Не отрекаются, любя... (СИ) - Лабрус Елена

— Разве это плохо сберечь то, что досталось твоему отцу с таким трудом? — хмыкнула Ваан. — А я женщина домовитая. Всё в дом, всё в семью. Не то, что некоторые, перекати-поле. Но, если ты поможешь мне, — пристально изучал его её одинокий глаз, — я помогу тебе. По старой дружбе, так сказать.

— Что помогу? Сесть на трон? Встать во главе «Открытой реки»?

Она отвесила реверанс, что видимо означало «да».

— А ты мне поможешь вернуть женщину? Или потратить деньги моего отца? — усмехнулся Марк. — Власть, влияние, ресурсы — вот это всё, что тебе было якобы так важно, было у него, не у меня. И похоронены теперь вместе с ним. Так что ты или сильно опоздала, дорогая Иванна Вигеновна, или просто жонглируешь словами.

— Я тебе уже помогла.

— О, да! Помогла, — схватил Марк бутылку. — Она ни видеть, ни слышать меня не хочет. И запретила даже близко подходить к ребёнку. Если ты об этой помощи, то лучше бы ты и не бралась.

— Ну, это уж ты сам виноват, — забрав у него бутылку, она плеснула себе ещё виски и поставила её на стол. — Разбивать женские сердца ты мастер.

Марк зло сцепил зубы и выдохнул сквозь них.

Ему была понятна её язвительность и её злость на него. За дочь. Но если бы он мог замолить свои грехи! Если бы мог хоть что-то исправить!   

— Ты знала, Ваан, — покачал он головой. — Знала всегда, что я однолюб. Знала, что я не смогу ответить ей взаимность. Знала, что не останусь. И не ты ли учила меня ни к кому не привязываться? — он смотрел на женщину в упор.

— Никто не может знать про себя заранее однолюб он или нет. Уж ты то в курсе.

Она выпила виски одним глотком и громко стукнула донышком стакана о столешницу.

— Уж я то в курсе. Но я столько раз за те восемь лет срывался сюда, к ней, что даже у меня не осталось сомнений: бесполезно бегать от себя. Я люблю. И люблю её одну. И ты это знала.

Она тяжело вздохнула.

— Что бы ни знала я, Файлин моя дочь, Марк. Моя единственная дочь. Моя непроходящая боль. И моя единственная дочь сбежала с тобой. А ты её не сберёг.

Чувство, что в него воткнули вилы и медленно наворачивают на них кишки, заставило его снова потянуться к бутылке.

— Чёрт побери, Иванна! — схватился он за запотевшее стекло. Хотел снова запустить в стену, но сжал в руке и сдержался. — Мне жаль. Мне очень жаль. Что всё случилось именно так. Но когда всё это началось, мне было всего восемнадцать. И я был такой идиот!

Ваан подняла руку, заставив его замолчать.

— Ты никогда не был идиотом, мой мальчик, — покачала она головой. — Ты был умным, сильным, храбрым. Целеустремлённым. Отчаянным. Ты был лучшим. Она была обречена в тот день, когда ты явился в мой дом. И в том, что случилось нет ничьей вины, — выпрямила плечи. — Это был её выбор. Каким бы он ни был, её. Она имела право поступить так. Но мне от этого не легче.

А мне прям, пиздец, как легко!

Марк опустил голову. Он подумал, если бы у него была возможность всё изменить, что бы он исправил? В какой день хотел бы вернуться? В тот, когда сказал Вере: Прости! И не уйти, а остаться. Или в день, когда Файлин коснулась его истерзанной спины и сказать ей «нет».   

— Срок моего предложения ограничен. И либо ты со мной, либо против меня, Ромео.

Марк дёрнулся, услышав ненавистное ему с юности прозвище. Дёрнулся, потому что только один человек мог его так называть.

Он скрипнул зубами. Ваан усмехнулась:

 — Сколько там осталось до того, как завещание вступит в силу и ты станешь законным владельцем «Реки»? Три месяца?

— Примерно, — процедил он сквозь стиснутые зубы.

Ваан улыбнулась так, словно знает больше, чем говорит.

Впрочем, она всегда знала больше. И всегда так улыбалась.

А Марк вдруг понял, что больше всего его сейчас бесит.

Он не хотел смешивать эти миры. Тот, где он был Марк, и тот, где был Гриша.

