Пообещай мне весну - Мелисса Перрон

который не видит без очков, и ощупывала ее, как будто играла на фортепиано. Она проверила всю скамью.

– Я знаю, что это та самая скамья. Знаю!

Я не шевелилась, заинтригованная. Она попросила меня помочь ей сесть, расстроенная тем, что не нашла того, что искала.

Из любопытства я снова села. Дама сняла шляпку с перьями и положила рядом со мной. И стала изучать мое лицо с почти пугающим вниманием.

– Только не говорите мне, что вы дружили с Леони, я знаю все ее окружение и никогда вас не видела. Как вас зовут?

– Фабьена.

– Моя дорогая, вы красивее вашего имени!

Дама была такой восхитительно беспардонной, что совершенно очаровала меня.

– А я Берта, или Бетти. И я никому не позволю топтаться мне по ногам, предупреждаю. Леони не всегда была старой и больной, знаете, она была когда-то как вы: молодой, с кучей планов. У вас же есть планы, правда?

Я не знала, что ответить. Но она не дала мне вставить ни слова.

– Нет планов? Бедняжка, вы что, думаете, что жизнь станет вас дожидаться? Она подарков не делает, вы должны работать. Не ждите старости, как я, чтобы осознать, что жизнь – она как мышка, пробегающая под юбкой: раз – и след простыл! Убежала. Не ройте себе могилу, позвольте другим это сделать, когда время придет.

У нее был озорной взгляд. Я могла представить себе, как в юности она лезла на рожон по любому поводу.

– Деточка, да вы посмотрите на себя: вы сидите в храме на отпевании и даже не знаете усопшую. Вы пришли побыть в тишине, но даже не умеете молиться. Вам здесь не место.

Она посмотрела мне прямо в глаза.

– Я была как вы, Фабьена. Сидела на том же месте, не зная, чем заняться, куда деть время. Сестра услышала зов, а я нет. Понимаете?

– Зов…

Она нарисовала пальцем в воздухе большой круг, обозначив храм.

– А, ну да… Призвание…

– После этого мне пришлось называть ее сестра Леони. Она отдалилась. Только Ему она доверяла свои тайны, планы. У нас не осталось ничего общего, кроме черт лица.

– Вы были очень похожи?

Она посмотрела на меня так, будто я сморозила глупость.

– Близняшки, деточка, обычно похожи, да! Однажды она пришла к нам в гости, я украла ее «наряд» и отправилась к игуменье, чтобы сообщить, что ухожу из монастыря.

Она улыбалась, припоминая.

– Обмануть эту цацу мне не удалось, она знала, что у Леони есть недовольная сестра-близнец, и сразу разгадала мою уловку. Но все же она меня выслушала, а под конец положила руку мне на плечо и сказала, что Бог прощает мне этот маскарад.

– А сестра узнала?

– О да! Мне пришлось поклясться, что я докажу Богу, что я хороший человек, и для этого буду чаще ходить в церковь.

– Вы так и поступили?

– Да. Догадайтесь, чем я занималась, когда приходила.

– Молились, каялись?

Она хихикнула и шлепнула меня по ноге.

– Да вы шутите! Посмотрите на эти скамьи. Я на всех что-то вырезала перочинным ножиком. Ничего не значащие рисуночки, как будто детские. Бог украл у меня сестру, я крала у Бога. Между прочим, было непросто, приходилось торопиться, чтобы эти сплетницы не поймали меня с поличным. Догадайтесь, какой была последняя картинка?

– Сердце?

– Как вы думаете, почему?

Я задумалась.

– Потому что вы наконец-то смирились с решением Леони?

Она прищурилась.

– По-вашему, я смирилась?

– Не знаю, но, если нет, пора бы уже, вам будет легче.

– Вы кажетесь дурой, но вы просто молодец. Если бы я верила в знаки, то могла бы поклясться, что это моя Леони свела нас сегодня.

В этот момент двери церкви открылись, и все, кого я видела на паперти, вошли, чтобы занять места перед началом службы. К нам подошел высокий мужчина.

– Мама, что вы здесь делаете? Мы уже двадцать минут вас ищем.

Он взял мать за руку и помог ей встать.

– Извините ее, тяжелый день, она только что потеряла сестру-близнеца.

Берта наклонилась ко мне и прошептала:

– Вы первый человек, которому я рассказываю эту историю. Вы не похожи на сплетницу. Девушка, я не знаю, кто вы, но что-то в вас вызывает доверие, желание выговориться. Это дар. Только не говорите, что это дар Божий, скорее уж дьявольский!

Она засмеялась так громко, что все на нас обернулись. Направляясь вместе с сыном к гробу сестры, она повернулась и сказала, показав пальцем на свою голову:

– Вырежьте это в своей памяти, Фабьена!

