Против шерсти - Стефан Серван

ужасающий крик.* * *

Я не стала гадать, почему Фатия так поступила.

Меня скорее заботило, сколько еще было таких девушек, как она, как я, как мы?

Сколько еще девушек в толпе скрывало шерсть, растущую на теле? Сколько девушек кричало, вопило не потому, что они увидели гриву Фатии или окровавленную руку директора, а оттого, что их охватил страх – тайный, – когда они поняли, что их ожидает. Ведь в тот момент было абсолютно ясно: мы превратимся в животных – такова наша участь.

Но пока что вокруг царила невообразимая паника. Охранник пытался схватить Фатию, у которой весь подбородок был в крови. Директор катался по земле, прижимая разодранную руку к своей белой рубашке. Все с криком разбегались в разные стороны. А те, кто не убегал, снимали весь этот апокалипсис, застыв на месте одновременно с пораженным и радостным видом. На помощь прибежали другие охранники. Они пытались как-то контролировать поток учеников. Они напоминали овчарок, лающих на стадо овец.

Немного погодя я увидела, как в школу заходят Ревер и Лемуан. Фатию силой увели в кабинет директора. Она отбивалась, словно дикий зверь.

Вся эта суматоха продолжалась битый час, а потом всех учеников отправили по домам.

Сара, Морган и я оказались в парке.

Мы сели на скамейку. Все молчали. Мы были шокированы. В городе все еще витал запах выбросов с бумажной фабрики, как будто небо навечно пропиталось дымом из труб. Ветра не было. Над нами неподвижно висело большое желтоватое облако.

Морган, как всегда, сидела, уткнувшись в телефон.

– Девчонки, смотрите.

По соцсетям уже гуляло видео с Фатией. Ее подбородок в крови, на плечи спадает грива, на лице потерянное выражение.

Под видео оставляли отвратительные комментарии. У Фатии была смуглая кожа, поэтому она стала идеальной жертвой для всех беснующихся у экранов. Всего через несколько часов в социальных сетях вспыхнула невероятная шумиха. Этим видео поделились уже несколько тысяч человек, и теперь его публиковали СМИ, которые иногда даже не скрывали лицо Фатии. И повсюду крупные панические заголовки: «Болезнь?», «Эпидемия?», «Мутация?». Меня пробрала дрожь, когда я увидела, что эти статьи сопровождаются и видео с Алексией, снятым в раздевалке.

– Сволочи, – прошептала Сара.

Тут внимание Морган привлекло другое видео.

– Э, но ведь это такое же… такое же, только не с Фатией.

Мы склонились над экраном.

Толпа школьников, рыдания, крики. Другой город. Другая школа. Другая девушка. Те же симптомы. Покрытое шерстью тело. Ярость и страх. Мне стало не по себе, когда я вспомнила о волосах, растущих у меня между лопатками.

– Странно все это, – чуть слышно сказала Сара.

– Сначала Алексия. Теперь Фатия. Что… что происходит?

Морган в одной фразе выразила все мучившие нас вопросы.

Мы посмотрели друг на друга.

Прошло, может быть, всего несколько секунд: один выдох, один удар сердца, одно движение ресниц.

Но мы по-настоящему всмотрелись друг в друга.

Без ужимок и лицемерия, без всего того, за чем мы обычно скрывались, когда встречались в школьных коридорах. Без надменности, самоуверенности и безразличия. На несколько мгновений, сидя под желтым небом и порыжевшими деревьями парка, мы предстали друг перед другом такими, какие мы есть. Мы дети, все еще дети, по-прежнему дети. С глубочайшей тревогой в глазах. Было ощущение, что посреди тротуара нашего города, да и посреди наших жизней, разверзалась невидимая бездна, в которую мы в любую секунду могли упасть.

Это длилось всего несколько мгновений. Поднялся слабый ветерок, от которого затрепетали покрасневшие листья, и мы заморгали, чтобы избавиться от этого непонятного чувства.

В конце концов Морган прошептала:

– Вы думаете, что…

Сара рассмеялась. Высоким звонким смехом. Немного деланым. Но все-таки она рассмеялась, словно для того, чтобы рассеять страх и привести в чувство нас троих, сидящих на скамейке. Как будто для того, чтобы напомнить, что мы все еще три обычных подростка, которые ничем не отличаются от миллионов таких же тинейджеров. Вот только Сара не знала, что мое тело тоже начало покрываться волосами.

– Да ладно тебе, Мо, не стоит раздувать из этого историю. Это точно какая-то болезнь. Половое созревание, гормоны, что-то в этом духе. Фатию вылечат, и все будет хорошо.

Сара вскочила:

– Мне надо идти, а то я пропущу свидание с прекрасным принцем.

Видимо, она по-прежнему не упускала возможности закрутить роман.

– А как его зовут? – спросила Морган, радуясь, что разговор перешел в другое русло.

Сара вскинула брови.

– Ах, ах! Да мне по барабану, как его зовут. Меня не это интересует. Меня волнует, сможет ли его поцелуй меня разбудить!

Сара пошла прочь и, обернувшись через плечо, подмигнула нам. Густые темные волосы наполовину скрывали ее лицо.

Сара была все такой же красавицей. Она была похожа на какой-то вкусный плод. Сочный, ароматный и сладкий. Идеальное яблоко. Глядя на него, хочется только одного: впиться зубами. На несколько секунд мне стало завидно.

Мы с Морган остались сидеть на скамейке, словно две взъерошенные вороны на ветке. Она была увлечена своим мобильником. Да и не то чтобы нам было о чем разговаривать.

Во времена наших с Сарой похождений по главной улице мы приняли Морган в свою компанию только потому, что она смотрела на нас такими же восторженными глазами, что и парни. Она повсюду ходила за нами, фотографировала нас, когда мы вставали в удачные позы, выкладывала эти фотографии в соцсети, осыпала нас комплиментами. Это было приятно. Для нас она была чем-то вроде верного компаньона, слуги, пажа – именно так мы к ней и относились. Мы разговаривали с Морган несколько надменно, без ласки в голосе. Она никогда не выказывала недовольства, постоянно улыбалась и была счастлива быть частью нашей компашки. Морган не была красавицей, она не слишком вышла ростом, не была достаточно худой, ее формы не были достаточно пышными, у нее были ни темные, ни светлые волосы, она носила огромные очки, у нее были кривые зубы, а еще она не выпускала телефон из рук. Она была совершенно обычной девушкой, не было ни малейшего риска, что она затмит собой нашу красоту, и поэтому мы позволяли ей гулять вместе с нами. Единственное, что нас с Морган объединяло, – это восхищение нашими с Сарой телами. На тот момент я уже не была в компании Сары, и Морган даже не подняла голову, когда я с ней попрощалась.

Когда я пришла домой, папа был на кухне. Он совсем не удивился, увидев, что я так рано вернулась.

– Мне звонили из школы. Она закрыта до дальнейших указаний. Мне не сказали, в чем именно дело. Что-то случилось?

– Драка, – ответила я.

– Школа закрылась из-за драки?

Я пожала плечами. Не хотела ничего ему рассказывать.

И пошла в детский сад за Сати.

Когда мы вернулись, на кухне столкнулись с Патрисией. Папа с виноватым видом отошел от нее в сторону. В воздухе стоял запах свежих помидоров и страстных поцелуев. Патрисия носила каре, и ее волосы были покрашены в рыжий; на ней была