Книга Балтиморов - Жоэль Диккер

Учительница велела Гиллелю отнести стихотворение Хряку и сказать, что это его роль в спектакле на День благодарения; она хотела их помирить. Гиллель пошел к Хряку в тот же день. Ему открыла мать и отвела в комнату сына. Тот лежал в постели и читал комикс. Гиллель передал все инструкции и вручил ему текст.

– Покажи! – взволнованно завопила мамаша Хряка. Ее сын будет один стоять на сцене!

– Не подсматривай! – взвыл Хряк. – Никому не покажу! Этот спектакль – большой сюрприз!

Он сел в кровати и, выставив мать и Гиллеля за дверь, стал выводить восторженные рулады. Он всегда любил покрасоваться, он покорит всех! Мать по такому случаю купила ему костюм-тройку и созвала всю родню – пусть полюбуются, как ее Хряк умеет читать стихи. Ее мальчик особенный, теперь наконец все в этом убедятся.

В день представления актовый зал был забит до отказа. Семейство Редданов сидело в первом ряду, вооружившись видеокамерами и фотоаппаратами, и изо всех сил хлопало в ладоши. Сцены с индейцами племени вампаноаг имели большой успех, сцены о Дне благодарения в наши дни – тоже. Потом на сцену вышел Хряк, прожектор направили на него, он набрал побольше воздуха и стал читать стихотворение:

Уильям Шарбург

мамочкины экскременты

Сегодня День благодарения,Праздник всей семьи.Дивным ароматом полнится дом.Мама жарит вкусную индейку.

Волны запаха влекут на кухнюПапу, сыночка и собачку.Мама у плиты сфинктер напрягает,Все ее хвалят и благодарят за чудесное благоухание.

Папа в восторге,Сыночек хлопает в ладоши,Собачка лижет тестикулы,Да здравствует ужин!

Лакомка-сын спрашивает, можно ему попробовать?Мама черпает ложкой соус из кастрюли и дает попробовать.– Как вкусно! – восклицает малыш. –А что там внутри?– Экскременты, – ему отвечает мама.– Какие экскременты?– Мои, тебе нравится?– Так вкусно! Хочу еще! Хочу все съесть!– Нет, маленький лакомка, подожди до ужина.

Малыш дуется, уткнувшись лицом в мамочкин лобок.Ему тепло и приятно. Он улыбается.Он знает, что однажды мамочкаРасскажет ему секрет своих экскрементов,И он тоже положит их в индейкуИ зажарит ее для своих детей.

Закончив чтение, Хряк раскланялся, приветствуя публику, и застыл в ожидании шквала аплодисментов. В зале стояла гробовая тишина. Остолбеневшие зрители молча глядели на Хряка, а тот не понимал, в чем дело. Он кинулся за кулисы и налетел на учительницу и директора Хеннингса: оба в упор смотрели на него.

– Да что же такое? – захныкал Хряк.

– Винсент, ты знаешь, что такое экскременты? – строго спросил его Хеннингс.

– Не знаю я ничего. Я просто стихи прочитал, какие мне дали.

Хеннингс побагровел и обернулся к учительнице:

– Как вы это объясните, мисс?

– Ничего не понимаю, господин директор, я велела Гиллелю Гольдману передать текст Винсенту. Наверно, это он заменил слова.

– И вы не удосужились за все это время отрепетировать спектакль? – заорал Хеннингс так, что его крик разнесся по залу.

– Конечно, мы репетировали! Но Винсент не хотел читать стихи перед всеми. Говорил, что хочет сделать сюрприз.

– Да уж, сюрприз так сюрприз!

– А что такое экскременты? – спросил Хряк.

Учительница заплакала.

– Вы же сами нам говорите, чтобы дети делали, как им хочется!

– Прекратите плакать, пожалуйста, – сказал Хеннингс, протягивая ей носовой платок. – Слезами делу не поможешь. Сейчас вызовем этого надоедного Гиллеля!

Но Хряк, пока все отвлеклись на спектакль другого класса, уже пустился за Гиллелем в погоню. Ребята видели, как оба выскочили из зала через запасный выход, промчались по внутреннему двору, потом по баскетбольной площадке и устремились в сторону Оук-Парка. Впереди неслась худенькая фигурка Гиллеля, прямо за ним, как бешеный зверь, летел Хряк, а чуть позади – кучка учеников, предвкушавших увлекательное зрелище.

– Я тебя убью! – ревел Хряк. – Я тебя до смерти убью!

Гиллель бежал изо всех сил, но слышал, что топот Хряка приближается. Его вот-вот догонят. Он помчался к дому. Немножко удачи, и он спасен. Но прямо перед домом Балтиморов кто-то оставил у поворота на аллею детский велосипед; он споткнулся и растянулся на земле.

