Обнажая запреты (СИ) - Лари Яна

Бармена, обслуживающего гостей прямо под открытым небом, прихоть Ланы ничуть не обижает.

— Та-а-ак, что тут у нас? Абсент, шампанское, — перечисляет Глеб, внимательно наблюдая за уверенными действиями Ланы. — А ты знаешь толк в развлечениях. Отличный выбор.

— Само собой, это же «Смерть в полдень», — фыркает она, аккуратно наполняя высокий бокал, и игриво подмигивает облокотившемуся на стойку Лёхе. Тот смущённо улыбается, делая вид, будто не пялился на неё секунду назад с открытым ртом.

— Что-то мне одно название уже не нравится, — опасливо нюхаю содержимое протянутого бокала.

— Поверь, отличница, это будет очень приятная смерть, — хором выдыхают мне на уши, вставшие по обе стороны от меня близнецы.

Я ещё раз оценивающе смотрю на приятный зеленоватый оттенок напитка и под прицелом четырёх пар глаз делаю небольшой глоток.

— Ну как? — улыбается Лана. — Сразу предупреждаю, добавки даже не проси.

Освежающий травянистый букет оседает на губах приятным привкусом. Лёгкая горечь и покалывание пузырьков на языке. Если бы я умела пить, этот коктейль стал бы моим фаворитом. Но то, как стремительно разливается по телу тепло, намекает, что одной порции мне будет за глаза. Лана права, напиток достаточно крепкий, вот им одним и ограничусь.

— Очень даже ничего.

— Тогда до дна, — искушает Глеб, придвигаясь ближе.

— И пойдём зажигать, — хрипло вторит брату Коля.

Глава 18

Хиросима

Дан

— Ой, сынок, а ты чего в форме?

— Ма, я на минутку буквально заехал, — отзываюсь, прожевав последний кусок мяса. — На вечеринку иду.

— Подкрепиться решил?

— Ага, по еде домашней соскучился, — киваю на пустую тарелку и загружаю её в посудомоечную машину.

Кофе допиваю уже стоя. Я действительно чертовски опаздываю.

— Какой ты у меня красивый, мужественный, — мать окидывает меня с ног до головы внимательным взглядом, от которого хочется поправить воротник. — Жениться тебе пора, Даня.

Вот оно что. Теперь всё встало на свои места.

— Зачем? Никто не приготовит так вкусно, как ты.

— Поставлю-ка я, пожалуй, замок на холодильник, — хитро щурится она.

— Не поможет, — усмехаюсь. — Как увидишь мои голодные глаза, сразу сердце дрогнет.

— В кого только ты у меня такой бессовестный?

И сразу взгляд отводит, якобы за окном что-то интересное происходит. В темноте-то кромешной. Эх, мать…

— Давай не будем о грустном, — меняю тему. — Лучше расскажи как дела в агентстве?

Бросаю взгляд на часы. Время зверски поджимает.

Чёрт с ним, я не могу оставить её одну в плохом настроении.

— Если хочешь узнать, справляется ли Анечка, спросил бы напрямую, — безошибочно срабатывает материнское чутьё. Тема для меня животрепещущая, хотя я и под пытками не признаюсь. — Очень способная девочка. Вчера отработала два дня рожденья. Клиенты довольны, дети в восторге. Будешь тянуть уведут. Такие умницы в девках не засиживаются.

— В твоём плане один недочёт — она меня слишком хорошо знает. Ну всё, я погнал. Завтра зайду. Прихвачу твой любимый торт.

На бледном лице расцветает улыбка. Уже лучше.

А об Аньке я думаю каждую ночь. И просыпаюсь с мыслями о ней. Это первый раз, когда я столько думаю о девушке. Ничего конкретного, просто воспоминания. Ненужные ни ей, ни мне. Напряжные, муторные и больные.

Я должен быть счастлив. Мне ни к чему отношения, ей не нужен я. Всё к лучшему. Но рассекая ночную трассу, почему-то давлюсь паршивым чувством, будто упускаю нечто значимое.

Лёха звонит, когда я уже подъезжаю к воротам. Особняк братьев Ярицких сверкает в ночи как маяк, созывая всех жаждущих приобщиться к разгулу. Донельзя популярное место в узких кругах.

— Север, активней жми на гашетку, — вместо приветствия скалится Лёха. Явно уже порядком тёпленький. — Самых годных девочек без тебя разберут.

— Переживу.

