Призванная. Когда закончится время (СИ) - Рыжих Гуля

— Ами? — Сестренка непонимающе смотрела на меня. Я так следила за Максом, что совсем забыла о ней.

— Пчела, кажется, — соврала, отмахнувшись пару раз от несуществующего насекомого, продолжая сжимать кулак.

Как только сестра потеряла ко мне интерес, я, так и не придумав, что же делать со своим презентом, повесила камень на шею и заправила под платье.

Макс посыпал дичь травками, отчего она стала еще ароматней.

— Пару минут, и будем есть, — повернулся он, довольный собой. — А пока перевяжем твою руку.

Успела!

— Мне снова рвать платье?

Он засмеялся.

— Давай прибережем его. Ты еще не со всеми нашими монстрами познакомилась. Без юбки будет неудобно, — улыбнулся он. Я грозно стрельнула в него глазами.

— Нечем будет перевязываться. — Макс засмеялся еще веселее.

Хотя мне и не понравилась его шутка, я тоже улыбнулась. Сегодня от холода в глазах Макса не осталось и следа. Они были добрыми и весёлыми. Я даже засомневалась, он ли это. Только цвет не изменился, такой же серый.

Мне было неловко. Я не успела обдумать случившееся и как-то определиться с тем, что делать дальше. События так быстро сменяли друг друга, что времени на обдумывание в принципе не оставалось, только успевай приспосабливаться.

Мы сели, и я протянула руку. Он осторожно начал развязывать импровизированный бинт. Движения были мягкими, но все же доставляли боль. Я зашипела.

— Не смотри на меня так. Я не лекарь, — вернул он мне мои же слова.

— Мне казалось, от моей руки ничего не останется.

— Волк порвал только кожу, не задев сухожилия и вены. Болеть будет, но рука не откажет. Тебе повезло, — сказал он серьезно, отвернув в последний раз ткань и открыв рану. Выглядела она не очень страшно, но я все равно отвернулась.

— Боюсь крови.

— Моих ран ты не пугалась, — произнес он сухо.

Я посмотрела на него, пытаясь понять, какие именно раны он имеет в виду.

— Просто не могла. Тебе нужна была помощь. А сейчас могу. Тем более, это моя кровь. Ой! — застонала я. — Кажется, мне сейчас станет дурно.

Стараясь дышать глубже, и не видеть крови, я уставилась на своего спасителя… или мучителя в данный момент. Макс капал на неё соком желтой травки.

— Тебе, и правда, плохо! — удивился он.

И снова эмоции на его лице.

— Угу, — простонала я.

— Как-то я поранила ногу, и от вида окровавленной лодыжки она потеряла сознание, — вставила Лина. — Вот так! Взяла да упала рядом со мной.

— Да? — спросил Макс, пряча усмешку. Мне ничего не оставалось, кроме как, признаться. Ну, Лина!

— Да. Лина закричала во дворе, и я побежала. Она лежала на земле. Я хотела помочь, но вместо этого, увидев рану, упала рядом без сознания. Хорошо, мама была дома и тоже вышла на крик.

— Мама? — спросила Лина, нахмурив бровки.

— Она рассказывала, что в тот миг, когда увидела одну дочь в крови, а вторую, лежащую без движения, чуть с ума не сошла.

Макс слушал, заматывая мою руку тем же куском ткани, предварительно плотно обложив ее неизвестной травой. Иногда он отвлекался от своего занятия, поглядывая на Лину.

— Спасибо, — поблагодарила я.

— Вернул должок.

— В таком случае, я с тобой не рассчитаюсь. Сколько раз ты нас уже спас? — улыбнулась я. Он тоже улыбнулся, отведя взгляд от Лины. Сестренка зачем-то отсела.

— Ты уже его вернула, — тихо ответил он.

— Когда это? — не поняла я, но отвлеклась, и схватила Макса за локоть. — Постой! Твоя рука зажила. Но как?

На том месте, где были его раны, красовался ровненький розовый рубец.

— Раны на мне не задерживаются, — ответил он, отдернув руку и помрачнев.

— Насколько быстро? Тебе нужна была моя помощь или нет?

Он посмотрел на меня долгим взглядом.

— Птица готова. — сказал он, и встал, явно не собираясь отвечать. Хотя и так понятно, что нет.

Мы устроились на земле. Макс орудовал маленьким ножиком, отрезая кусок за куском и протягивая нам. Мясо было невероятно вкусным. Отсутствие соли с лихвой окупалось душистыми и пряными травами. Первое время мы только жевали, наконец-то набивая пустые желудки.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Тогда почему ты позволил перевязать тебя? — спросила я, когда смогла оторваться от еды.

