Лучший мистический детектив - Елена Шанс

Джеймс очнулся от тяжелого забытья. Его тело сотрясал озноб, хотя вся левая сторона горела чудовищным огнем. Кое-как разлепив веки, он увидел глубокую кровоточащую рану чуть ниже левой ключицы. Оторвав лоскут от рубахи, Джеймс попытался остановить кровь. Сквозь накатывающие боль и слабость ему грезились прекрасное лицо Лауры – его жены и счастливый смех годовалого первенца Алана. Он обещал, что вернется через несколько месяцев, но застрял здесь на долгих три года, которые теперь превратятся в вечность…

Джеймс был археологом, геологом и путешественником по призванию. Получив огромное наследство, он стал исследовать мир, отправившись в далекое путешествие через океан. Он бродил по узким улочкам Мадрида и видел роскошь Парижских дворцов, говорил с китайскими мудрецами и сражался с тигром в индийских джунглях, познал величие арабского Востока и коснулся бессмертных египетских пирамид. А на обратном пути в Италии встретил свою Лауру. Он мечтал прожить с ней всю жизнь, но загадочный и непокорный Запад манил его своими просторами. Через год после рождения сына он задумал последнюю экспедицию к Скалистым горам – вглубь страны, за фронтир, невидимую границу, где умирало в страшной агонии индейское прошлое.

Немногочисленный отряд ему составили шестеро его друзей, но поход оказался нелегким. Перейдя Миссури, они вышли на неорганизованные территории, где незадолго до их экспедиции в 1876 году индейцы одержали крупную победу над американскими войсками в битве у реки Литл Биг Хорн. Сиу и шайены под предводительством легендарных вождей Неистовый Конь и Сидящий Бык полностью разбили конный отряд генерал-майора Джорджа Кастера. Победа подняла воинственный дух индейцев, разразилась настоящая партизанская война. И хотя Неистовый Конь ко времени экспедиции уже погиб, продвижение на Запад по индейским землям было очень рискованно.

Но не только тяга к изучению индейской цивилизации вела Джеймса к Скалистым горам. Серебро – огромные еще не разработанные и не застолбленные залежи были истинной целью экспедиции. Серебро они нашли, потеряв в стычках с индейцами двоих своих друзей. Теперь они возвращались домой, но нелепая случайность привела к гибели и остальных.

После изнуряющего перехода через перевал Биг Хорна, они разбили лагерь в небольшой долине. Лошади были измучены, а Джеймс с друзьями падали от усталости. Территория в районе этой долины была почти полностью очищена от индейцев. Не ожидая опасности, отряд расслабился. Распрягли лошадей и, стреножив их, отпустили пастись. Повозку поставили вблизи костра, сложив рядом седельные сумки. Трещал огонь, из котелка распространялся аромат чили, на земле был разложен нехитрый ужин – вяленое бизонье мясо, маисовые лепешки, после которого друзья забылись крепким сном, выставив часового.

А ночью разразилась лютая гроза. Под прикрытием непогоды вплотную к лагерю подобралась конная группа индейцев и практически без всякого сопротивления вырезали всех, после чего забрав лошадей, повозку, оружие и припасы, скрылась в горах. Последнее, что видел Джеймс, озаренное вспышкой молнии искаженное злобой лицо индейца, всаживающего огромный нож в его грудь.

Джеймс с огромным трудом приподнял голову. Не осталось никаких сомнений – все были мертвы, а это означало, что ему предоставлена лишь небольшая отсрочка. Ближайший форт Вильямсон находился за священными для индейцев Черными холмами на расстоянии около двухсот миль по высокогорным тропам. Трудная и долгая дорога даже на лошадях. Джеймс попытался пошевелиться. Кажется, кровотечение остановилось, а глоток виски из притороченной к поясу фляжки немного прояснил мысли. Пока он еще в состоянии двигаться, надо идти на восток.

Черные холмы ему, конечно, не одолеть, но попытаться обойти их с севера можно, а там есть шансы встретить золотоискателей, наводнивших этот район последние несколько лет. Или, если не повезет, самих индейцев, которые до сих пор лелеют надежду отбить священную территорию у белых обратно. Безусловно, он не надеялся дойти до форта, но сдаваться пока жив, не собирался. На востоке уже появилась заря. Пока есть еще силы, надо идти вперед. Как можно туже перевязав рану остатками рубашки, шатаясь от слабости, Джеймс побрел навстречу солнцу, удаляясь от небольшого каменного кургана, под которым навсегда остались не погребенными его друзья.

