Возлюби соседа своего - Френсис Дэвис

Нелл успела дважды перечитать меню и восьмистраничный список вин. Она тщательно выбрала блюда на обед для одной персоны, с одним вином. Затем она отобрала блюда для праздничного обеда на двоих, с тремя видами вин. Потом она решила посмотреть, сумеет ли удовлетворить это меню компанию из семи персон со строгой вегетарианской диетой, но тут подошел официант и, выражая жестами всевозможные извинения, поставил возле ее прибора телефонный аппарат.

— Добрый вечер, Шеа, — сказала она. Потому что кто еще это мог быть?

— Тысяча извинений, — проговорил Шеа, — но я здесь по горло занят. — Голос его был измученным. — Почему вы не заказываете? Я приеду, как только смогу.

— Как вы думаете, может ли вегетарианка позволить себе голландский соус?

— Что?

— Ах, неважно. Жду вас, Шеа.

Нелл заказала обед и съела его под аккомпанемент убаюкивающего жужжания вежливых застольных разговоров. Это навело ее на мысль о птичках — каких-нибудь декоративных — летающих, воркующих, склоняющих головки в знак удивления или согласия.

Затем она заметила, что все птички сидят по парам. Она растягивала, сколько возможно, свой десерт, когда была замечена двумя знакомыми птичками — Фредди и Дианой Бэйтс. Оба были возбуждены от мяса, вина и еще более — от новостей.

— Нелл, вы слышали о Недде Кохрэйне? — выдохнул Фредди, сам такой же тонкий, как и его голос.

— Такое горе для бедной Лу, — Диана возвела глаза к воображаемому небу.

Глазки Фредди алчно блеснули:

— Как вы думаете, где он сейчас? Говорят, он сбежал с танцовщицей варьете с Раш стрит.

— Фредди! — испуганно воскликнула Диана. — Что ты говоришь, этого не может быть! Нелл, скажите же… Я слышала, у него нервное расстройство… — Диана снизила голос до драматического шепота. — …и потеря памяти, и он, может быть, блуждает сейчас где-то одинокий и испуганный… Вы увидите, его найдут, и он вернется.

Фредди желчно усмехнулся:

— Люди, страдающие потерей памяти, не очищают до пенса банковские счета.

— Да, конечно, — неохотно отозвалась Диана. — Нелл, вы будете сегодня на презентации?

— Вполне вероятно, — Нелл бросила взгляд на вход.

Бэйтсы ушли. Официант смахнул со столика Нелл несуществующие крошки и наполнил ее чашечку еще одной порцией кофе. Вскоре он вновь появился с улыбкой извинения на лице и телефоном в руке.

— Как вам нравится заказанный обед? — поинтересовался Шеа.

— В нем есть, несомненно, очарование одиночества, — ответила Нелл. — Недостает лишь инока, читающего надо мной предписания святого Бенедиктина. Я уже пью кофе.

— Как называется то место, куда вы идете на презентацию? О, подождите минутку. — В трубке на отдалении послышался его гневный крик: «Меня это не интересует! Вы должны сократить материал. Черт побери, это все не то!» — Пожалуйста, побыстрее назовите место презентации.

— Бриггс, Вальтон. Я полагаю, вы рассчитываете теперь подъехать туда?

— Как только освобожусь. — И вновь разъяренный крик, адресованный кому-то невидимому: «Быстро исправьте дисплей! Я ничего не вижу!»

В центре галереи возвышалась огромная скульптура, поименованная в каталоге как «Сущность». Это была сложная металлическая конструкция, вся состоящая из агрессивных углов и извивов. Нелл подумала, что она должна символизировать внутреннюю напряженность человека, его страхи, или же, напротив, учитывая высоту этого шедевра, преодоление человеком этих страхов. Каталог обещал, что скульптура движущаяся. Ждали автора, который должен был прибыть позже и привести в движение свое детище. Будет непростительно для Шеа, если он пропустит этот исторический момент, подумала Нелл.

Конечно, были на презентации и обозреватели от секций искусства всяческих мелких изданий, но Нелл знала, что настоящие сливки общества — это те двести приглашенных, весьма близких ей лиц, для которых и был устроен роскошный полночный ужин, и уже завтра утром во всех газетах появятся подробные отчеты о том, что Биби Секко была восхитительна, Филлида Робби появилась в прозрачном платье от Норелл, а Алета Арно отмечала свой день рождения, в честь чего, собственно говоря, все и были приглашены.

И никто уже не говорил о скульптуре Лерри Лейка; гости, все до одного, обсуждали возможный маршрут Недда Кохрэйна и причины его бегства. Нелл медленно перемещалась от одной группы к другой, болтая то с Биби, то с Филлидой и Алетой, держа в руках бокал слишком сладкого калифорнийского шампанского и не переставая высматривать Шеа. Она испепелит его, если он так и не покажется.

Лерри Лейк фланировал тут же в отчаянии от ущемленного авторского самолюбия.

— Сейчас я запущу ее, — произнес он, хотя вряд ли его кто-нибудь слышал.

«Сущность» пришла в движение.

Заскрипели цепи, натянулись канаты, завертелись в убыстряющемся темпе колесики. На стенах заплясали лазерные огни. Засвистел сигнал, и сила его была столь впечатляюща, что Алета и Биби уронили пластиковые бокалы для шампанского и схватились за уши. А потом, без всякого предупреждения, «Сущность» начала саморазрушаться. Медь ударялась о сталь, зубчатые передачи жевали миниатюрные колесики, пока не наступил апофеоз: вся безумная конструкция содрогнулась в страшном бряцании и замолкла. Все застыли с раскрытыми ртами. Где-то, звеня, покатилось по полу последнее колесико.

Тишина была полнейшая. Никто не смел шевельнуться. И вдруг все повернулись к Нелл — вернее, к стоявшему позади нее человеку, который первый заговорил:

— Как это все называется? — вопросил Шеа. — «Любовь и смерть»?

Нелл обернулась, как ужаленная, схватила руку Шеа и вывела его из зала.

— Такт, я полагаю, — не ваше достоинство, — сказала она. — Или это просто неудачная шутка?

Шеа усмехнулся, но промолчал. Стало холодно. На крышах и капотах припаркованных автомобилей сверкала роса. Вершина Хэнхокского центра скрылась в тумане. Нелл подняла воротник. Со стороны озера дул ветер. Шеа сунул руки в карманы.