— Ты была настойчива, — усмехнулся Макс, не отрываясь от сочного куска мяса.

Лично я считала, что была больше напугана, чем настойчива.

— У тебя на руке остался красивый след, а на лице — нет. Ты не смог себя вылечить? — спросила сестренка так, словно говорила о чем-то будничном.

— Лина! — одёрнула я ее.

— Знаешь, каждый, кто сказал или спросил нечто подобное, больше не ходит по земле, — серьезно проговорил он. Лина вытаращила на него глаза, перестав жевать, да и я, наверно, тоже. Мы нервно переглянулись.

— Ты, правда, всех их убил? — продолжила она. Я поперхнулась, услышав ее вопрос, и закашлялась.

— Нет. Не убивал, — Макс расхохотался и примирительно улыбнулся. — Наверно, просто не смог вылечить. Я не помню, как получил этот шрам, ровно, как и большую часть своей жизни.

Я облегчённо выдохнула, не забыв шикнуть на сестричку, а сама уже собиралась спросить, как так случилось, что он потерял память.

— Не спрашивай, не отвечу, — сказал он, предвещая мой вопрос.

Я приняла это, и мы стали есть, расхваливая кулинарные таланты Макса. Разговор перешёл в более спокойное русло, словно и не было предположения, что мы обедаем с убийцей. От голода мне казалось, что одной тушки нам не хватит, но я оказалась не права: первой сдалась Лина.

— Я сейчас лопну, — проговорила она с набитым ртом.

— Я тоже, — согласилась я.

— Это еще не все. — Макс протянул нам цветы, а сам стал жевать по одному их лепестки, чем насмешил сестрёнку. Я с интересом смотрела то на него, то на цветок.

— М-м-м… — протянула Лина, первой набросившись на угощение. Я медлила.

Макс аккуратно вытащил из букета одну веточку, и протянул мне.

— Попробуй.

Цветки были белоснежными и бархатными. Глядя на то, как сестрёнка наслаждается, я решилась и осторожно положила маленький лепесточек себе в рот и тоже замычала. Они оказались очень сладкими и таяли во рту, превращаясь в сахар. Остановиться было невозможно. Вдвоем мы очень быстро справилась десертом, и наш друг остался довольным, что тоже смог нас удивить.

— Спасибо. Еще никогда не ела цветы, очень вкусно.

— Пожалуйста.

— Знаешь, у нас травой в основном питаются коровы. Да и цветы у нас не такие сладкие.

— Расскажи мне про свой дом, — вдруг попросил он.

— Что рассказать? — растерялась я, уставившись на свои липкие руки.

— Что хочешь.

— Мы живем в двухэтажном доме на берегу моря, — начала я. — С верандой, на которой любим пить чай с эклерами всей семьей. Мама при этом говорит, что ничего вреднее, чем эклеры, в мире не существует, а папа — что нет ничего вкуснее. Больше всего их лопает Лина, — засмеялась я, глянув на сестренку. Она словно вздрогнула, услышав свое имя. Хотелось ее развеселить, но эффект оказался обратным: она уткнулась лицом в колени.

— У нас не живут волки из снега и псы из огня. Собаки у нас добрые. — Продолжать не хотелось. Расстроившись из-за сестренки, я разозлилась на Макса за вопрос. Настроение испортилось. — У нас не воюют, и никто не взрывается огнем! — рявкнула я, раздраженно потирая липкие руки.

— Спасибо. Очень познавательно! — сухо поблагодарил он. Черт! Да что со мной творится?!

— Макс, я не это хотела сказать…

— Вниз по склону, — ручей, — перебил он, развалившись на траве. Разговор был окончен. — Вода из волчьего леса. Сегодня ее больше, чем обычно, — добил Макс, усмехнувшись, и закрыл глаза.

Я встала и молча пошла туда, куда послали. Сама виновата.

— Я с тобой. — Лина бросилась вдогонку.

Может, когда-то это и был ручей. Сейчас он подрос, превратившись не то чтобы в реку, но в речку — точно. В этом месте вода еще не успела прогреться на солнце и была холодной. Но это не остановило меня, и, оставшись в одном белье, я принялась смывать с себя грязь. Лина бегала рядом, играя с бабочками. Те, в свою очередь, играли с ней. Они садились на нее, но как только она пыталась их поймать — улетали.