Толпа и музыка привычно отвлекают. Не больше. Заглушают осточертевшие за год мысли. Должно бы остыть давно, но каждая встреча с Анютой, как будто прожаривает всего изнутри. Поэтому я продолжаю делать всё, чтобы свести вероятность таких встреч на минимум.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Смотри сам, — бубнит на том конце линии Лёха. — Свежее мясо расхватывают влёт. С десяток таких студенточек привёл, закачаешься. Высший сорт. Ни принципов, ни комплексов. Промежность позолоти и всё будет. Всё, что душа пожелает, братан! Хоть в два члена залетай.

— Фу, мерзость, — брезгливо отщёлкиваю окурок в окно. — С такими бонусами к Ярицким.

— Точно. Те любители потесниться по-братски, — с сальным смешком соглашается Лёха. — Уже даже подобрали себе зачётную мишень. Да ты, по-моему, и сам зависал с ней недавно.

— Тем более неинтересно. Пусть подбирают.

Глушу мотор. Июльская ночь пахнет прибитой пылью и травами. Как тогда на турбазе.

Нашёл что вспомнить. Аж на мат пробивает.

У фонтана первым делом беру себе сразу три шота "Хиросимы". Всё, что нужно, чтобы сразу улететь. Недаром среди барменов этот коктейль зовут "Спокойной ночи" — никаких лишних мыслей.

— Ярицкие где? — спрашиваю парнишку. — Поздороваюсь с устроителями.

— Так вот же, танцуют. — кивает он влево.

Уставившись в указанном направлении, практически сразу замечаю в общей массе пластичную девушку с двумя хвостами.

Девственно-белые ленты выбиваются из разнузданной вакханалии образов как лебедь в стае павлинов. Ну и вдобавок её слаженно зажимают с обеих сторон братья Ярицкие.

Что-то в девчонке действительно кажется мне знакомым, а потом близнецы разворачивают её лицом. И это бездонная адова пропасть, куда я падаю с подпрыгнувшим к горлу сердцем.

Первый же шот обжигает горло жидким огнём, и я сдавленно матерюсь, не отрывая стеклянного взгляда от танцующей троицы. Анюта расслаблена, как никогда со мной.

Отстранённо гадаю, причина во мне или всё же в паре выпитых коктейлей. Ответа нет. Есть острое желание убивать.

Хмуро смотрю как она, обхватив руками шею одного из близнецов, медленно рисует бёдрами восьмёрки, пока второй, пристроившись за спиной, придерживает её за талию над руками брата и что-то непрерывно нашёптывает на ухо.

Анюта звонко смеётся.

Мой самоконтроль постепенно уходит вразнос.

Её глаза закрыты, а на лице такой сладкий невинный румянец, будто Малая понятия не имеет, как заводит напряжённо переглядывающихся партнёров. И на контрасте их огромные смуглые лапищи всё настырней мнущие одежду на стройном теле. Своенравная девчонка сейчас выглядит намного доступней, чем пыталась мне внушить.

Я морщусь от пробежавшегося по нервам тока и, не глядя, опрокидываю в себя Хиросиму. Градус картинки зашкаливает. Готов поклясться, что если Анюта позволит им жаться к себе в том же темпе, Ярицкие разденут её прямо здесь, при всём народе. Даже невзирая на возможное сопротивление.

Смотрю как ладони того, что спереди сползают на бёдра, пока руки второго подбираются к пуговицам на груди, и желудок подкатывает к горлу. Это нихрена не возбуждает, а бьёт сразу по всем болевым точкам. Растираю ладонью лицо, пытаясь привести мысли в порядок и зло усмехаюсь при виде того, как Анюта неуловимо напрягается.

А чего ты ждала, девочка, виляя между ними задом?

Решительно допиваю третий шот.

Щёлк… щёлк… щёлк… — разгоняется счётчик моего терпения.

Щ-щ-щёлк… Переклинивает.

Ну всё, малая. Доигралась. Пора возвращать тебя на грешную землю.

Активно работая локтями, пробираюсь к Ярицким и жёстко хватаю ближайшего за плечо. Колю, судя по имени, набитому под сердцем.

— Привет, ребята, — бешенство скрипит стеклом на зубах. — Спасибо, что приглядели, дальше я сам.

— Бля-я… Умеешь ты Север кайф обломать, — Коля ведёт плечом, стряхивая мою руку, но отступает. Ровно на шаг.