– Нет, в сердце!

Я послала ей воздушный поцелуй и вышла из церкви, с трудом веря необычайному знакомству с Бертой.

Совместная импровизация на тему любви

Анна носилась с одного этажа на другой.

– Фабьена, ты не видела мое ожерелье?

– Почему тебе не нравится мое черное платье? Оно же идеальное, разве нет?

– Да, но…

– Что?

– Оно великовато и больше подходит для поминок, чем для вернисажа. Так ты видела мое ожерелье?

Я состроила гримасу.

– Ожерелье в ванной. И наверное, я предпочла бы поминки!

– Спасибо! Я побежала, мне нужно повесить еще несколько работ и обсудить с Фредом закуски. Тебя ждет такой успех! Будь на месте около семи вечера, ладно?

Я продолжала ворчать, но она уже ушла. Тогда я стала рассматривать себя в зеркале мастерской, изучать свое тело, которое так изменилось за последние месяцы. Прежние изгибы исчезли, лифчик стал велик. Анна была права: платье не подходило по размеру. Вьюга смотрела на меня несчастными глазами: ей хотелось гулять.

– Дай я сниму это платье, надену старые добрые джинсы, и пойдем! У нас еще целый час.

* * *

Воздух был свежий и приятный. Вьюга скакала и бегала по снегу, как щенок. Стоило свистнуть, когда она убегала слишком далеко, и она тут же возвращалась, разинув пасть, хвост летал из стороны в сторону. Я была счастлива, что у меня теперь есть с кем разделить время в лесу, а особенно ценила то, что разговаривать не нужно.

С опушки раздался свист. Вьюга развернулась; свист повторился, и, поняв, что свищу не я, она побежала на источник звука.

– Вьюга, ко мне!

Я узнала голос Этьена. Я свистела, чтобы собака вернулась, но она уже вовсю к нему ластилась. Последние несколько метров, нас разделявших, я пробежала. Мы с Этьеном не виделись с тех пор, как он вторгся в мой дом.

– Привет…

– Я думал, что ты уже отправилась на свою вечеринку.

– Вьюга хотела гулять, ну и я заодно подышала свежим воздухом. Это меня успокаивает. Ты давно тут бродишь?

– Мне нравится твой лес. Что в твоем Фридрихе такого, чего нет у меня?

– Чего?

– Чем он лучше меня?

Я огляделась, как будто искала пути отступления, чтобы убежать от неприятного чувства, которое вызвал этот странный вопрос. Вьюга сидела рядом с Этьеном и смотрела на меня, как будто тоже ждала ответа. В средней школе я немного занималась импровизацией, и вспомнила ощущение, когда актер из команды соперников застает тебя врасплох.

– Послушай, я не знаю, что тебе сказать, тут нельзя сравнивать…

– Прекрасный Фред, такой талантливый, такой идеальный! Какие же вы скучные оба! В вашей паре всегда одинаковая погода: солнце, солнце и еще раз солнце. А слишком много солнца бесит не меньше, чем дождь, Фабьена.

Я ничего не могла разобрать в этом бреде. В конце концов я оправилась от изумления и проговорила:

– Этьен, что тебе нужно?

– Ты!

Эхо его крика длилось еще несколько секунд.

Он подошел и схватил меня за пальто, чтобы прижать к себе.

– Мне нужна ты…

Я пыталась оттолкнуть его, но он сжимал меня все крепче.

– Мне больно, остановись. Хватит!

Вьюга залаяла, и он отпустил меня. Отступил и посмотрел так, будто сейчас рухнет. Достал из кармана бумажку.

– Нет!

На этот раз кричала я, точно у него в руках была готовая взорваться граната.

– Имей в виду, если это еще одна записка отца, сейчас плохой день для откровений.

– Нет, это не еще одно письмо твоего труса! Это билет в один конец до Мексики. Если ты меня любишь, ты удержишь меня.

Мне хотелось думать, что он шутит, но Этьен стоически ждал моей реакции.

– Если я тебя люблю? Но Этьен… Ты мне как брат, и я знаю, ты не влюблен в меня! Я думаю, тебе может быть и неплохо на какое-то время уехать.

Он отступил на шаг и заговорил, размахивая руками.

– Ах вот оно как! Великая Фабьена и ее теории! Ты думаешь, у меня посттравматический шок с тех пор, как я нашел этого труса повешенным, да? Ты считаешь, что я тут засиделся и должен что-то сделать со своей жизнью – и для этого стоит начать с путешествия, да? И наверняка ты считаешь, что мне нужно пойти к какому-нибудь дерьмовому психологу. Так, да?!

Я подождала,