Махинаторы. Кого ждет Колыма - Владимир Бушин

«Нашему государству, — продолжал Андрей Битов, — абсолютно наплевать на культуру, искусство. Как сели на трубу, так и не слезают с нее. И вешают нам всем лапшу на уши. И больше их ничего не волнует». Насчет трубы и лапши верно. Но надо уточнить. Специалисты по лапше, будучи развратными тупоумными невеждами, все-таки смутно догадываются о роли искусства, культуры, истории и потому назначают заправлять этим делом и поощряют здесь своих преданных провокаторов, наглецов, неучей и, разжигая антисемитизм, выискивают таких тоже главным образом среди отмороженных собратьев: Швыдкой, Радзинский, Кулистиков, Сванидзе, Млечин… О подобных мерзостях не стеснялись говорить и Маркс, и Ленин, и Сталин, и Плеханов.

Или взять дело Государственных премий. Когда давали Сталинские премии Шолохову или Шостаковичу, Твардовскому или Улановой, Сергею Прокофьеву или Дунаевскому, Эренбургу или Корину, Эйзенштейну или Сергею Герасимову, то все знали, за что дают, — вся страна читала их книги, пела и слушала их песни, смотрела их фильмы, спектакли, картины. Но вот Ельцин учредил свои премии, размером, кажется, в 200 тысяч рублей. Придя к власти, Путин вздул их до 5 миллионов. И кому же первому — ведь это принципиально! — он ее вручил? Белле Ахмадулиной. Этим именем он обозначил государственную политику в области культуры. Бесспорно, в своем амплуа поэтесса была талантлива. Однако все знают Ахмадулину (тонкие знатоки искусства могут даже перечислить ее известных и безвестных мужей: Евтушенко, Нагибин, Мамлин, Кулиев-младший, Мессерер), — но почти никто не знает, что она написала.

А вот недавно получил премию Владимир Спиваков. Это как раз пример заимствования худшего из Советского времени, когда часто награждали одних и тех же. Ведь смысл премии в том, чтобы или сделать имя талантливого человека известным, заслуженно прославить его, или еще и поддержать нуждающегося человека материально. И зачем ваша премия Спивакову? Он — несусветный богач, а известен больше, чем сам награждалыцик. Кроме того, следовало бы учесть, что недавно, написав похвальное предисловие к лживой книге американца Соломона Волкова о Шостаковиче, Спиваков принял участие в грязной клевете на великого композитора, ибо в книге тот представлен лжецом, лицемером, трусливым бесхарактерным рохлей. Он, мол, всю жизнь ненавидел Советскую власть и писал замаскированно антисоветские вещи, но его почему-то загнали в партию, и он страдал, стыдился, обливался слезами. Константина Федина, Леонида Соболева, возглавлявших Союзы писателей, Игоря Моисеева, руководившего всемирно знаменитым ансамблем, и многих других не могли загнать, а вот мямле Шостаковичу как скомандовали «Становись!», так он и встал, и руки по швам, — так утверждает Волков к удовольствию Спивакова. А ведь у нас даже многие высокопоставленные военные не состояли в партии. Будущий маршал Б.М. Шапошников на одном съезде партии речь держал именно от лица беспартийных военных. А тут вот… Как же можно награждать после участия в такой диверсии против русского искусства?..

Читаем Битова дальше: «У нас в литературе в последнее время появилось много сомнительных фигур и голых королей». Справедливо. Но если много, то назвал бы хоть одного. Вот, например, Виктор Ерофеев, с которым вы однажды, по его словам, чуть не убили друг друга, сомнительная фигура? По-моему, ничего сомнительного, все предельно ясно. А Улицкая — голая королева или все-таки в бикини? Молчит живая легенда.

И опять только общие слова: «Сейчас у нас везде рыночные отношения, и в литературе. Нужно постоянно пиариться, участвовать в каких-то сомнительных сделках, с кем-то договариваться, идти на уступки… авторы тусуются, премии организуются, места в табели о рангах распределяются… Мне это противно. В этом плане я вполне советский человек». Приятно слышать, что вполне. Действительно, советским людям все это противно. И мне лично — тоже. Но, во-первых, что за «табель о рангах»? Где он вывешивается? Кто его оглашает? С какого амвона? И разве может этим табелем интересоваться, беспокоиться о нем настоящий писатель, тем более — «ярчайший представитель»? Один из них сказал собратьям: «Ты царь. Живи один…» Во-вторых, «Литературная газета» уверяет, что Битов «лауреат многочисленных премий». Так что, пиарился? Тусовался? Договаривался? Участвовал в сделках? Шел на уступки? Похоже, что именно так.

