Зумана - Е. Кочешкова

Тирой возвел очи к высокому каменному своду и огорченно причмокнул, изображая нечто вроде сожаления:

— Да, Ваше Высочество. Леди Райми оскользнулась на ступенях и повредила лодыжку, — в отличие от других гостей, лекарь уж точно догадывался, что на самом деле Элея рада ему до нервической дрожи под коленками. Демонстративно сожалеющий взгляд в сторону графа был тому неоспоримым доказательством. — Она глубоко опечалена, но ей придется покинуть этот славный праздник. Посему баронесса желает видеть вас, чтобы лично вручить свой презент и выразить все слова почтения, — казалось еще чуть-чуть и ухмылка таки расцветет на этой не особенно симпатичной, но такой обаятельной физиономии.

"Слова почтения! Сколько еще их будет сегодня?.." — впрочем, Элея испытала искреннюю жалость к тетушке: пожилая родственница была добра по натуре и приятна в общении. Несмотря на целый букет хронических болезней, с которыми ей приходилось бороться на протяжении половины жизни, леди Райми редко позволяла себе нудное стариковское брюзжание, в отличие от тетушки Байри.

— Граф, — Элея вновь одарила Кириана Диорна своим милостивым взором и едва заметно склонила голову, — было так приятно поговорить с вами. Надеюсь, вы не обидитесь, что мне приходится покидать вас. Выказать почтение леди Райми — мой долг. К тому же, полагаю, мои фрейлины не позволят вам заскучать. Дина, Мирела, — она окликнула двух самых миловидных незамужних баронессок, — будьте любезны, составьте компанию графу Диорну, — Элея посмотрела на девушек долгим выразительным взглядом, давая понять, что это не просто просьба, а важное поручение на весь вечер, упаси боги ослушаться. — Идем, Тирой. Проводи меня к тетушке.

Сбежать из тронного зала, где уже собрались почти все гости, было настоящим счастьем. Едва только дверь в него скрылась за поворотом коридора, Элея вздохнула с облегчением и позволила себе на пару мгновений прикрыть глаза, прислонившись к беленой стене.

— Вам нехорошо, Ваше Высочество? — бесстыжий лекарь тронул ее за руку, пытаясь заглянуть в лицо. Но Элея отвернулась и устало махнула рукой.

— Нет, Тирой. Все в порядке. Просто немного утомлена, — она невесело усмехнулась. — Попробовал бы ты целый день походить в корсете!

— От корсетов один вред, — хмуро заявил лекарь. — Я бы вам очень не рекомендовал пользоваться ими, — он все-таки исхитрился и поймал Элею за руку, плотно прижав пальцы к запястью. На миг стал совсем серьезным, что-то там выслушивая, а потом вздохнул и отпустил принцессу: — Еще пара часов. Ну, может быть три. Не больше. Потом э т о надо снимать.

— Тирой! — она не выдержала и фыркнула сердито. — Избавь меня от моралей! Я знаю все не хуже тебя, — Элея глубоко, насколько могла, вздохнула и кивнула в сторону гостевых покоев. — Веди уже.

"Он и впрямь чем-то походит на Патрика, — думала она, идя за лекарем, — Только старше и не такой… светлый, — при одной лишь мысли о шуте сердце застучало быстрей, а к лицу прилила кровь. Да, Пат всегда, даже когда насмехался над индюками-дворянами, оставался непостижимо светлым. От него будто исходили невидимые потоки радости и чистоты. Как если бы вдруг поглядел на малыша… Руальдов любимчик, хоть и вышел давно из молочного возраста, каким-то чудом сохранил этот внутренний божественный свет. — Впрочем, — одернула себя Элея, — не исключено, что мне просто все это кажется. И Пат нисколько не лучше того же Тироя. А эти мои ощущения обычны для всякой влюбленной женщины. И даже Ваэлья может быть субъективна, она ведь тоже любит его…" — задумчиво глядя на пышные алые перья, реющие над головой лекаря, Элея не в первый уже раз с сожалением подумала, что совсем ничего не знает о своем шуте. Лишь раз он обмолвился о монастыре и жизни в бродячем балагане. Но почему так вышло? Кто его родители? Каковы были те люди, с которыми Патрик вырос и научился своим удивительным трюкам?..

Ничего-то она не знала.

Посещение тетушки заняло не слишком много времени — все-таки принцесса не могла долго отсутствовать на собственном празднике. Но немного отдохнуть, беседуя с леди Райми, Элея все же успела. И подарок ей неожиданно пришелся по сердцу.

Да что там по сердцу…

Седая хромоногая тетушка подарила своей титулованной родственнице маленькую статуэтку из потемневшего от времени серебра. Эта вещь не имела никакой ценности, но при одном взгляде на нее у Элеи пресеклось дыханье.

Шут. Маленький смеющийся мальчик в костюме с бубенцами.

У серебряной фигурки величиной не больше пальца было живое доброе лицо в обрамлении летучих, едва заметно вьющихся волос. Мальчик шел по канату… такому же невидимому, как и ветер, растрепавший его вихры и рубашку. Видно мастер был настоящим чудесником — не имея подставки, фигурка не падала, маленький акробат твердо держался на ногах. И вся статуэтка казалась удивительно живой и легкой, даром, что весила вполне соответственно материалу.

Элея даже думать разучилась на несколько долгих минут. А тетушка лишь похлопала ее по руке своей сухой морщинистой ладошкой и пожелала счастья…

Между тем, гости уже успели потерять виновницу торжества. Пока Элея сидела у леди Райми, на остров опустились густые синие сумерки, а в тронном зале зажгли свечи в огромном канделябре под потолком и еще множество факелов вдоль стен. Не успела наследница войти под его высокие своды, как ее стремительно окружили фрейлины, упрекая в забывчивости — Элея совсем упустила из виду, что ей необходимо переодеться в вечерний наряд. Хорошо хоть ответственные дамы в последний момент успели изловить принцессу прежде, чем она явилась на торжество.

Словом, еще какое-то время ушло на переодевание.

Когда Элея, наконец, появилась в тронном зале, гости, восседавшие за широкими столами, разом отвлеклись от созерцания пока еще нетронутых блюд, шумно обрадовались и наперебой принялись рассыпаться в комплиментах. В ответ принцесса лучезарно улыбалась, искренне стараясь в этот момент быть как Пат — просто дарить людям свой свет, свою доброту, все лучшее, чем богата душа. Они ведь не виноваты, что наследница не любит шумных праздников. Что в этот день она больше всего на свете желала лишь одного — поскорей сесть в неприметный уличный экипаж и оказаться рядом с тем единственным человеком, ради которого ей хотелось бы блистать нарядами и даже терпеть несносный корсет.

А вечер казался просто бесконечным. Одно угощение следовало за другим, вино лилось рекой, музыканты играли без остановки. В том числе и Тьеро, который наконец перестал напомаживать волосы и носиться со своей печалью, превратившись из ходячего недоразумения в приятного со всех сторон человека. Под веселый звон его лютни Элея перетанцевала в этот вечер с половиной мужчин. И, конечно же, от половины из этой половины приходилось выслушивать бесконечные похвальбы.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});