Ужас на крыльях ночи - Дарья Донцова

– Мне необходимо побывать у ваших долгожителей.

– Дорогой мой, кто вам рассказал о них? – спросил его сорокалетний на вид руководитель района.

– Разные люди, – ответил ученый, – о «молодых стариках» многие говорят.

– Сплетни это, – улыбнулся начальник, – в том местечке никаких чудес не происходит.

– Почему же глава сельсовета вознес вокруг деревни глухой забор, настоящую Китайскую стену, а у ворот поставил проходную с охраной? – не успокаивался Владыкин.

– Там исповедуют религию, которая не позволяет общаться с чужаками, – пояснил собеседник.

Владыкин решил не покидать кабинет до тех пор, пока не добьется успеха.

– Я собрал множество материалов, свидетельствующих о том, что в селе употребляют какое-то омолаживающее снадобье. Большинство людей, откровенничавших со мной, упоминали о колдуне. Якобы тот варит из крови младенцев зелье, делающее человека вечно молодым. На вашем городском рынке, куда иногда колдун заглядывает, его боятся до ужаса, прячут от него женщин. Местное население говорит, что шаман высматривает подходящую девушку, потом ее крадут, отвозят в то село, она рожает детей от колдуна, а он их убивает и готовит настой.

Начальник рассмеялся.

– Наш народ любит пошутить над приезжими. Не обижайтесь, вас разыграли.

– Я уеду в Москву, но скоро вернусь. И не один, а с милицией, пусть правоохранительные органы разбираются, где правда, а где сплетни. Ваша тихая жизнь закончится навсегда, – пригрозил Петр. – Велите знахарю встретиться со мной, и шума не будет.

– Дорогой товарищ, – заулыбался чиновник, – вы с таким же успехом можете требовать устроить вам чаепитие с Ходжой Насреддином. Он герой анекдотов, про него написано в книгах, народ о нем говорит, значит, следуя вашей логике, Насреддин жив-здоров и может пообщаться с гостем из Москвы… Давайте-ка лучше поедем сейчас вместе на праздник в одно место, полакомитесь там таким пловом, какого более нигде не готовят.

На Востоке не принято отказываться от приглашения побывать на торжестве, Петр не стал наживать врага в лице провинциального руководителя и поехал вместе с ним. Когда ученый вернулся поздно вечером к дому, который снимал на время командировки, он увидел пепелище, строение сгорело дотла, в пламени погибли все его вещи и бумаги. Владыкина тут же переселили в гостиницу, где улыбчивая женщина-администратор начала ахать:

– Вот беда! Вот горе! У нас в городе случаются пожары, даже внук нашего главы района в погорельцах оказался. Представляете, он за день до свадьбы решил устроить во дворе мальчишник, велел вынести из дома большое зеркало…

– Внук местного главы? – перебил тетку Владыкин. – Сколько же лет его деду?

– Рамазану Ибрагимовичу скоро восемьдесят, – сообщила портье. – Он у нас всем пример, – не пьет, не курит.

Владыкин молча взял ключ и пошел в номер, думая, что выглядит районный начальник максимум на сорок и ведет себя, как молодой мужчина. А на праздник позвал московского гостя, похоже, с одной целью – чтобы сжечь снятый им домик и уничтожить весь собранный материал. Рассказы о колдуне правда, он существует. Более того, он знает рецепт молодильного зелья и поит им местного босса.

Долго рассказывать, каким образом Владыкин, сменив документы и внешность, пытался попасть в село. И в конце концов произошло невероятное: ему удалось проникнуть туда и поговорить с шаманом.

Вернувшись в Москву, Петр начал работать над созданием лекарства. Слух о его изысканиях распространился среди коллег, и те осмеяли ученого. А вот руководство страны отнеслось к научной деятельности Владыкина серьезно. Петра Германовича вызвали с докладом, как тогда говорили, на самый верх, внимательно его выслушали, велели основать лабораторию и немедленно доставить в Москву того самого азиатского знахаря.

Первое распоряжение выполнили легко. В Павлинове за считаные месяцы возвели дома для лаборатории и семьи Владыкина, где он поселился вместе с женой Антониной и дочерью Ирой. А вот со вторым вышла осечка. Село располагалось в труднодоступном месте: весной-осенью дороги становились непроходимыми, а вертолету там не сесть. Когда погодные условия наконец позволили добраться до деревни, она оказалась пуста. Весь народ куда-то исчез, от домов остались одни головешки. Всю свою последующую жизнь Владыкин пытался получить то самое лекарство…

Леонов прервал рассказ, позвал официантку и заказал еще кофе.

– Думаю, его работа не имела успеха, – предположила я, когда девушка отошла от столика.

– Не совсем так, – возразил Леонов. – Опыты на крысах и других животных ошеломили и Владыкина, и тех, кто его патронировал. Дряхлые грызуны и собаки после уколов молодели на глазах, становились бойкими, веселыми, начинали играть друг с другом. После того как один четырнадцатилетний пес, умиравший от дряхлости, встал на лапы и прожил еще долго, побив все рекорды собачьего долголетия, было решено начать эксперименты на людях.

