей души.

«Александр — думал Стас, и имя то какое у него громкое. Как Александр великий. И сердце у него открытое и доброе. И мудрость, определенно ему присуще человечность и великий ум. Не может быть человек с таким именем быть опасным.»

И Стас решился, что на следующий день он отправится в гости с своему новому знакомому.

«К моему другу, — с улыбкой думал Стас, представляя как они вместе сидят на веранде, ведут взрослые беседы. Настоящие мужские разговоры. И сердце Стаса наполнилось новым чувством — гордостью.

На следующий день, ни сказав маме не слова, он отправился к дому Александра. Перед тем как выйти на грунтовую дорогу, Стас обернулся на свой дом и бросил взгляд на окно маминой комнаты. Она стояла у окна. Ее не было видно, но Стас видел как колыхнулась занавеска.

Он помазал рукой и послал воздушный поцелуй. В последний раз. Если бы он мог предвидеть судьбу, если бы знал, что никогда больше не вернется домой… Но в полной уверенности, что идет в гости к своему другу, Стас мысленно покорил мать за излишнюю опеку и уверенной походкой направился к озеру.

Глава 11

Утро. Какое красивое солнце. И день… обещает быть теплым. Сейчас осень. А потом наступит зима. Я люблю зиму. Люблю когда снег хрустит под ногами, когда мороз обжигает щеки.

Мама все время ругает меня за перчатки. А я назло ей постоянно забываю их дома. И мне смешно. Так глупо… но я смеюсь. Я счастлива! Нет, не правильно… я была счастлива, пока не появился он. Мой ночной кошмар. Мой монстр. Мой убийца. Сегодня он снова придет. И продолжит трогать меня. Гладить. Я уже не плачу. Не чем. Нет слез. Нет сил. Мне никто не поверит…

Юлия Н. 11 лет.

Пела скрипка — красиво, жалобно, протяжно. Если не видеть, а только слышать, можно подумать что играет мастер виртуоз. Звучание было совершенно чистым и истинным. Дрожала каждая струна, пела каждая нота, музыка оживала.

Открытое окно трепало занавески, впуская в комнату холодный осенний воздух.

Это была обычная Тверская квартира. Видно было что здесь проживало не одно поколение хозяев. Довоенный стиль совершенно нелепо перекликался со стилем современным. Так например к старинному секретеру был приставлен круглый стул на колесиках. А на кожаном диване, с резными деревянными спинками, лежало мохеровое покрывало. И все в этой комнате имело характер несуразного смешения стилей и эпох. Коллекция книг, которая по всей вероятности стоила огромных денег, красовалась на совершенно невзрачном, дешевеньком стеллаже.

Именно в этой нелепой комнате, где переплетались стили и эпохи, и проходили занятия музыки.

Посередине зала, на толстом персидском ковре, босиком в одних беленьких носочках, стояла девочка. Это она душой играла на скрипке. Она заставляла инструмент петь.

Ее тоненькое платье, шевелилось в такт ее движений. Волосы спадали с плеч, прикрывая их наготу.

Позади нее, слишком близко, стоял пожилой мужчина. Он то и дело поправлял очки, и дрожащей рукой проводил по ровной спине своей ученицы.

— Тише Юленька, не так агрессивно. Мягче. Мягче.

Каждый раз чувствуя его прикосновение, Юленька передергивалась от отвращения. Почему этот старик все время трогает ее? Зачем он ее гладит?

Давно уже надо было рассказать все родителям, но Юля боялась. Боялась, что они не поймут ее. Боялась, что осудят. Ведь они так хорошо относятся к Владилену Серафимовичу.

Год назад, впервые увидев своего нового учителя музыки, Юленька обрадовалась. Ведь он был довольно приятным пожилым мужчиной преклонного возраста. Лет шестидесяти. Невысокого роста, с аккуратной и достаточно густой для его возраста шевелюрой. С открытой улыбкой и добрым взглядом.

Первые занятия он провел в присутствии родителей. Родители остались довольны, пожали по рукам, и с тех пор три раза в неделю Владилен Серафимович посещает Юленьку на дому, обучая девочку игре на скрипке.

Юле только недавно исполнилось одиннадцать лет. Ее комната все еще была заполнена немыслимым количеством кукол и разных игрушек. Она была ребенком, но со временем, замечая странные знаки и жесты со стороны своего учителя, Юленька начинала думать иначе. Она все реже играла в куклы, все чаще закрывалась в своей комнате исписывая тетради своими стихами. Если бы хоть раз ее родители прочли то, что пишет их дочь, они наверняка насторожились бы. Они задавили бы волка в овечьей шкуре, обманом подкравшегося к невинному чаду.

Ей было всего одиннадцать, но мысли ее уже давно переросли все возможные границы детства.

Толстая тетрадь, которую Юля прятала у себя в комнате под матрасом, начиналась стихами:

В комнате душной руки блуждаютПо коже, от шеи и вниз.Музыка в сердце так тихо играет.Я его новый каприз.

Жмурю глаза, так что больно и страшно,И так хочу закричать.Зверь ненасытный, дикий, опасный,Жаждет со мной поиграть.

Мамочка, я когда-нибудь тебе откроюсь.Мамочка, я когда-нибудь все расскажу.Но лишь тогда, когда от рук его отмоюсь.И лишь тогда, когда все осознать смогу.

И вспыхнет мир. И захлебнется в свете,В остатках проклятых времен.И только я, сбивая в кучу пепел,Смеясь, станцую под дождем.

Некоторые страницы были вырваны. Казалось, что именно эти моменты, Юля мечтает забыть. Как будто можно взять и вырвать ненужные воспоминания из своей жизни. Так же легко, как листок из тетрадки.

Юля начала вести дневник в тот самый день, когда впервые осознала что происходит. Она не открывала его имя, не описывала его черты, он был неизвестным мучителем, его имя было Дьявол.

Музыка стихла.

На один миг Юля остановилась. Отвела руку и грустно посмотрела в окно. В голове, картинками пронеслись строчки нового стихотворения.