Ранние рассветы - Мария Чурсина

Лицо Горгульи ничуть не изменилось. Маше стало интересно, дрогнет ли на нём хоть один мускул, когда она увидит мёртвую Таю, но любопытство угасло так же быстро, как и все остальные чувства. Она снова опустилась на бревно и предоставила Сабрине разбираться с поисками.

— Хорошо. Ты покажешь нам, что вы там нашли, — распорядилась Горгулья.

Когда они ушли — на прощанье один из мужчин мазнул по Маше оценивающим взглядом — она не шевельнулась. Может, и следовало бы отправиться следом, и Маша даже подумала об этом, но её вдруг охватила слабость.

Она снова уткнулась лицом в ладони и слушала шум леса — секунда к секунде, и он стал превращаться в шум моря, обволакивающий сознание сонным маревом. В сознании лениво бродили мысли.

Могло ли аномальное поле так расправиться с Таей просто за то, что она подошла слишком близко? Маша слышала, что Венка до сих пор не сказала ни слова о том, что же произошло вчера возле Дома Ведьмы. Её особенно и не допрашивали — тут даже слепому капитану дальнего плавания стало бы ясно, что девушка в шоке, и по стационару поползли слухи, что скоро Венку отправят в город, в больницу.

Могло ли быть так, что аномальное поле зацепило их обоих, только Венка отделалась легче по каким-то совершенно случайным причинам? Могло, конечно. Конечно, могло. И то, что Сабрина повела двоих боевиков к каменному мосту — уже тому подтверждение. Не могла же Тая сама упасть с моста, заползти под камень и притвориться мёртвой.

Память услужливо подсовывала сплетни, бродившие о полевой практике. Мало ли ужасов старшекурсники расскажут своим младшим товарищам, чтобы те от каждого шороха в лесу шарахались!

Её заставили очнуться приближающиеся шаги. Сабрина вернулась вместе с Горгульей — только вдвоём. Лицо преподавательницы стало ещё более неподвижным, только возле уголков рта залегло по две глубокие морщины.

— Так ладно, — произнесла она, остановившись в паре шагов от Маши. — Я только одного понять не могу. Вы что здесь забыли? С памятью у меня всё в порядке, так что можете не врать. Я прекрасно помню, что отправляла вас к Обвалу!

Кусая губы, Маша вскочила на ноги. Как оправдываться — она не придумала, хоть и было время. Но Горгулья и времени на оправдания им не дала.

— Всё, разберёмся потом. А сейчас шагом марш к стационару. И чтобы и носа сюда не совали. Ясно? Так, и кто додумался полезть под мост?

— Там был единственный путь… — заикнулась было Маша.

— Единственный путь для тебя, Орлова — вылететь из института, — отрезала та. — Я напомню тебе на зачёте, что ты не умеешь обращаться с кольцом. Там все пути, кроме одного этого были безопасными! А сейчас всё, отправляйтесь, видеть вас больше не желаю.

Спорить с ней хотелось меньше всего. Когда Маша накидывала на плечо ремешок сумки, когда она шла назад, снова вдоль берега Болотинки, она ощущала у себя на спине взгляд Горгульи и никак не могла избавиться от него.

— Так и объясни мне, чего тебя к Дому Ведьмы понесло? — вполголоса, как будто Горгулья всё ещё могла подслушать, спросила Маша, когда они уже отошли на приличное расстояние.

Сабрина молча пожала плечами.

Маша испытывала облегчение от того, что их приключения на сегодня почти закончены — дойти к Обвалу они сегодня уже не успеют, а дорога к Дому Ведьмы намертво перекрыта Горгульей. Поймает ещё раз за нарушением приказов — добьётся отчисления, эта истина казалась Маше абсолютной и непреложной. Хоть и задание осталось невыполненным, она испытывала почти радость. За деревянными стенами всё-таки было надёжнее, куда надежнее, чем на скользкой кочке посреди болота.

— Так почему? — повторила Маша упрямо. Упрямства ей было не занимать, как, впрочем, и Сабрине.

Та опять промолчала, притворяясь, что не расслышала.

— Да знаю я, почему, — хмыкнула Маша, прибавляя шагу. — Только не понимаю, неужели для тебя так важно всегда и во всём быть первой? Неужели это настолько важно?…

Глава 3. Поляна Фёдора

Маг был пьяный — фокус не удался.

Маша

Утром Маша вышла на крыльцо и обнаружила там гостя. Лохматый белый пёс размером с телёнка грелся на солнышке и блаженно щурился. Дверь из-за него открывалась ровно настолько, чтобы Маша могла протиснуться — и все. Сдвинуть с места пса? Да легче получить зачёт у Горгульи.

— Эм, друг, — пробормотала она, осторожно продвигаясь вдоль стены, — ты не мог бы подвинуться? Я понимаю, что шесть часов утра и всё такое…

Пёс открыл один глаз и лениво повернул морду к ней.

— Ты с кем там разговариваешь? — донеслось из-за двери. На крыльцо выглянул Рауль. — Ого! Ей, шашлык!

Пес повернулся в его сторону и зевнул, выставляя на обозрение крепкие желтоватые клыки.

— Мощно, — прокомментировал Рауль и, на всякий случай, отступил назад.

Маша сползла с крыльца и обходными путями, через заросли кусачей крапивы, пробралась на поляну. Возле полевой кухни, где уже горел костёр, и что-то булькало в огромной закопченной кастрюле, стояли две дежурные девушки-первокурсницы. Рядом, за столом дремал парень, положив рядом с собой топор.

— Привет, а это чудо откуда пришло, не знаете? — Маша кивнула в сторону крыльца.

— Сами не знаем, — пожала плечами девушка с лентой в длинной косе — Маша постоянно забывала, как её зовут, то ли Алина, то ли Алиса. — Он, наверное, ещё ночью пришёл.

Маша оглянулась: пёс лежал на прежнем месте и, кажется, дремал, а у дверей стационара уже собралась целая компания.

— Да он безобидный! — крикнула в ту сторону Алиса-Алина, вытирая выпачканные в саже руки не менее грязным полотенцем. — Мы его вчерашней гречкой накормили. Бублик, иди сюда!

— Его зовут Шашлык, — донесся нестройный хор голосов со стороны крыльца.

Пёс встал и вразвалочку пошёл к костру.

— Так, и что здесь за цирк такой? — На крыльцо, вызвав мгновенное прекращение веселья, вышла Горгулья. Она поёжилась от утренней прохлады в наспех наброшенной на плечи куртке и укоризненно глянула на небо. С самого утра над стационаром собрались серые тучи. — И не вздумайте прикармливать мне тут это животное! Вы уедете, а я что с ним делать буду?

Она постояла на крыльце ещё с полминуты, оценивающе поглядывая на тяжёлые облака, и снова ушла в комнату.

Пёс, недалеко отойдя от крыльца, улёгся прямо в траву и снова прикрыл глаза, всем своим измученным видом показывая, как претит ему мирская суета. Маша опустилась на корточки и почесала его за ухом.

— Слушай, а всё-таки, откуда ты здесь взялся, друг?

Он благосклонно принял ласку, но даже глаз не открыл. Пёс выглядел ухоженным, и густая белая шерсть не свалялась колтунами.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});