Азиатский аэролит - Иван Ковтун

Чертовски повезло Сорокину! Как же — самому инженеру Эрге, которому завидуют все эмигранты, которому сам Лайстерд, как равный равному, пожимает руку — потребовались его услуги. Больше того, он сам позвонил ему, сам напомнил о деньгах и вызвал на разговор к себе в кабинет.

Здесь воздух, кажется, пахнет деньгами. И немалыми! У Сорокина набирается полный рот слюны, он жадно глотает ее, и в глазах его мерцают радужные цвета долларов.

Эрге, окутанный ароматным дымом гаваны, будто сквозь вуаль с усмешкой вглядывался в лицо Сорокина и восторженно думал:

«Какой прекрасный образчик холуйства и мерзости. И впрямь, Господи, дивны дела твои».

Я хотел бы, Сорокин, побеседовать с вами об одном серьезном, важном, даже почетном и ответственном деле, — начал наконец Эрге, спокойно, нарочито строго подчеркивая каждое слово, — мне кажется… что вы… вероятно, единственный человек… в нашей эмиграции, с которым можно… обсудить это дело.

Сорокин не успевал глотать клубки едкой слюны, от напряжения его бугристое угреватое лицо приобрело свекольный оттенок. Давясь слюной, он лепетал:

Я от всего сердца благодарю гениального изобретателя за оказанную мне честь и полагаю…

Эрге, не слушая, прервал его болтовню:

Еще раз подчеркиваю, дело ответственное и важное. И, прежде чем рассказать вам о нем, я должен взять с вас слово, что тем, о чем вы услышите сейчас от меня, вы сможете поделиться с другими лишь по моему разрешению и выбору.

О, господин Эрге может всецело положиться на меня, как известно… — забормотал вновь Сорокин.

Хорошо, — спокойно перебил Эрге, — с этим покончено. Я верю вам (Сорокин облизнулся). Итак: мне нужны сейчас несколько человек — люди надежные, мужественные, хорошо знающие Россию и в любую минуту готовые по моему приказу выехать за границу. Вы меня, думаю, поняли?

Еще бы Сорокин не понял! Чего бы стоил тогда Сорокин? Ясно, Эрге просто требуется несколько опытных шпиков. Пахнет деньгами. Сорокин не ошибся! Но надо пользоваться моментом. Такие моменты выпадают все реже. Нужно загрести как можно больше долларов.

Эрге не сводил глаз со своего собеседника. И Сорокину нелегко было под этим взглядом стереть с лица готовность услужить, напустить на себя выражение, так и говорившее: ох, и трудное, господин Эрге, дело, ох как трудно найти в наше время таких людей.

Сорокин деланно вздохнул, поднял вверх свои маленькие глазки, словно задумался над сложной, неразрешимой задачей.

Трудно было долго сохранять задумчивость и деланную напряженность, потому что острые глаза Эрге безжалостно кололи лицо. Вскоре Сорокин виновато посмотрел на инженера и нагло, но одновременно робко прошептал:

Господин Эрге, дело нелегкое. Но я всем, чем сумею, помогу. Потребуются большие деньги.

Эрге строго остановил его:

От этих забот я вас освобождаю.

Сорокин боязливо улыбнулся (дурак, так и клиента спугнуть недолго) и, стараясь загладить свое опрометчивое легкомыслие, наклонился ближе и таинственно понизил голос:

Да простит меня господин Эрге, я совсем позабыл о Пауле. Вы слышали это имя? Нет? Удивительно… Это его кличка. Настоящая его фамилия — Брауде. Молодой и неуловимый дьявол. Двадцать лет, из всех переделок выходит честным и сухим, знает десять языков, Россию изучил, как свой галстук. Внешность ангела, первоклассный боксер, стрелок, пловец. Единственный недостаток — дорогой. Разбрасывается деньгами, как мусором — капризный. Но он сможет вам организовать таких молодчиков, что и в огне молчать будут, у него огромные связи за рубежом. — Сорокин еще больше понизил голос и почти благоговейно произнес: — Польская дефензива* предлагала ему постоянное место, он у них свой человек, — Сорокин хихикнул. — Рассказывают, однажды поляки задержали его, допрашивали, допрашивали — молчит, хоть бы слово. День молчит, два молчит, вызывают начальника пограничной охраны, заходит он, посмотрел и как воскликнет: «Пауль, черт тебя подери, ты откуда взялся?» — и давай обниматься и целоваться.

Завтра этот Пауль сможет быть у меня?

Ставлю двести долларов на то, что он будет здесь.

Жду его в семь часов вечера. Ровно в семь.

Эрге поднялся с кресла, давая понять, что и гостю следует встать. Сорокин понял и с готовностью выпрямил свое длинное тело.

У дверей Эрге даже руку подал. Сорокин от счастья стушевался и выгнулся ужом.

Всего хорошего. Завтра в семь вечера здесь.

Сорокин пробормотал что-то о том, что господину Эрге

не стоит напоминать, раз Сорокин пообещал, то будьте уверены, он этого Пауля из-под земли достанет.

* * *

На первое октября было назначено открытие «Колумбии», самого аристократического нью-йоркского мюзик- холла. За два месяца до открытия гигантские световые рекламы Бродвея кратко оповестили:

— Открытие осеннего сезона «Колумбии» состоится первого октября.

В описываемое время — польская государственная организация, занимавшаяся контрразведкой и выполнявшая роль политической полиции.

За полтора месяца все газеты кричали, что в «Колумбии» на открытии сезона будет происходить нечто грандиозное и неслыханное.

За месяц до открытия в газетах появились статьи известных театральных критиков, сотни юмористов писали специальные юморески, громкоговорители ежедневно сообщали программу открытия и биографии актеров.

За неделю до открытия газеты запестрели портретами актеров и актрис и завели особые разделы под заголовком: «Мысли выдающихся людей Америки об открытии сезона в “Колумбии”». Тысячи репортеров охотились на выдающихся женщин Америки, на богатейших банкиров, на миллиардеров, чтобы выудить у них хоть два слова о предстоящем открытии «Колумбии». За три дня до открытия администрация «Колумбии» выкинула забавный трюк, объявив, что после долгих размышлений над программой открытия, учитывая интерес дорогих посетителей, ей, администрации, стало стыдно за неуважение к драгоценным гостям, а потому на экстренном совещании, с целью угодить уважаемым зрителям и наилучшим образом отблагодарить их за внимание и заботу, было принято решение кардинально изменить предварительно намеченную программу и в 5 часов утра была составлена новая, вдесятеро более обширная, оригинальная, блестящая, яркая, веселая.

Администрация собиралась преподнести эту программу зрителям в качестве сюрприза. Уловка имела успех. Три дня «Колумбию» штурмовали тысячные толпы, а цены на билеты подскочили до небывалых высот.

Первого октября кончался и срок командировки Марича, и в этот день он собирался покинуть Нью-Йорк.

* * *

Еще утром администрация отеля отправила весь багаж в порт, формальности с документами уладили заранее, так что до отплытия парохода у Марича оставалось довольно

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});