Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В ныне действующем Законе «О милиции», наряду с тем, что на деятельность сотрудника милиции распространяются положения законодательства о необходимой обороне и крайней необходимости, установленные законодательством, в ч. 3 ст. 23 закреплено положение, в соответствии с которым «сотрудники милиции не несут ответственности за вред, причиненный правонарушителю применением в предусмотренных настоящим Законом случаях… огнестрельного оружия, если причиненный вред соразмерен силе оказываемого противодействия». Однако критериев соразмерности между «вредом, причиненным правонарушителю» и «силой оказываемого противодействия» закон о милиции не раскрывает.
Более четкие правовые рамки соразмерности установлены в п. 3 ч. 2 ст. 24 Федерального закона от 27 мая 1996 г. «О государственной охране» (с изменениями от 18 июля 1997 г.), в котором подобное положение изложено следующим образом: «сотрудники федеральных органов государственной охраны не несут ответственности за моральный вред, убытки и вред охраняемым уголовным законом интересам, причиненные ими в связи с применением в предусмотренных настоящим Федеральным законом случаях физической силы, специальных средств или оружия, если при этом не было допущено превышение пределов необходимой обороны либо крайней необходимости, или превышение мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление, или совершение умышленного преступления во исполнение заведомо незаконного приказа или распоряжения, а также в условиях обоснованного риска. В иных случаях ответственность наступает в порядке, установленном федеральным законодательством»[132].
Отсюда следует, что правомерность применения огнестрельного оружия сотрудниками государственных военизированных организаций законодатель связывает не только со строгим соблюдением специальных норм, устанавливающих основания, условия и порядок его применения (т. е. норм, которые регламентируют сами действия сотрудника по применению оружия), но и со степенью тяжести наступившего при этом вреда (т. е. нормами, исключающими ответственность за последствия совершенных в соответствии с законом действий), не указывая, какие из них должны играть решающую роль.
Однако решение вопроса о роли и взаимосвязи норм административного и уголовного права при определении правомерности применения сотрудниками государственных военизированных организаций огнестрельного оружия имеет принципиальное значение для выбора наиболее оптимальной модели правового регулирования данной меры принуждения, характера и содержания корректировки административно-правовых норм, устанавливающих правила применения огнестрельного оружия.
Как уже отмечалось, огнестрельное оружие, как мера административного принуждения (защиты), применяется сотрудниками государственных военизированных организаций непосредственно на месте и в момент совершения наиболее опасных противоправных действий в качестве первичной охранительной реакции на противоправное поведение.
В связи с этим применение оружия сотрудниками в установленных законом случаях происходит, как правило, в сложных психологических условиях конфликтной ситуации, вызывающих эмоциональные состояния, которые резко сужают деятельность интеллекта и поражают волю[133]. В таких условиях довольно сложно с самого начала точно определить, представляет ли общественно опасное деяние и в какой степени угрозу для жизни или здоровья, т. е. предугадать, какие последствия наступят– смерть или тяжкие телесные повреждения[134]. Трудно, далее, предугадать последствия, которые могут наступить от выстрела из табельного оружия в момент его производства сотрудником и сопоставить их с угрожающим вредом. Вполне очевидно, на наш взгляд, что сделать все это легче стороннему наблюдателю, нежели человеку, обязанному активно действовать в той или иной экстремальной ситуации, сопряженной с большими физическими и психологическими нагрузками. На сложность применения норм, определяющих правомерность применения огнестрельного оружия, в условиях реального инцидента не раз указывалось на страницах ведомственной периодической печати[135]. Поэтому очень важно, как справедливо отметил С. Донцов, «чтобы соблюдение условий правомерности применения оружия было реально достижимо в экстремальной ситуации»[136].
Думается, не случайно Пленум Верховного Суда СССР в и. 4 постановления от 16 августа 1984 г. «О применении судами законодательства, обеспечивающего право на необходимую оборону от общественно опасных посягательств», указал, что «судам следует строго соблюдать требования закона, направленные на защиту представителей власти… в связи с исполнением ими служебных обязанностей по пресечению общественно опасных посягательств и задержанию правонарушителей»; указанные лица «не подлежат уголовной ответственности за вред, причиненный посягавшему или задерживаемому, если они действовали в соответствии с требованиями уставов, положений и иных нормативных актов, предусматривающих основания и порядок применения силы и оружия»[137]. Эта позиция была конкретизирована в и. 4 постановления Пленума Верховного Суда СССР от 22 сентября 1989 г. № 9 «О применении судами законодательства об ответственности за посягательство на жизнь, здоровье и достоинство работников милиции, народных дружинников и военнослужащих в связи с выполнением ими обязанностей по охране общественного порядка», где разъяснялось, что «действия работников милиции… выразившиеся в причинении вреда лицу, посягающему на их жизнь, здоровье и достоинство… являются правомерными и не влекут ответственности, если они отвечали требованиям уставов и других нормативных актов, предусматривающих основания применения силы, специальных средств и оружия»[138].