Глава 12

– На людях? – изумленно повторила я. – Кто же разрешил подобное? И кто мог согласиться стать подопытным кроликом?

Леонов взял у подошедшей официантки чашку.

– Думаю, на первый вопрос ответ очевиден. Да и на второй вроде тоже. Только объяви: «Я изобрел средство от старости, нужны добровольцы для испытаний», как к тебе бросится огромное количество желающих испытать его на себе.

– Но, если я правильно поняла, распространяться об этих разработках никто не собирался, – остановила я Федора. – Требовались люди, способные хранить тайну, которые не сообщат ничего даже ближайшим родственникам.

Федор быстро выпил кофе.

– Вы правильно описали проблему. Но ее удачно решили. Можете предположить, кого доставляли в лабораторию в тщательно занавешенных автобусах?

Я призадумалась.

– Сотрудников комитета госбезопасности?

– Горячо, – усмехнулся Леонов, – но неверно. Попробуйте еще раз. Даю подсказку: у реки два берега, правый и левый. Вы сейчас подплыли к правому, но оказалось, причалили не туда, вам надо на противоположную сторону.

– Преступников? – предположила я.

– В точку, – кивнул Федор.

– Чудесно! – воскликнула я. – Наверное, в проект включили тех, у кого было пожизненное?

– Приговоренных к высшей мере наказания, – сухо уточнил Леонов.

На секунду я онемела, а потом возмутилась:

– Серийных убийц? Маньяков-насильников? Садистов? Уму непостижимо! Владыкина не интересовало, как человек отреагирует на два-три укола, предполагалось длительное наблюдение за подопытными, в течение лет десяти-пятнадцати, а то и более?

– Опять угадали, – подтвердил детектив.

– Следовательно, особо опасным преступникам подарили жизнь, и в перспективе они могли прожить аж до ста пятидесяти лет? – вскипела я. – Их возили из мест заключения на автобусах. Неужели не опасались, что заключенные сбегут и вновь будут убивать? Им же терять нечего, два раза к одному человеку высшую меру применить нельзя!

Леонов снова поманил официантку и попросил:

– Принесите блюдо с пирожными. И, наверное, вам еще один чай, Виола?

– У меня навсегда пропал аппетит! – выпалила я.

– Ничего, вернется при виде сладкого, – пообещал Федор. И заговорил совсем по-свойски: – Не пыли, все не так ужасно, как тебе показалось. Серийных маньяков к эксперименту не привлекали. В советское время расстреливали не только уголовных преступников, но и тех, кто залезал в карман государства: цеховиков, фарцовщиков. За несколько дней до смерти Леонида Брежнева было возбуждено дело по обвинению директора московского гастронома № 1, известного жителям столицы как «Елисеевский», Юрия Соколова. Его осудили на смертную казнь и расстреляли. Но кое-кому повезло больше, чем ему. В газетах сообщали о приведении приговоров в исполнение, а преступники оставались живы и поступали в распоряжение Владыкина. Эти люди никого не грабили, не убивали, не насиловали. Сегодня бы их назвали успешными бизнесменами, они могли бы основать собственные фирмы, стать топ-менеджерами крупных компаний, но родились не в то время и ушли в область теневой экономики. Между прочим, кое-кто из нынешних олигархов начинал именно как фарцовщик, скупая около гостиниц у иностранцев жвачку, вещи, сигареты, валюту и перепродавая затем советским гражданам. Так что «кролики», которых возили в лабораторию Владыкина, не представляли опасности для жизни людей, они не были социопатами.

Я машинально схватила эклер с блюда.

– Уже легче. А теперь объясни, какое отношение исследования Владыкина имеют к ночному визиту вора в коттедж, снятый мною.

Леонов взял «картошку».

– Ох, грешен, не могу отказаться от сладкого… Заметила, что мы в процессе разговора без напряга перешли на «ты»? Давай сохраним эту форму общения. Ладно, слушай дальше. В середине девяностых финансирование лаборатории прекратилось, Дом тишины опустел, здание стало потихонечку разваливаться. Петр Германович поселился в большом коттедже. Его дочь Ирина после окончания школы поступила в мединститут, где когда-то учился ее отец. Владыкин не писал научных работ, и в личной жизни дела у него шли плохо, он разругался с женой. Антонина Тарасовна со временем перебралась в маленький дом, отец и дочкой остались в большом. Кстати, Владыкин женился отнюдь не в юном возрасте, Ира родилась, когда ему перевалило за сорок, Антонина была моложе мужа, но девочку произвела на свет в тридцать пять. В две тысячи четвертом Владыкин умер, и почти сразу после его кончины Ирина покинула Павлиново. Где она жила, чем занималась, я так и не выяснил. В родные пенаты Владыкина вернулась пять лет назад, и тогда мать перебралась с насиженного места в московскую квартиру. Маленький коттедж стоял запертым, пока его не арендовала писательница Арина Виолова.