Письмо Софьи - Александра Девиль

– А у него есть жена или невеста?

– Нет. Кстати, он не особенно дорожит амурными победами и ни в кого не влюбляется всерьез, так что зря иные барышни имеют на него виды. Если он когда и женится, то, скорей всего, по расчету. Но при этом он великодушный и добрый малый, для друга последнее отдаст.

– Играет?

– И даже порой чересчур азартно.

– Заборский, ну тебя, право, занимает какая-то суета вместо важных дел, – вмешался в разговор молоденький корнет Лагунин, живо интересовавшийся военной обстановкой. – Лучше скажите, Ружич, откуда прибыл ваш друг? Насколько мне известно, сейчас восемь эскадронов изюмских гусар стоят на западной границе.

– Да, он прибыл с западной границы, из Вильно, – подтвердил Ружич.

– И что там, какие новости? – не унимался Лагунин. – Скоро ли война? Может, он привез депешу о начале военной кампании?

– Пусть он сам об этом расскажет, – уклончиво ответил Ружич.

– И впрямь, не худо нам об этом поговорить на нашей офицерской квартире, – подхватил Заборский. – Да и покутить напоследок, перед батальной бурей, не помешает. Вина у нас хватит, а красотки из салона мадам Жужу куда веселей, чем эти жеманные уездные барышни на балу.

– Ну да, особенно после того, как одна из них дала тебе оплеуху, – усмехнулся, попыхивая трубкой, поручик Якимов.

Лицо Заборского на мгновение исказилось гримасой, но он тут же взял себя в руки и отшутился:

– Этой особе очень хочется показать из себя святую невинность, чтобы окрутить одного богатого дурака. Ну а мне наука: не приглашай на танец бывшую дворовую девку. – И тут же, без паузы, он обратился к Ружичу: – Так что, Валериан, пригласишь своего друга к нам на офицерскую квартиру?

– Приглашу, и думаю, он не откажется. Что же до меня, то я вам сейчас не составлю компании. Мне надо увидеться с невестой. А в свете того, о чем рассказал Призванов, я еще хочу успеть навестить своих родителей.

– А что он рассказал? – подступил Лагунин. – Все-таки война?

– Лучше обсуждать этот вопрос не здесь, а в другой обстановке, – посоветовал Ружич.

В следующий момент перед ним появилась Надежда, и он тотчас забыл о прежних собеседниках.

Через какое-то время компания гусар, в которую входили Призванов, Заборский, Цинбалов, Якимов, Лагунин и еще трое, расположилась на офицерской квартире, где в воздухе витали клубы табачного дыма, на дверях виднелись следы от пистолетных пуль, на стенах висели мундштуки и ташки,[4] а разговоры сопровождались звоном бокалов. Все было как всегда, и Призванов, давно привыкший к бивачной жизни и обстановке офицерских квартир, чувствовал себя в новой для него компании вполне непринужденно.

– Говорите же, граф, каково сейчас на западной границе, – торопил его Лагунин. – Ведь вы, наверное, развозите экстренные депеши? Наполеон объявил нам войну?

– Вижу, что, как многие юноши, вы кипите мужеством и с нетерпением ожидаете баталий, – снисходительно заметил в сторону молодого гусара Призванов. – Что же до меня, то вы, корнет, ошибаетесь, я не курьер, чтобы развозить депеши. Просто мне дали отпуск на несколько дней навестить больного отца. Он сейчас живет в своем имении на юге Курской губернии, что отсюда недалеко, вот меня и попросили заодно передать два письма в эти края: первое – от Депрерадовича к Бахтину, а второе… но об этом после. Теперь касательно западной границы. Наполеон еще не объявил нам войну, но он может начать ее и без объявления, притом со дня на день. Его войска стоят сразу за Неманом. Вы спросите, готовы ли мы их встретить? Вот это сложный вопрос. Правда, многие наши командиры настроены весьма самоуверенно, да и государь пока не покинул виленский замок, словно и нет опасности. Однако скажу вам прямо, как человек военный и уже сражавшийся с наполеоновскими войсками под Пултуском и Прейсиш-Эйлау: скорых побед не ждите. Боюсь, что сперва нам придется отступать, чтобы потом наступать. Бонапарт собрал огромную армию вторжения. Правда, в его армии только половину составляют французы, и эта разноплеменная пестрота является источником ее слабости. А наша слабость в некомплекте полков и в их разбросанности на большом пространстве. Увы, неприятелю будет нетрудно перейти через Неман в значительных силах, не давая нам времени собраться. Опаснее всего, если французы отрежут несколько корпусов нашей армии и разобьют их поодиночке.

– Да, поодиночке можно и целые армии разбивать, – мрачно заметил Якимов. – А не лучший ли способ защиты – нападение? Почему нам первым не перейти за Неман?

– Государя к этому склоняли некоторые горячие головы, – ответил Призванов, – но он не хочет быть зачинщиком, а все еще надеется сохранить мир.

– Ну, так будем и мы надеяться, что нам еще отпущено несколько дней, а то и недель мирной жизни! – провозгласил Заборский, поднимая полный стакан вина. – Надо провести их весело! А сейчас предлагаю выпить за здоровье нашего нового друга Даниила Призванова!

Его тост дружно подхватили, причем кто-то назвал графа «ваше сиятельство», на что Призванов тут же с улыбкой возразил:

– Для гусарской дружбы нет титулов; я для вас не «сиятельство», а ротмистр, командир эскадрона гусарского полка. Благодарю за то, что сразу признали меня своим другом, за дружбу и выпьем.

Вино лилось рекой, но Заборский, еще недавно пьяный, теперь уже таким не казался, и взгляд его небольших цепких глаз все внимательнее останавливался на Призванове.

– Друзья Ружича – мои друзья, – объявил он, вновь наполняя стаканы. – Жаль, что Валериана сейчас нет среди нас, а то бы он подтвердил.

– Но это я подтверждаю, – кивнул уже изрядно опьяневший Цинбалов.

– Правда, среди друзей Ружича иногда попадаются чудаки… – продолжал Заборский, искоса поглядывая на Призванова, – да, чудаки, простаки, вроде Юрия Горецкого. Я бы даже назвал его глупцом. Но тут уж ничего не поделаешь, если человек желает быть одураченным, то ему свой ум не вставишь.

– А какой это Горецкий? – поинтересовался Якимов. – Не племянник ли люботинского помещика Никанора Ефимовича?

– Он самый, – подтвердил Заборский. – И дядюшка у Горецкого богатый, благочестивый, и матушка – добродетельная вдова, каждый день молится в Киевской лавре, а сыну ума не вымолила.

– А в чем же его глупость? – полюбопытствовал корнет. – Наверное, он, как Митрофанушка, в учении туп?

– В учении – не знаю, но на Митрофанушку точно похож тем, что очень хочет жениться, – усмехнулся Заборский. – Да и это бы еще не беда. Вопрос в том, кого он выбрал в жены.

– И кого же?

– Незаконную дочь одного старого барина, который умер, не успев оставить ей приданого. И вот ловкая девица задумала женить на себе простака, чтобы сразу получить и состояние, и положение в обществе.