Таким образом, Верховный Суд СССР ориентировал суды при определении правомерности причинения вреда в результате применения оружия брать за основу специальные нормы, устанавливающие основания (случаи) и порядок применения оружия. Но поскольку в указанных постановлениях высшей судебной инстанции речь шла о подзаконных в то время нормативных актах, эти разъяснения расцениваются в качестве правовых предписаний, ограничивающих право сотрудников милиции на необходимую оборону правилами применения огнестрельного оружия[139] и в этой связи подлежащих отмене[140].
Однако суть проблемы заключается именно в критериях правовой оценки вреда, причиняемого в результате применения огнестрельного оружия в установленных законом случаях. По нашему мнению, нельзя делить правомерность применения оружия на два самостоятельных элемента: а) правомерность производства выстрела (в том числе на поражение) из огнестрельного оружия, которая определяется на основе специальных норм, устанавливающих основания и порядок применения оружия, и б) правомерность причинения вреда, возникшего в результате применения оружия, определяемую в соответствии с положениями о необходимой обороне и крайней необходимости, установленными законодательством. Не следует рассматривать каждый из этих элементов в отдельности, поскольку они неразрывно связаны между собой.
Ограничивая возможность применения огнестрельного оружия в состоянии необходимой обороны, крайней необходимости и при задержании лица, совершившего преступление, строго определенными случаями и установленной процедурой применения, законодатель исходит прежде всего из принципа соответствия мер защиты либо задержания характеру и степени общественной опасности противоправных действий. Поэтому если выстрел из огнестрельного оружия на поражение произведен сотрудником милиции в предусмотренных законом случаях и порядке (т. е. правомерно), то и любой вред, причиненный посягавшему или задерживаемому, вплоть до лишения его жизни, надо считать правомерным.
Сходная точка зрения уже была высказана в литературе в отношении применения приемов самбо. По мнению А. В. Мингеса, «если проведение приема было начато правомерно, то нельзя вменять в вину вред, причиненный в результате его исполнения», поскольку «правомерно начатый прием в силу сложности физических действий, его составляющих, может привести к нежелательным последствиям, которые нельзя ни предусмотреть, ни предотвратить»[141]. В еще большей степени приведенный автором довод справедлив по отношению к применению огнестрельного оружия, которое, обладая большой поражающей способностью, влечет, как правило, наступление необратимых последствий. Возможность сотрудника милиции управлять поражающей силой огнестрельного оружия ограничена только выбором точки прицеливания, остальное зависит не от него, а от боевых характеристик самого огнестрельного оружия, его конструктивных особенностей, перемещения цели, ее экипировки, и других, зачастую случайных обстоятельств. Поскольку в соответствии с ч. 3 ст. 37 УК РФ превышением пределов необходимой обороны могут быть только умышленные действия, причинение в таких случаях даже тяжкого вреда посягающему не может быть поставлено в вину сотруднику милиции.
- Преступление. Наказание. Правопорядок - Енок Рубенович Азарян - Детская образовательная литература / Юриспруденция
- Освобождение от уголовной ответственности, прекращение уголовного дела (преследования), отказ в его возбуждении. Проблемы теории и практики - Владимир Сверчков - Юриспруденция
- Транспортные преступления - Александр Коробеев - Юриспруденция
- Теория государства и права: Учебник для вузов - Владимир Сырых - Юриспруденция
- Миграционное право России. Теория и практика - Талия Хабриева - Юриспруденция
- Участие государства в гражданско-правовых отношениях - Юрий Андреев - Юриспруденция
- Полный курс уголовного права. Том IV. Преступления против общественной безопасности - Коллектив авторов - Юриспруденция
- Теория государства и права: конспект лекций - Денис Шевчук - Юриспруденция
- История международного права. Ответы на экзаменационные билеты - Людмила Левина - Юриспруденция
- Прецеденты Европейского Суда по правам человека. Руководящие принципы судебной практики, относящейся к Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод. Судебная практика с 1960 по 2002г. - Микеле де Сальвиа - Юриспруденция