Творец слез - Эрин Дум

держалась за лямку моего рюкзака. И никто не подвинулся, чтобы меня пропустить.

Ригель предстал в дверном проеме во всем великолепии. Девушки застыли, покоренные таинственным очарованием его беспощадной красоты. Ригель взялся за дверь, чтобы ее закрыть, но тут одна из девушек протянула руку и рискнула ее придержать.

— Жаль, если ты это сделаешь, — сказала она с улыбкой. — Ты всегда так хорошо играешь? Ригель посмотрел на ее руку, державшую дверь, как на что-то малозначительное.

— Нет, — ответил он с холодной иронией, — но иногда я по-настоящему играю…

Он шагнул вперед, и девушка вынужденно отступила. Ригель смерил ее холодным взглядом, потом обошел нас и двинулся по коридору.

Фан-группа обменялась многозначительными взглядами, а я отвернулась, не желая видеть их восхищенные лица.

После разговора в темном коридоре я решила делать то, что всегда делала в Склепе: держаться от Ригеля подальше. Его хохот не затихал в моей голове. Не получалось от него отделаться.

— Твой брат как будто с другой планеты прилетел…

— Он мне не брат, — ответила я резко, как будто эти слова жгли мне губы.

Билли с Мики удивленно посмотрели на меня, и я покраснела от стыда. Не в моем характере было так отвечать. Но как можно думать, что он и я родственники? Мы совершенно разные.

— Извини, — виновато сказала Билли, — ну да, точно, я… я забыла.

— Ничего страшного, — ответила я уже мягким голосом, надеясь загладить свою оплошность, но Билли снова была веселой. Она посмотрела на настенные часы и выпучила глаза от ужаса. — Боже, надо бежать на биологию, иначе Крилл нас испепелит на месте! Мики, увидимся после! Хорошего дня! Ника, пошли!

— Пока, Мики, — прошептала я, прежде чем побежать за Билли. Мики не ответила, но я чувствовала спиной, что она смотрит нам вслед.

Смотрела ли она на меня как на чужачку?

— А как вы познакомились с Мики? — спросила я, когда мы подбегали к классу.

— Ой, это смешная история. Все началось с наших имен. У нас с Мики имена, скажем так, довольно необычные. В первый день в начальной школе я сказала ей, что у меня имя очень странное, а она ответила, что мое имя не может быть страннее, чем ее. Теперь мы используем только прозвища. Но с того дня мы стали неразлучными.

Я поняла, что Мики необычная девушка. Не сказала бы, что успела почувствовать ее, но я не сомневалась в ее привязанности к Билли. Мики вела себя грубовато, но в ее глазах светилось доверие, когда они разговаривали. Их дружба похожа на удобные штаны, которые носишь с радостью всю жизнь.

В конце учебного дня я сильно устала, но чувствовала себя очень довольной.

— Уже иду, бабуль, — сказала Билли в мобильный телефон.

После уроков все высыпали во двор и болтали, прежде чем разойтись по домам.

— Мне надо бежать. Бабушка припарковалась на второй линии, и, если ей придет еще один штраф, у нее случится приступ. А, кстати, давай обменяемся телефонами!

Я замедлила шаг, а потом остановилась. Билли тоже пришлось остановиться. Она захихикала, махнув рукой:

— Знаю-знаю, Мики говорит, что я надоеда. Но ты ведь ей не веришь, правда? Только потому, что я ей когда-то отправила семиминутное голосовое сообщение, она называет меня болтушкой. — Я… У меня нет мобильного. — Жар в груди мешал говорить. На самом деле я хотела сказать Билли, что совсем не возражаю против ее болтовни. Пусть говорит сколько душе угодно, ведь это значит, что она мне доверяет. Благодаря ей я чувствовала себя частью этого нового мира, хотя бы на время я становилась такой, как все, — нормальной. Волшебное ощущение.

— У тебя нет мобильника? — спросила она удивленно.

— Нет… — пробормотала я, но договорить помешал резкий гудок клаксона.

Из окошка огромного «вранглера» показалась голова старушки в черных солнцезащитных очках, которая что-то прокричала мужчине, припарковавшемуся за ней, и тот разинул рот от возмущения.

— Ой-ой, сейчас на мою бабулю подадут в суд. — Билли схватилась за кудрявую голову. — Извини, Ника, я побежала. Увидимся завтра, о’кей? Пока!

И она улетела, как стрекоза.

— Пока, — пробормотала я, запоздало помахав ей вслед. На душе было невероятно легко. Я глубоко вдохнула уличный воздух и, сдерживая дурацкую улыбку, пошла домой. Голова после уроков слегка гудела, но все, что я пережила за этот день в школе, можно выразить в двух словах — абсолютное счастье.

Миллиганы не могли забирать нас каждый день: Норман до вечера был на работе, а цветочный магазин требовал постоянного присутствия Анны.

Ничего, мне нравилось ходить пешком. К тому же теперь, когда Ригеля, хоть частично, но наказали, днем дом был полностью в моем распоряжении. Я вовремя посмотрела на тротуар, а иначе наступила бы на муравьев, которые вереницей «переходили дорогу». Перешагнула огрызок яблока, которым они лакомились, и свернула в свой квартал.

Взгляд упал на белый штакетник, на почтовый ящик с надписью «Миллиганы», и я вошла в калитку, радостная и спокойная, но с трепещущим сердцем. Может, я никогда не привыкну к тому, что теперь у меня есть дом, который всегда ждет моего возвращения.

Прихожая встретила меня уютной тишиной. Я старалась запомнить все, что вижу: уютное креслице, узкий коридор, на стене у двери пустую рамку, где когда-то, наверное, была фотография.

На кухне я первым делом зачерпнула ложкой ежевичного варенья. Варенье — моя слабость. В Склепе нам его давали только в дни посещений: гостям нравилось видеть, что с нами хорошо обращаются, и мы расхаживали по учреждению в своей лучшей одежде, делая вид, что все это в порядке вещей.

Напевая веселый мотивчик, я достала из холодильника продукты для сэндвича. Мне сейчас так спокойно и хорошо. У меня, возможно, уже появилась подруга. Два замечательных человека хотели стать для меня семьей. Мир вокруг казался сияющим и ароматным, даже мои мысли. Когда сэндвич был готов, я обнаружила маленького гостя: у стены за тарелками виднелась головка геккона. Видимо, он залез через открытое окно, привлеченный запахом.

— Привет, — тихо сказала я. Рядом не было никого, поэтому я не стыдилась. Но если бы кто-нибудь меня сейчас увидел, наверняка принял бы за дурочку.

Есть люди, которые разговаривают сами с собой, а я с самого детства разговаривала с животными — тайком, чтобы никто не услышал и не высмеял меня. Я до сих пор