Основание - Лякмунт

– Да, вполне.

– Тогда перейдем к источникам знаний о секвенциях. К сожалению, аналитически вывести секвенцию невозможно. Более того, даже зная секвенцию, которая объективно существует, вы никогда не вычислите ее последствий. Изучая составляющие события неизвестной секвенции, вы никогда не определите, увеличит ли она урожай редиски на вашем огороде или вызывает цунами. Более того, есть основание полагать, что масштаб последствий секвенции не зависит от количества событий, её составляющих. Вполне можно допустить, что секвенция, пригодная для лечения бородавок, состоит из сотни элементов. В то же время, секвенция, предположительно вызвавшая мировую катастрофу, в результате которой вымерли динозавры, могла бы состоять всего лишь из пяти элементов.

– То есть единственным способом обнаружить новую секвенцию является тупой перебор сочетаний всего и со всем? Но, как я догадываюсь, вам известно довольно много секвенций. Как-то не верится, что они были открыты с помощью прикладной комбинаторики!

– Я не думаю, что много секвенций было открыто случайно, с помощью, как вы выразились, комбинаторики, – иронически сказал Роберт Карлович. – Хотя кое-что мы определенно получили от алхимиков, пытавшихся варить черную крысу в молоке её матери и совершавших массу подобных странных действий. В таких случаях, скорее было важным то, что алхимики толком не знали, что именно у них может получиться и фиксировали все мало-мальски необычайные последствия. В то время как обычный человек, случайно воспроизведший секвенцию, просто не соотнесет странных поступков со странными последствиями. А главное другое, Андрей. Существует совсем иной способ получить новые знания.

Я почувствовал, что услышу сейчас что-то совсем уж интересное. Хотя куда уж интереснее? Похоже, что намеки Роберта Карловича про обретение мною нового смысла жизни совсем не беспочвенны. Мне казалось, что я просыпаюсь от долгого томительного сна, и меня ждет огромное количество очень увлекательных дел.

– Другой источник сведений о новых секвенциях довольно неожиданный, – продолжил свой рассказ Роберт Карлович. – Иногда человек вдруг просто понимает, какую секвенцию нужно составить, чтобы получить желаемое. Заметьте, он понимает не только последовательность нужных событий, но и их результат. Кстати, слово «понимает» здесь не совсем уместно. Не понимает, а знает. Вдруг, ниоткуда приходит отчетливое и странное знание.

– А есть какие-то закономерности? К каким людям приходит такое знание? – возбужденно спросил я.

– Хороший вопрос, – кивнул головой Роберт Карлович. – А ответ на этот хороший вопрос воистину удивителен. Такое знание чаще всего приходит всякого рода праведникам и религиозным подвижникам.

– Христианским праведникам? – зачем-то спросил я, уже понимая, что в античные времена, никаких христиан не было, а часть знаний о секвенциях пришла именно из тех времен.

– Совсем необязательно, – ответил Роберт Карлович. По его взгляду я догадался – он понял, что я уже сообразил про античность и христиан. – Знания приходили самым разнообразным праведникам – христианским, мусульманским, иудейским, поклонникам культов Ваала и Кали, не говоря уж о буддистах. Добавлю, что, условно говоря, почитателям идола Тумба-Юмба из африканского племени Ням-Ням, тоже случалось получить нужного рода просветление.

– Но это ведь странно, правда? – удивился я. – Определенно, поведение святых людей в различных религиях сильно отличается. Удачливый поклонник Тумбы-Юмбы, прославившийся особо успешными уничтожением популяции соседнего племени, вряд ли будет считаться достойным христианином или мусульманином.

На последнем моем слове Роберт Карлович иронически хмыкнул.

– Ладно, – согласился я. – Допустим, что во имя Аллаха, как и во имя Христа, добрые верующие с увлечением резали, жгли и душили, а в последнее время еще и взрывали. Допустим. Но православный схимник, проводящий все дни в молитвах, не должен вызывать симпатии у Тумбы-Юмбы, так ведь? А вы пытались проанализировать, чем именно отличились различные праведники, получившие соответствующее просветление?

– Пытались, Андрей. Пытались, – на лице Роберта Карловича появилась озабоченность. – Мы-то всего лишь анализировали доступные нам факты. А некоторые искатели истины в своё время пришли к выводу, что всё дело в перенесенных праведниками страданиях и эти «некоторые» начали производить мучеников конвейерным способом. Своего, правда, они не достигли, но население проредили изрядно.

Мои мысли вдруг приняли другое направление.

– А вот вы уже несколько раз сказали слово «мы». В «мы» это – кто? Группа лиц, организация?

Роберт Карлович на пару секунд задумался. Похоже, мой вопрос был немного преждевременным. Потом он поднял глаза к потолку и еще секунд десять что-то там разглядывал. Затем, избегая почему-то смотреть мне в глаза, очень тихо произнес:

– Мы – это весьма ограниченная группа лиц, объединенных в различные организации. Точнее сказать, большая часть людей, имеющих представление о секвенциях, принадлежит к тем или иным организациям.

Он явно чего-то недоговаривал, но мне показалось, что если я задам правильный вопрос, то получу нужный ответ. Кажется, я зацепился за что-то, о чем мне рассказывать не собрались. Пока, во всяком случае.

– Между организациями нет полного единства и взаимопонимания? – уточнил я.

– Вы очень деликатно выразились, Андрей. – Лицо Роберта Карловича сделалось одновременно грустным и раздраженным. Я подумал, что это раздражение относилось совсем не ко мне. – С взаимным пониманием дела у нас обстоят совсем плохо. Довольно сложно, знаете ли, быть конгениальными с группировкой, ищущей секвенцию, которая приведет к концу света. И дружить с теми, кто ищет рецепт, как бы извести всех, кто не должным образом чтит Создателя, тоже не получается. Впрочем, кроме знания о секвенциях, нас объединяет еще одна вещь. Мы все понимаем, что это знание не может сделаться всеобщим достоянием.

– Почему бы и нет? – спросил я, чувствуя, что кое-что мне перестает нравиться, – вы, ведь, не против того чтобы рассекретить знания о таблице умножения?

– Андрей, – спросил Роберт Карлович. – Если бы у вас был рецепт, как из подручных средств сделать атомную бомбу, вы бы опубликовали его в интернете?

– Разумеется, нет, – быстро ответил я.

– А если бы у вас был десятилетний сын, вы бы ему открыли комбинацию своего домашнего оружейного сейфа, где держите охотничье оружие?

У меня нет ни сына, ни сейфа с ружьями, но я вынужден был ответить отрицательно. Не открыл бы сыну секрета золотого ключика.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});