Он не хотел рассказывать Вере о том, как жил эти пятнадцать лет.

Он прилетал к ней с любой точки мира, когда вдруг понимал, что не может без неё сейчас. Совсем. Прилетал, чтобы почувствовать себя таким, каким его видела она, увидеть лучшую версию себя.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Но в тот день, когда понял, что может не вернуться, ему показалось честным её отпустить. В тот день, когда понял, что уже никогда не будет прежним, её Ромео, даже если выживет.

Он тот, кого она не знает. Он другой. И лучше ей этого другого не знать.

Он ошибся тогда, когда ушёл.

И ошибся сейчас, когда вернулся.

Он надеялся, его прошлое останется в прошлом, но явилась эта чёртова Ваан и всё смешала. Мир словно начал сужаться, грозясь его смять, расплющить и оставить погребённым под кучей вещей, истин и поступков, в которых ему и себе-то не хотелось признаваться.

В этом была его слабость — у него было опасное прошлое.

Но ведь в этом была и его сила…    

— В твоих интересах принять моё предложение, Ромео, — улыбнулась Ваан.

— Какое предложение? Отдать всё тебе?

— Разве я попросила отдать?

— Уходи, Иванна, — качнул Марк головой в сторону двери.   

Улыбка сползла с её лица, но Ваан не двинулась с места.

— Убирайся, — процедил он сквозь зубы. И посмотрел на неё в упор. — Мне не нужна твоя помощь. И, может быть, я всего лишь жалкий Ромео, но раз мой отец даже не упомянул твоего имени, значит, у него были на то причины. Я не знаю какую роль ты играла в его жизни, но, как бы я ни распорядился его наследством, тебя это не касается.

— У твоего отца действительно были причины не упоминать обо мне. Именно так мы с ним и договорились. Но я очень надеюсь, что ты меня услышал и, хотя бы подумаешь, — равнодушно пожала она плечами.  

— Я тебя услышал. Но что бы ты ни сделала сейчас, ты сделала только хуже. Чем тебе обязан Рыжий, я не хочу даже знать. Пусть он пляшет под твою дудку как деревянный болванчик, мне это никак не поможет. Ты всё испортила. Ты всегда всё портишь.

Она дёрнулась, словно получила пощёчину, но сдержалась.

— Да, мальчик мой, чем он мне обязан, лучше тебе не знать, — произнесла она ледяным тоном. — Но ты же помнишь, я умею заставлять людей делать то, что мне нужно, — обернулась она у двери и выразительно посмотрела на его задницу, туда, где когда-то алела буква «М» или «W», смотря как повернуть… А потом усмехнулась. — Подотри сопли, Ромео! Дорогу осилит идущий. До встречи!

И бутылка всё же разбилась о стену.

Марк швырнул её в бессильной злобе, когда дверь за Ваан закрылась.

— И что бы я делал без твоих советов!

Чёрт его знает, что было у этой бабы на уме.

Марк знал лишь одно: кроме себя, ему рассчитывать не на кого.  

— Подтереть сопли? — усмехнулся он. — Да никто их здесь и не распускает.

  Он взял телефон.

— Ну что там, Олег? — спросил, когда на том конце ответили.

— Работаем, Марк Германович, — ответил программист, или хрен его знает кто он там был, этот специалист по компьютерной безопасности. У отца в штате кого только не было. И все они теперь работали на Марка.

— Ну хоть получается?

— Обижаете, — улыбнулся парень в трубку. — К утру и следа от этих отзывов не останется. Ещё сделаем дополнительную защиту, обязательную процедуру модерирования и запустим бота, что будет автоматически отлавливать, если появится что-то новое в сети на студию ландшафтного дизайна "Декарт", и в ручном режиме удалять. Ну и, конечно, работаем над новым контентом.

— Ну, не буду мешать, — отключился Марк.

Отправил спать стоящий у двери конвой, подхватил со стула куртку и вышел в ночь.

Что бы там ни возомнила о себе эта Ваан, Марк давно умел больше чем она.

Он умел даже её заставлять делать то, что нужно ему…  

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Глава 11. Марк

   Четырнадцать лет назад…

— Удачно твоя мама выбрала место жительства для девочки, что не переносит солнце, — протянул Марк Файлин яблоко в блестящей глазури на палочке.