Солнечный свет слепил глаза, каждый шаг огненной вспышкой отдавался в ключице. Джеймс пытался считать шаги, чтобы отогнать боль и горечь, но начавшаяся лихорадка туманила мысли. Он сбивался со счета, начинал заново, но все чаще видел своих друзей. Они печально смотрели на него с немой укоризной. И только Чарльз, самый младший, тихо шептал: «Ты оставил нас, и теперь койоты рвут кожу и мышцы, грызут нашу плоть и пьют кровь… Нам больно и страшно, а ты бросил наши тела под палящим солнцем и холодным дождем… Вернись и дай нам покой…». Эти видения и шепот терзали душу, и жгучие слезы застилали его глаза, но он шел вперед к спасению или мучительной смерти, потеряв счет времени, заблудившись между мраком и светом, иллюзией и реальностью.

К концу второго дня, окончательно сраженный лихорадкой он набрел на небольшой ручей. Оторвав от раны запекшиеся полоски рубахи, он выполоскал их в воде, осмотрел и промыл воспаленную и сильно покрасневшую ключицу. Джеймс лег в густую траву и понял, что дальше идти он не сможет. Битва проиграна… Он смотрел на темнеющее небо и ждал, когда его сознание окончательно померкнет.

Стали зажигаться первые звезды, и одна была особенно яркой. Она приковывала взгляд, сияя неземным голубым светом. Потом она стала приближаться, увеличиваясь и меняя цвет на бирюзово-зеленый, потом желтый, пока не превратилась в огромный немного вытянутый вверх огненный шар, зависший над ближайшим холмом. В полной тишине он вращался и рассыпал спиралями огромные искры, таявшие в воздухе. Через некоторое время из нижней его части появился слепящий голубой луч, который коснулся его, и Джеймса окутало сверкающее холодное пламя. Но не испуг, а покой и умиротворение охватили Джеймса – он понял, что видит ангела, спустившегося с небес за его душой. Шепча молитву, он закрыл глаза, смирившись с судьбой.

Джеймс видел Лауру. Она присела рядом с ним на траву и осторожно провела кончиками пальцев по его лицу, потом прикоснулась к ране. Приятная прохлада ее руки остудила жар, и он впервые вдохнул полной грудью. «Очнись, еще не пришло твое время …», – услышал он тихий голос, родившийся в его сознании. С трудом приподняв отяжелевшие веки, он увидел нечеткий силуэт жены. Только ее волнистые каштановые волосы стали темными и прямыми, а голубые глаза были чернее ночи.

Борясь с оцепенением, Джеймс попытался привстать, но застонав от приступа боли, вновь откинулся на траву. «Странно, – подумал Джеймс, – никогда не думал, что боль не оставляет и после смерти. И почему Лаура встречает меня здесь?», – вдруг похолодел он. Сознание медленно возвращалось к нему, и только через несколько мучительных минут, растянувшихся для него на целую вечность, он понял, что все еще жив, а рядом с ним совсем не его жена.

– Кто ты? – едва слышно спросил Джеймс, рассматривая молодую индианку. Она была поразительно красива. Светлую кожу лица покрывал легкий загар, высокие скулы подчеркивали огромные темные миндалевидные глаза, нос был тонкий и изящный, а губы четко очерченные. Роскошные черные волосы, прихваченные только красной головной повязкой, свободно спадали на спину. Одета она была в шерстяную рубаху, вышитую по вороту и по низу, кожаные штаны и мягкие мокасины. С первого взгляда – обычная индианка, но весь ее облик дышал внутренней силой, а взгляд проникал в самые сокровенные уголки души.

Ничего не ответив, девушка поднялась и отошла к ручью, где стоял, перебирая копытами, потрясающий гнедой жеребец. Она подвела к нему коня и, почти прижавшись к мохнатому уху губами, что-то прошептала. К его изумлению, жеребец, вдруг став на передние колени и согнув задние ноги, почти лег на землю, после чего индианка жестом попросила Джеймса взобраться на лошадь. Он попытался приподняться, но тело практически не слушалось его. Тогда девушка с трудом втащила его на лошадь, положив его поперек спины лицом вниз и закрепила ремнями. Жеребец резко поднялся на ноги, и от оглушительной боли Джеймс потерял сознание.

Индианка осторожно вела на поводу коня со странной поклажей все выше и выше в Черные холмы. Сквозь забытье Джеймс иногда стонал, по его телу катились большие капли пота, но стоны становились все тише и слабее, а по лицу стала разливаться восковая бледность. Несколько раз индианка останавливалась и прикладывала руку к его голове. От этого, кажется к Джеймсу возвращалась жизнь, но ненадолго. Женщина стала заметно волноваться и подгонять коня на нелегкой крутой каменистой дороге.

Через несколько часов за очередным поворотом рядом почти с вертикальной скалой показалась небольшая ровная площадка, скрытая среди больших сосен и покрытая густой травой. Индианка подошла к скале и, сдвинув в сторону искусно сделанную деревянную решетку, обвитую зеленой травой, открыла проход и завела туда лошадь.