Разве тут же не была явлена такая, например, уступка: «Хамство и растление у нас продолжается с 17-го года». А ведь только что уверял, что советскому человеку отвратительны разного рода сомнительные сделки, беспринципные уступки, закулисные договоры, — где тут хамство и растление? Это и есть лапша на уши, но именно за такую лапшу и дают премии даже «вполне советским» человекам. Тем паче, если тут же и такое: «Мы сейчас пожинаем плоды сталинской политики. Некультурность, раболепство, безграмотность души…» Именно об этих плодах долдонят постояльцы Кремля и их наймиты.

А тут еще и вот что: «Сталин глушил офицеров, вернувшихся из Европы с победой». И как же он их глушил: толом или скалкой по кумполу? И кого же оглушил до полной глухоты? Почему-то опять нет ответа…

И все твердит, классик, что в советское время «мы были запуганы», все жили в страхе. Да ничего подобного! В страхе жили антисоветчики, и это вполне естественно. Как было не знать страха, допустим, критику Сарнову, если в его компашке антисоветчина и русофобия простирались от клеветы на Шолохова до глумления над родиной, которую они, пуская блаженные слюни, называли «сранью»?

* * *

Но писателю отвратительно не только советское время. Вот что он говорит о далеком прошлом родины: «Наша страна — заготовка. Зачем было захватывать такое огромное количество земли? Эти пространства ведь для всего мира нужны, а не только для одной России. Это территория, заготовленная для всего человечества, где и воды, и полезные ископаемые, и леса». Троцкий в свое время считал, что Россия — вязанка хвороста, которую надо бросить в костер мировой революции. Булат Окуджава уже на нашей памяти томился, страдал:

Меня удручают размеры страны…

Я тогда дал ему дружеский совет: езжай в портативную Грузию, откуда отец родом, или в малогабаритную Армению, откуда мать. Почему-то не послушал…

После Троцкого и Окуджавы возникла известная мадам Олбрайт. Именно она первая объявила: «Сибирь со всеми ее богатствами должна принадлежать всему миру!» И вот теперь живой классик Битов… Достойная компашка. Да! Вот еще: «Советский Союз должен был распасться, он был громаден, но внутри-то — труха». Это уже Андрей Дементьев, возросший на трухе. И у него, оборотня, нет отбоя от премий.

Да, есть продажные поэты.

Но чтобы так, но чтобы так…

А вообще-то классику надо бы знать, что Россия не захватывала, например, Украину, Грузию, Калмыкию и некоторые другие земли. Они сами пришли под Московскую руку.

А вот Америка оттяпала половину Мексики, не упустила французскую Флориду и в нашу Сибирь нагрянула в 1918 году не ради красивых пейзажей. Вот и спросил бы американцев: «Зачем?»

А что сказать об Англии, нахватавшей во всех концах планеты земель в пятьдесят раз больше, чем сама? Ну, правда, лет через триста за дальностью сих земель все вроде бы рассыпалось, но уж эти-то триста лет леди и джентльмены попили кровушки. Отсюда и благоденствие их. А Испания? Франция? Бельгия? Голландия? Германия?.. У всех потом рассыпалось, поскольку, говорю, земли-то за морями-океанами, а у России все под боком, рядом, путь пеший. Куда могла деться та же Украина, если бы не эта гниль, от которой вонь на весь мир?

Если еще сказать о премиях и о страхе, то надо заметить, что особенно большие премии дают ныне тем, кто к новостям вроде помянутых выше еще присовокупит, как Битов, и такое, например: «Когда начинают разговоры о том, было ли лучше при советской власти или сейчас, я точно знаю, что предпочту тому страху нынешнюю вонь и гниль». Вот ведь как! Пусть вонь! Пусть гниль! Пусть катастрофы, в которых гибнут соотечественники! Пусть пожары, в которых сгорела и собственная дача! Пусть я стал бомжом! Лишь бы не дрожать вместе с Сарновым от страха перед советской властью.

Очень ценятся в премиальных жюри также заявления такого рода: «К Шолохову я никак не отношусь. Я его и не читал никогда». Даже не читал, но почему-то уверяет, что «Толстой интереснее». Так ведь чтобы придти к такому выводу, надо сопоставить писателей, а для этого — прочитать обоих. Нет, говорит, читал только одного, но уверен за обоих.

О Толстом еще вот что: «Никто его по-настоящему не знает и не читал». Только Битов осилил. Только он знает по-настоящему: «Истинный Толстой — это его дневники». Кто спорит, дневники — очень важная часть творческого наследия гениального писателя. Но неужели так мало стоят его романы, повести, рассказы, публицистика? Чего, спрашивается, привязались к ним во всем мире деятели кино, театра, композиторы, художники. Ведь сколько фильмов по одному только роману «Война и мир» или по «Анне Карениной». Толстой-то сам однажды в старости сказал своему секретарю В.Ф.