6

Балтимор, ноябрь 1989 года,

после спектакля в честь Дня благодарения

Гиллель, убегая от Хряка, зацепился ногой за велосипед и шлепнулся на тротуар. Он знал, что теперь побоев не избежать, и свернулся в клубок, пытаясь защититься. Хряк прыгнул на него и стал лупить ногой в живот, потом схватил за волосы и хотел поднять. Внезапно сзади раздался голос:

– А ну оставь его!

Он обернулся. За спиной стоял какой-то незнакомый мальчик; поднятый капюшон толстовки придавал ему угрожающий вид.

– Оставь его, – повторил мальчик.

Хряк швырнул Гиллеля на землю и направился к незнакомцу в твердой решимости с ним разобраться. Но не успел сделать и пары шагов, как получил мощный удар кулаком в лицо и с плачем покатился по земле, держась за нос.

– Мой нос! – хныкал он. – Ты мне нос разбил!

В этот момент подбежали школьники, видевшие начало погони.

– Скорей, глядите! – крикнул один. – Тут Хряк ревет как девчонка!

– Да-а, он меня стукнул, мне ужасно больно! – всхлипывал Хряк.

– Ты кто? – спросил Вуди кто-то из учеников.

– Я телохранитель Гиллеля. Будете к нему приставать, все получите в нос.

Они подняли ладони в знак мира.

– Мы все Гиллеля любим, – произнес другой, не слезая с велосипеда. – И не хотим неприятностей. Правда, Гиллель? Кстати, если хочешь, можем пописать на Хряка.

– На людей не писают, – отозвался Гиллель, по-прежнему распростертый на земле.

Вуди поставил Хряка на ноги и велел ему убираться:

– А теперь вали отсюда, жирдяй толстопузый. Лед к носу приложи.

Хряк не заставил себя долго упрашивать и, по-прежнему хныча, удрал. Вуди помог встать Гиллелю.

– Спасибо, старик, – сказал Гиллель. – Ты… Ты меня правда выручил.

– Не за что. Меня зовут Вуди.

– А откуда ты знаешь, кто я такой?

– У твоего отца в кабинете, куда ни плюнь, твоя физиономия.

– Ты знаешь папу?

– Он меня пару раз вытаскивал из дерьма…

– Не надо говорить “дерьмо”.

Вуди улыбнулся:

– Ты точно сын мистера Гольдмана.

– А откуда ты знаешь, как меня зовут?

– Слышал, как твои родители про тебя говорили, у твоего отца в кабинете.

– Родители? Ты знаком с моими родителями?

– Знаком я с твоим отцом, я же сказал. Он меня устроил работать у садовника Бунса. Я чистил газоны и увидел, как ты бежишь, а за тобой этот толстяк. Ну а я знаю, что к тебе в школе пристают, потому что когда я был на днях у твоего отца в кабинете, пришла твоя мать – она, кстати, страх какая красотка, – и…

– Фу, гадость! Не говори так про мою маму!

– Ой, ну ладно, короче, твоя мать пришла к отцу в контору и сказала, что за тебя волнуется, потому что в школе все хотят свернуть тебе шею. В общем, хорошо, что этот жиртрест стал тебя лупить, так я смог за тебя заступиться, потому что твой отец за меня заступался.

– Ничего не понял. Папа почему за тебя заступался?

– У меня были неприятности из-за драк, а он мне каждый раз помогал.

– Из-за драк?

– Ну да, я вечно дерусь.

– А меня ты можешь научить драться? – спросил Гиллель. – Сколько надо времени, чтобы я стал таким же сильным, как ты?

Вуди поморщился:

– Ну, в драке от тебя, похоже, толку мало. То есть я бы сказал, что тебе, наверно, всю жизнь придется учиться. Но я могу провожать тебя в школу. Тогда никто к тебе приставать не будет.

– Ты правда так сделаешь?

– Само собой.

С того дня как Гиллель встретил Вуди, его школьные неприятности прекратились раз и навсегда. Каждое утро, выйдя из дому, он видел Вуди на остановке школьного автобуса. Они садились в него вдвоем, и Вуди, смешавшись с толпой учеников, доводил его почти до класса. Хряк держался на почтительном расстоянии. Связываться с Вуди у него охоты не было.

После уроков Вуди снова ждал его. Они шли вдвоем на баскетбольную площадку и играли несколько бешеных матчей, а потом Вуди провожал его до дому:

– Мне надо торопиться, Бунс считает, что я подрезаю растения у твоих соседей. Если он меня с тобой увидит, мне конец.

– Как это ты умудряешься все время быть тут? – спрашивал Гиллель. – Ты не ходишь в школу?

– Хожу, просто уроки раньше кончаются. Успеваю сюда приехать.

– А где ты живешь?

– В интернате, в Восточных кварталах.

– У тебя нет родителей?

– Маме было некогда со мной заниматься.

– А папе?

– Он живет в Юте. У него другая жена. Он очень занят.

Подойдя к дому Гольдманов, Вуди прощался с Гиллелем и уходил. Гиллель всегда предлагал ему остаться поужинать.