Сочинения. Том 5 - Гален Клавдий

другом месте, происходит от глагола “состоять” и, как и он, может относиться к множеству вещей. Однако на протяжении всего настоящего сочинения мы будем подразумевать под этим понятием лишь всевозможные отступления от естественного состояния» (3, 255 К).

Здесь Гален ссылается на следующий отрывок из своего сочинения «О разновидностях симптомов»: «Существительное же “состояние” в каком-то смысле произошло от глагола “находиться в каком-либо положении”, и в этом значении оно использовалось не только древними философами, но и другими эллинами. Поэтому “состояние” — это понятие, общее для всех, обозначающее их здоровое, больное или промежуточное положение. Таким же образом эллины говорят о состоянии песни, гармонии, рассуждения или выражения»[67].

Из этого более общего определения видно, что Гален воспринимает «состояние» (διάθεσις) организма как частный случай аристотелевского «состояния / расположения», сутью которого является взаимное расположение частей в сложной системе. Именно поэтому он говорит о «состоянии песни, гармонии, рассуждения или выражения»[68].

Таким образом, при переводе сочинений Галена всегда приходится уделять внимание интерпретации как самых конкретных, так и наиболее общих понятий. Так же обстоит дело и с трактатом «О естественных функциях», только в этом случае, в отличие от упоминавшихся работ о кровопускании, приходится начинать с понятий самых общих. И здесь мы вновь сталкиваемся с аристотелевской терминологической базой.

Сложность перевода на русский язык ключевого для Галена понятия δύναµις, вынесенного в заглавие трактата, нам приходилось обсуждать неоднократно[69]. Также мы уже упоминали о связи этого понятия у Галена с термином ἐνέργεια, который мы тоже подчас переводили как «функция». Однако в начале сочинения, посвященного функциям организма, Гален, по своему обыкновению, дает определение ключевых для его темы понятий, помогающее увидеть различие между ними: «Я называю делом [ἔργον] то, что уже существует <…>, например кровь, плоть, нервы, энергией [ἐνέργεια] же зову активное движение, а его причину — функцией [δύναµις]» (О естественных функциях, I, 2, 7 К). Таким образом, как поясняет в предисловии к своему переводу трактата на английский язык А. Брок, для Галена «каждое действие той или иной части живого организма может рассматриваться тремя способами: (а) как δύναµις, функция, потенциальность, (б) как ἐνέργεια, то есть δύναµις в действии, и (в) как ἔργον, то есть результат или эффект ἐνέργεια»[70].

Данное определение объясняет, почему именно в этом трактате целесообразно переводить ἐνέργεια как «энергия». Дело в том, что именно так в русской традиции принято переводить ἐνέργεια в сочинениях Аристотеля, а данное здесь Галеном определение ἐνέργεια как реализующейся потенции напрямую восходит к Аристотелю. По-видимому, и сам этот термин изобретен Аристотелем: до него он не встречается в греческой литературе, да и первые несколько столетий после его смерти встречается только в сочинениях философов, испытавших влияние его учения. В сочинениях Аристотеля энергия выступает именно как реализация возможности (δύναµις)[71].

Иногда, впрочем, используемый Галеном термин ἐνέργεια приходится переводить как «действие», особенно в тех случаях, когда он противопоставлен «претерпеванию» (πάθηµα): «Я называю движение вены и мышц активным действием [ἐνέργεια], а движение пищи и костей — невольным претерпеванием [πάθηµα], причем пища изменяется, а кости перемещаются» (О естественных функциях, I, 2, 7 К).

Отметим, что именно пониманием «энергии» исключительно как активного действия, в отличие от пассивного «претерпевания», использование этого термина Галеном отличается от аристотелевского: у Аристотеля, например, состояние ученика в процессе обучения определялось словом ἐνέργεια, так же как состояние учителя (Физика, III, 3). Д. Брэдшоу, отмечая эту терминологическую инновацию Галена, указывает, что такое изменение значения термина подготовлено развитием его употребления (как в научной литературе, так и за ее пределами) на протяжении веков, отделяющих Аристотеля от Галена, в сторону более «активного» понимания, близкого английскому energy и русскому «энергия» («энергичность»)[72].

Понятие «движение» (κίνησις), частным случаем которого, как мы видели, является ἐνέργεια, также определяется Галеном в аристотелевском духе. Для нас движение — это перемещение в пространстве, но для Галена и Аристотеля перемещение в пространстве — лишь частный случай движения, которое понимается как любое изменение: «Итак, когда некое тело ни в чем не изменяется по сравнению со своим первоначальным состоянием, мы говорим, что оно пребывает в покое, но, если оно подвергается какому-либо изменению, можно сказать, что оно приходит в движение. Так как изменения первоначального состояния многообразны, многообразными будут и виды движения. Ведь всякий раз, когда белое станет черным или черное станет белым, происходит движение в отношении цвета, а если сладкое сделается горьким или, наоборот, горькое — сладким, речь идет о движении в отношении вкуса. Этот и предыдущий случай называются движением в отношении качества, и мы называем движением не только изменение цвета или вкуса, но также и превращение холодного в горячее или горячего в холодное, как и превращение влажного в сухое или сухого во влажное. Ко всем этим процессам мы относим общее название “изменение”» (О естественных функциях, I, 2, 2–3 К). Столь же общим и всеобъемлющим является и понимание движения у Аристотеля, как видно, например, из следующей цитаты: «Но движения помимо вещей не существует, ведь все меняющееся меняется всегда или в отношении сущности, или [в отношении] количества, или качества, или места, а ничего общего, как мы сказали, нельзя усмотреть в вещах, что не было бы ни определенным предметом, ни количеством, ни качеством, ни какой-либо другой категорией. Так что если, кроме указанного, нет ничего сущего, то и движение и изменение ничему иному не присущи, кроме как указанному. Каждый же из этих [родов сущего] присущ всему двояким образом, например: определенному предмету, с одной стороны, как форма его, с другой — как лишенность; в отношении качества — одно есть белое, а другое черное; в отношении количества — одно завершенное, другое — незавершенное; равным образом и в отношении перемещения — одно вверх, другое вниз или одно легкое, другое тяжелое. Таким образом, видов движения и изменения имеется столько же, сколько и [родов] сущего»[73].

Такое обобщенное понимание движения, энергии и функции, то есть интерпретация любого изменения как движения, а того, что может изменять, — как функции, объясняет то, что «функциями» совершенно неожиданно оказываются у Галена первичные качества — холод, тепло, сухость и влага: «Так что если ты стремишься узнать, что в ответе за первичные и элементарные функции, вызывающие изменения, то это влажность, сухость, холод и тепло» (О естественных функциях, I, 6, 12 К). Такое понимание слова «функция» отличается от нашего, что обусловлено принадлежностью Галена к восходящей к Аристотелю философской традиции.

О том, как формируется употребление слова δύναµις, более